Однако альфа не позволил себе ни капли эмоций, когда на свершившемся после ужина уроке истории Томас начал виновато теребить пальцами подол длинной одежки и скороговоркой бормотать невнятные извинения.

- Твои поступки иногда могут приводить к печальным последствиям, Том, - с суровым лицом выговорил Уильям после того, как парень справился с не особенно искренними оправданиями.

- Ага, - омега кивнул копной дредов и посмотрел мимо плеча Уильяма, на дальнюю спортивную площадку.

- Я не буду говорить отвлеченно, но еще в недалеком историческом прошлом лишение альфы и воина кос, к примеру, было символом порабощения, в том числе и физического.

Уильям надеялся своими словами устыдить и преподнести урок легкомысленному мальчишке, но реакции омеги ожидал совсем другой. Томас внезапно громко фыркнул и захохотал. Альфа смотрел на ржущего парня в легком недоумении. Омега смахнул слезы с мокрых ресниц.

- Мне чертовски повезло, что ты бета…

Он хохотнул напоследок и привычно помчался прочь, приминая гибкие ветки гибискуса. Уильям несколько секунд держал лицо, а потом весело рассмеялся.

- Тебе повезло, что у меня аллергия на лимоны, дурачок.

***

- Ох, Энди ты не представляешь, как я сегодня чуть не влип!

- Я уже радуюсь, что нахожусь так далеко от тебя, Стриж. Чего ты натворил?

- Я своему прекрасному историку волосы подстриг, пока он спал.

- Зачем?

- Он мне надоел со своим притворством – такой скучный и занудный, просто идеальный бета, да еще прическа – волосок к волоску, фу. Взял и обкромсал блонд его. Почти успел…

- Как это он тебя не выебал, когда увидел?

- Ха-ха, он пригрозил. И был так по-настоящему зол, что я даже испугался…

- Не верю своим ушам.

- Честное слово, в бешенстве этот альфа просто охуенный. Надо обязательно развести его на ярость еще раз. И на секс.

- Ты так опасно циничен, Стриж. Неужели влюбился?

- Замолчи, болван. Если этот альфа активен только когда дает уроки истории или в стрессе, то он со мной не справится. Хотя… Я начинаю чуять его запах… И этот запах превосходен, Андреас. Билл определенно не тот, кем пытается притворяться.

***

Уильяму все больше нравились часы, проведенные с юным омегой. Томас перестал провоцировать и дурить, и альфа получил превосходного ученика, вдумчивого и увлекающегося. Юноша запоминал все с первого раза, сам задавал вопросы и по-умному анализировал события.

Они расположились в дальнем уголке парка, у дорожки, ведущей к высокому обрыву. Совсем недалеко шумно дышало море. Учитель и ученик играли в шахматы. Переставляя белые фигуры, Уильям повествовал об одном из грандиозных сражений в истории, превратив обычную партию противостояния белых и черных в театр былых боевых действий. Томас моментально включился в игру, почувствовал себя полководцем бесчисленного войска, следил за ходом рассказа и вместе с талантливым учителем проходил все этапы сражения.

Увлекательный урок истории длился вдвое дольше запланированного. Партия была закончена в соответствии с исторической достоверностью, Томас искренне радовался за победу своего короля. Уильям был уверен, что память омеги удержит эту великую битву надолго. Альфа расправил плечи и посмотрел в ослепительное голубое небо.

- Пойдем на обрыв? – предложил Томас. – Почувствуешь себя вольной птицей над морем. Альбатросом, к примеру.

Уильям кивнул – надвигалась полуденная жара, ощущение свежего влажного бриза было бы сейчас очень уместно. Томас, подскакивая, как веселый щенок, побежал вперед. Альфа почувствовал в кармане брюк вибрирующий сигнал мобильного телефона, бросил тревожный взгляд на отдаляющегося омегу и ответил на звонок.

Азиатский психолог Ри весьма не вовремя желал узнать у Уильяма о положении дел.

- Ты звонишь днем, чтобы я при мальчишке давал отчет по соблазнению?

В телефоне неприятно задребезжало – альфа насмешил собеседника.

- Если бы мальчик был рядом, ты бы ответил по-другому, Уильям. Прошу прощения за несвоевременный звонок, я нахожусь на другом континенте и не сориентировался в часовом поясе.

Альфа кивнул, поняв причину.

- Мои успехи были бы заметнее, если бы ты не морочил мне голову своими выкладками. Том совсем не такой, каким ты пытался его представить, я уже об этом говорил…

- Ты не психолог, Уилл. Молодым омегам свойственно изображать из себя противоположность. Мои выводы следуют из работы с серьезными тестами, я не опираюсь на внешнее поведение личности, а говорю то, какой мальчик есть на самом деле.

- Не буду спорить, - Уильям взмахнул рукой, не позволяя себе повысить голос. – Мальчик сам сказал мне, что не любит блондинов, а ведь ты категорически утверждал обратное. Но прическа – это ерунда. Я чувствую, он реагирует на нормальную агрессию альфы, а не на приличного серьезного учителя, роль которого мне приходится здесь вымучивать, и это уже совсем другое дело. Я банально упускаю время, Ри.

