Маттиас украшал Даниэля. На искусно сплетенную прическу из косичек, сотворенную эльфийкой Миа, надел золотой обруч с узором из самоцветов. Нанизал на тонкие пальцы бесценные перстни, а предплечья и щиколотки заковал в широкие украшения с изящной чеканкой, напомнившие парню о временах рабства. Увлеченно навешивал на сильную шею молодого человека разнообразные ожерелья, смело сочетал тяжелые золотые цепи с жемчугом и рубинами. Занятие приносило дракону ощутимое наслаждение. Отблеск драгоценных камней мерцал в его темно-фиолетовых глазах. Вскоре Даниэль начал ощущать себя то ли рождественской елкой, то ли божеством забытого пантеона. В отполированной до зеркального блеска стене отразился его сияющий ювелирными шедеврами силуэт.

- Маттиас, - наконец, простонал молодой человек. – Я скоро упаду под тяжестью золота и самоцветов!

- Сущность дракона не может не радоваться, видя тебя таким прекрасным, - чуть не мурлыкал Маттиас, жмуря темные глаза. – Тяга к сокровищам у нас в крови…

Яркую волну восторга, идущую от малахитового домика, они ощутили одновременно. Резко повернули головы к волнующемуся дракончику. В помещение ворвался оранжевый дракон, заполняя пространство колыхающимися прядями алой гривы.

- Руфус?!

Даниэль впервые слышал в голосе любимого угрозу. Человеческий окрик перешел в гневное шипение и свист, а сам Маттиас стремительно менял форму, перетекая в первоначальный вид синего ящера. Но драконы не успели выяснить отношения. Даниэль обратил их внимание на шатающееся на возвышении каменное яйцо. Оно раскачивалось, образуя правильные вертикальные борозды, словно готовый раскрыться тюльпан. Борозды углублялись, малахитовые стенки дрожали. Драконы подскочили к Даниэлю, распахнули крылья. С громким треском яйцо треснуло, опало каменной скорлупой.

Дракончик был в точности такой, каким представлял его Даниэль в своих снах и мечтах. Светло-зеленый, с блестящей гладкой шкуркой, с хитрой мордочкой, как у морского конька, и густой пушистой дымчато-пепельной челкой. Длинные ушки, не закрытые гривкой, испуганно прислушивались к неожиданно громким звукам. Ярко-бирюзовые, большие, чуть раскосые глаза с вертикальными зрачками остановились на лице Даниэля. Парень ощутил, как его будто накрыли теплым пушистым пледом, обняли и закружили в водовороте чистой радости. Дракончик переступил изящными лапками и затрещал полупрозрачными слюдяными крылышками.

«Раймон, - услышал Даниэль в своей голове звонкий голосок, - меня зовут Раймон».

========== Часть 11 ==========

- Что-то мальчика давно нет.

- Не переживай. Мальчик уже большой. Он вчера со снежным барсом подрался - не понравилось, как киса на него посмотрела.

- Надеюсь, барс не пострадал?

- Нет. Обменялись любезностями – клок шерсти за царапину на плече. Расстались друзьями.

- А зачем барс к нему пристал?

- Так мальчик на его территории охотился. Успешно.

- Ты уже поговорил с ним о правах хищников?

- Да. Пока плечо лечил.

Даниэль улыбнулся, легко толкнулся головой в тянущуюся руку. Ладонь потрепала короткие русые волосы, ласково провела по загорелой шее. С длинными косами пришлось расстаться еще десять лет назад, когда Маттиас, Даниэль и пятилетний Раймон спустились со снежной вершины в тихий буддийский монастырь, находящийся в стороне от маршрутов любопытных европейцев. Маттиас уже был знаком с этой обителью и старейшими наставниками, свободно ориентировался на территории монастыря и вел себя так, словно только вчера покинул комплекс. Увидев одно из многочисленных изображений Будды, у ног которого в знакомой позе располагался ярко-синий дракон, Даниэль многое понял и не стал задавать ненужные вопросы своему супругу. Раймон с недетской серьезностью отнесся к новому жилищу, моментально перезнакомился с учителями и тут же взялся за повседневную работу, игнорируя предложение немножко освоиться и поиграть с ровесниками.

