Калифорния, лето 2014

- Сейчас у нас будут общие съемки. На самом деле, парням нелегко, ведь среди них звезда, которая сияет – и это я. И оператору сложно поймать в кадр всех, ну вы понимаете – я затмеваю остальных.

Том красуется перед камерой, зыркая по сторонам глазами и совершая бесцельные движения руками.

Ловлю на себе настороженный карий взгляд и едва заметно пожимаю плечами.

Мы быстро разогреваемся. Даже Густав начинает подтанцовывать и хохмить с серьезной миной. Что говорить про брата и Йорки - они упражняются в остроумии. Дорвались до общения с камерами. Оператор бегает за нами, пытаясь запечатлеть самые отвязные моменты.

- Я не слишком? – слышу быстрый шепот. Мы с Томом не разошлись в коридоре. Застряли между кронштейнами с одеждой. Пока оператор ловит в кадр Малыша, отвечаю, улыбаясь.

- В самый раз.

Облегченно выдыхает. Любимый старший брат.

***

За окном второй день дождь стеной. Том, в черной майке и довольно узких джинсах, курит на пороге дома, распинается перед оператором, как бы машинально поглаживая себя по гладким плечам и шее. Отомщу.

В охренительном образе с перьями на голове прохожу по коридору, останавливаюсь рядом с Томом. Братец сегодня в ударе. Слышу его голос, заканчивающий фразу.

- … и попрошу фотохудожника, чтобы откорректировал готовые кадры и сделал «там» побольше.

Фыркаю – вот придурок! Признается всем, что ему там что-то подрисовывать надо!

- А можно носок засунуть, - предлагает Георг.

Брат протягивает мне белый носок. Усаживаюсь на стул.

- Мне зачем? Куда уж больше-то?

Дошло, что выглядят озабоченными идиотами. В глазах Тома – искренний ужас. Положение спасает Натали, укоризненно пристыдившая нас за тему.

Желая добить близнеца, нахально задираю ногу в красных леггинсах. Во взгляде – претензия новобрачного, обнаружившего неневинность юной супруги.

- Том, давай-ка сделай свою чертову работу и завяжи мне ботинок, - покачиваю прямо перед его пахом тяжелым эксклюзивным буффало. – Ты же знаешь правило – если рядом нет ассистента, то ты - мой ассистент. Давай.

Том моментально реагирует на тон. Я вдруг с ужасом понимаю, что он сейчас встанет на колени и начнет выполнять мой дурацкий приказ. Но нет, останавливается на полпути, услышав смех Натали. Боже, я этой девушке сегодня шампанское куплю! Нет, лучше цветы, она любит. Спасла балбеса от позора. Представляю, как бы это выглядело со стороны – Том на коленях привычно завязывает мои буффало, преданно заглядывая в глаза… Видимо, Том тоже увидел красочную картину, потому что передергивает бровями и кидает укоризненный взгляд. Не расслабляйся, братец.

***

- Альбом на 90% моя заслуга, я полностью спродюсировал и смикшировал звучание, - в очередной раз хвастается Том. Хитрый ведущий Джо-Джо умело раскрутил брата на эмоции и Том радуется, переходя на профессиональные подробности. Мы удачно рекламируем свое творение.

Том прав – он работал над альбомом больше всех нас, вместе взятых, часто ночевал в домашней студии. Отказывался от клубов и тусовок. А бывало, что срывался из самого эпицентра событий, застигнутый новой идеей, или услышав в ритмах клубной музыки то самое звучание, которого добивался. А сколько раз я вытаскивал его из-за пульта, осоловевшего от звука и голосов! Распробовав тонкости работы продюсера, брат взялся за это дело с одержимостью перфекциониста. Он был великолепен, поражал меня вкусом, тонким пониманием идеи каждого саунда. И каждый раз, добившись идеального результата, прибегал ко мне хвастаться, смотря восторженными глазами. Похвали, восхитись, Билли.

С энтузиазмом гимназистки подхватываю слова Тома, превозношу талант брата без меры.