Они остановились в монастыре, чтобы дать образование сыну. Раймон уже в двухлетнем возрасте поражал Даниэля своими взрослыми, по человеческим меркам, рассуждениями и взглядами на жизнь. Маттиас был согласен дать дракончику представление о цивилизации людей, тем более, что Раймон жадно впитывал воспоминания и истории, которыми охотно делился Даниэль. Обучение в буддистском монастыре отвечало всем поставленным задачам - дракончик получал максимум знаний людей о мироустройстве, общался с ровесниками и наставниками, вникал в быт и образ мыслей. Погружение в европейский этнос оба родителя посчитали слишком большим испытанием для необычного ребенка. Даниэль проштудировал массу информации о буддизме и в очередной раз признал, как драконы мудры в вопросах воспитания своих отпрысков. Сам Даниэль радостно согласился с предложением Маттиаса пожить в монастыре всем вместе, наблюдая за сыном.

Философия буддизма была близка к мышлению дракона и Даниэль нашел в ней все ответы на мучающие вопросы. Размеренная жизнь и общение с учителями направляли мысли в нужное русло. Практики по укреплению тела и духа научили молодого человека контролировать себя, а энергия дракона помогла достичь высокой ступени ученичества. По прошествии нескольких лет Даниэль уже не удивлялся ни перспективе прожить очень, очень долгую жизнь, ни своим прошлым приключениям, ни феноменальной памяти и выходящим за грани понимания возможностям… Своего супруга – синего дракона - он воспринимал как начало начал, дивный подарок судьбы, олицетворение идеального существа. Двойственность собственной личности Даниэль осознал не сразу, но уже не сопротивлялся нахлынувшим воспоминаниям и снам, просыпаясь после вновь пережитых событий преображенным, с несвойственными ему жестами и взглядами. Маттиас тут же забывал о своей мужественности и сказочности, и, дрожа от впечатлений, доводил страстными ласками своего вновь обретенного возлюбленного до полного экстаза.

Они сидели под раскидистым деревом, лениво сбрасывающим на землю мелкие светло-желтые листочки, недалеко от ведущей на монастырь дороги.

Маттиас, улыбаясь, протянул супругу чашку зеленого настоя. Даниэль привычно сложил ладони жестом ученика, принимая пиалу. Поморщился.

- Горячая.

Установил емкость на траву перед скрещенными ногами, старательно сплел пальцы в сложную комбинацию. Маттиас фыркнул. Напиток, однако, начал остывать. Магия плохо давалась людям. За десять лет Даниэль освоил лишь несколько приемов управления стихией воды, самых простых, и Маттиас считал это серьезным проявлением таланта. Большего его супруг мог достичь лишь по прошествии многих лет, отпустив человеческое сознание, став полностью свободным.

- Раймон прилетел, - сына Даниэль, как ни странно, чувствовал даже лучше родителя-дракона. Маттиас согласно кивнул.

- Он рвется к людям. Любопытный.

Даниэль посмотрел в синее небо.

- Парню пятнадцать, пора осваивать дальние рубежи. Может, и нам вернуться, посмотреть, как изменился мир?

Вдалеке виднелись характерные буддийские ступы и постройки монастыря. По дорожке, ведущей от ярко украшенных флажками ворот в отцветающую сентябрьскую долину, быстро двигалась легкая мужская фигура.

Даниэль залюбовался сыном. В свои пятнадцать Раймон казался крепче и мудрее ровесников. Высокий рост, сильное тело. Недавно отпущенные, вопреки обычаям монастыря, темно-пепельные волосы непокорно торчали, топорщились на макушке и висках. Чуть раскосые, экзотическим разрезом в Маттиаса, глаза цвета морской волны весело сверкали из-под черных тонких бровей. А вот рот был, как у Руфуса, красного дракона – большой, готовый улыбаться всему миру четко обрисованными губами и ослепительными зубами. И характер у Раймона был в шамана – легкий, скорый на подъем, вспыльчивый, жадный до знаний и впечатлений. Но, в отличие от явно женской сущности Руфуса, Раймон давно осознал себя мальчиком, предварительно позабавив родителей, когда несколько месяцев по-разному трансформировал свое человеческое тело. Девушка из него получалась неказистая и странная. Раймон и сам чувствовал несоответствие, поэтому вскоре определился с полом окончательно.