- Мдааа, - тянет Густав по окончании встречи. – Томше сегодня на высоте…

Брат гордо расправляет плечи. Густав поправляет очки и продолжает мысль:

- Сразу видно - возмужал парень. Раньше только про свои потрахушные подвиги рассказывал. А сегодня – ни одного слова, все по делу. Я тобой горжусь.

Георг сочувственно хлопает Тома по плечу. В глазах брата мечется паника. Проклятый Густав!!!

В следующем сюжете Томас упорно пытается вернуть себе славу секс-символа, мнет яйца и облизывает пирсу, многозначительно фонтанируя незатейливым юмором, достойным озабоченного подростка. Весело хохочу над старыми комплексами брата, внезапно выплывшими наружу.

***

Увлеченно обсуждаем с режиссером наброски для будущего клипа. Наверное, уже в сотый раз. От туманного предчувствия мурашки по коже. В кресле посапывает Густав с Малышом на коленях. Георг сонно хлопает глазами и все пытается сообразить, о чем вообще речь. О тусовке? О новом фильме? Ах, это у нас такой клип будет?! Послушав еще пару минут, отрубается следом за Густавом.

- Слабаки, - смотрит на парней Том, вытаскивая сигареты. Доведенным до автоматизма движением протягивает мне одну.

- Они всегда такие после перелета, - поймав тревожный взгляд режиссера на друзей, комментирую я. - Из Германии только что получили ценным грузом.

Режиссер кивает и продолжает свои выкладки.

Я залип на этом клипе, сам знаю. Том уже смеется над моим желанием довести ситуацию до абсурда. И все же то, что предлагает режиссер, не совсем совпадает с моими представлениями. Оргия – прекрасна. Расписанные крупные планы более чем впечатляют. И, словно бы в другом измерении, параллельно, в том же месте, но безлюдном и заброшенном – мы, ребята играют на инструментах, я брожу по пустым комнатам с тоской во взгляде. На контрасте – яркие краски в съемках оргии, и черно-белый свет – наши силуэты. Интересная и даже мистическая подача, но не отвечает идее песни.

- Мне хотелось бы совместить нас и тусовку, - наконец, понимаю я.

- Тогда получится выросший из детских штанишек «Шрай», - замечает развалившийся в кресле Том.

Режиссер мычит и быстро делает заметки в блокноте.

- Хотите участвовать в массовке? – осторожно интересуется, обводя нас с братом взглядом.

- Я – обязательно. Давно мечтал, - моментально решаюсь и тут же, по теплой волне по всему телу, убеждаюсь в правильности сиюминутного порыва.

- Окей! - подозрительно легко соглашается режиссер. – Ты прекрасная модель, будешь главным героем.

Представляя себя то ли персонажем «Парфюмера», то ли Дорианом Греем, соблазнительно улыбаюсь, поддевая кончиком языка колечки в нижней губе. Режиссер роняет ручку на стол. Том нервно дергает ногой.

- А чё это ты один? Мы тоже хотим.

И пинает просыпающегося Георга. Басист моментально подхватывает:

- Да, мы тоже хотим!

Ох, Йорки, ты еще не понял, на что подписываешься. Режиссер потирает ладони от свалившегося счастья и начинает быстро менять раскадровку. К концу процесса просыпается Густав и с неописуемым ужасом вслушивается в предлагаемое безобразие.

Парни соображают, что влипли. Похоже, один я готов так вот просто сняться чуть ли не в порно. Густав и Георг подавленно молчат. Даже корчащий из себя мачо Томас сдувается на глазах, как воздушный шарик, выслушивая возбужденную импровизацию режиссера. По новой версии, они не просто играют на инструментах в темном и пустом помещении, их окружают целующиеся и тискающиеся парочки, а то и тройнички… К Густаву на барабаны лезут похотливые девчонки, Георга за плечи обнимают две девушки и два парня, а к Тому на высокий стул забираются обнаженные красавицы. Наш режиссер очень красочно описывает горе-плейбоям их перспективы. Густ и Йорки по-хамелеонски меняют цвет лиц – то краснеют, то бледнеют. Видимо, представляют, что им будет от подруг по возвращении в Германию. Том нервно чешется, как блохастый пес.