- У меня не бывает ошибок, - холодно отозвался психолог. – Твое мнение субъективно. Ты говоришь о физической реакции омеги, но не ощущаешь его запаха из-за аллергии, поэтому все, что ты считаешь по этому поводу – домыслы. Томас - сложная личность, и тебе все-таки лучше довериться профессионалам.

Ощущая острое недовольство, Уильям быстро закончил разговор с бетой и скорым шагом направился вверх по вытоптанной тропинке, поросшей жесткой травой и кустарником, к небольшой, относительно ровной каменистой площадке над морем, на которой, притоптывая и размахивая руками, гарцевал юный Томас фон Мауерзеглер. Альфе оставалось преодолеть несколько десятков метров, когда юноша вдруг рискованно отпрыгнул, неловко забалансировал на краю, коротко вскрикнул и пропал из виду.

В мгновение ока Уильям подскочил к обрыву. Только спортивная выдержка спасла его от того, чтобы тотчас же не броситься вниз. Альфа заметил, что море было спокойно, будто в него несколько секунд назад не нырнуло с высоты примерно пятнадцати метров сто тридцать три фунта живого омежьего веса. Глубина казалась порядочной, но вода была настолько прозрачной, что Билл видел незамутненную синюю толщу. Альфа присел на корточки, пытаясь усмирить выпрыгивающее из груди сердце. Он ждал, зверея с каждым мгновением все больше.

Вскоре под ногами раздался шорох песка и камешков, цепкая ладошка ухватилась за жесткий куст и над ровной поверхностью каменной площадки показалась слегка припыленная любопытная мордочка. Уильям в один прыжок подскочил к парню и легко, как котенка, вытащил его наверх. Томас попытался поставить бровки домиком и сделать жалостный вид, дернулся в сильных руках.

Уильям молча встряхнул его еще раз.

- Отпусти! – вскрикнул Томас и брыкнул своего учителя кроссовком. – Ничего бы с тобой не случилось! Там глубоко и песчаное ровное дно…

- Ничего бы не случилось?! – уже не сдерживаясь, зарычал альфа, закинул сопротивляющегося омегу на плечо и поволок по тропинке, от особенно громких воплей прилаживая ладонью по удобно расположенной заднице.

Таким образом он промчался по парку, от нахлынувшей ярости не видя окружающий мир, не ощущая ударов кулачками по своей спине и не слыша мата и угроз.

Мишель, два педагога-беты, литератор-омега и парни-садовники молча наблюдали всю сцену издалека.

- Надеюсь, Билл навешает ему по полной, - одобрил невозмутимый учитель химии и уткнулся в книгу.

- Наконец-то нашелся смелый, кто взялся за воспитание нашего избалованного недоросля, - выдохнул Мишель. – Давно пора.

Цвели розы. Благоухали зреющие лимоны.

В увитой плющом беломраморной беседке Уильям ловко перекинул огрызающегося парня через колено, сдернул огромные джинсы и звонко шлепнул, на пробу, по смуглой округлой попе. Томас взвизгнул, нецензурно выражая свое отношение к ситуации, и попытался вывернуться из-под крепко прижавшей его руки. Альфа был намного сильнее, это ощущалось и в его чистой ярости, и в силе громких ударов. Уильям и сам не заметил, как увлекся. На голых половинках отпечатывались розовые следы от ладоней, звуки резкого прикосновения к упругой заднице отдавались в голове. Томас уже не матерился, а всхлипывал, подрагивая ногами, до онемения вцепившись пальцами в холодную скамейку. Наконец Уильям опомнился и ослабил хватку. Ладонь гудела. Длинная футболка скользнула вниз, прикрывая нашлепанную покрасневшую попку. Омега так и оставался лежать поперек чужих колен, громко посапывая. Уильям осторожно, но решительно развернул парня лицом к себе. От вида растрепанных дредов, слипшихся длинных ресниц, мокрых дорожек по пунцовым от стыда щекам и распухших губ альфу накрыла волна умиления, и он неожиданно для себя с бесконечной нежностью погладил ладонями обиженное личико, коснулся губами накусанных губ, таких сладких и манящих. Томас сразу подчинился, принял ласку, огорченно всхлипнул и прижался тонким горячим бедром. Уильям позволил себе страстный поцелуй, с удовольствием обнял мальчишку за плечи. От накатывающего удовольствия затуманило голову – альфа вдруг почувствовал вкус поцелуя омеги, когда шустрый язычок начал исследовать его рот, как предчувствие чего-то невообразимо восхитительного, неизведанного, пока лишь будущей ноткой восторга, словно легкий ветерок, принесший с моря аромат приближающейся каравеллы с дивными фруктами и специями. Томас зажмурился, тихо простонал и оторвался от властных губ. Уильям ощутил его напряженную плоть через материал летних брюк. Юноша уткнулся носом в открытую шею альфы, пряча покрасневшее лицо, а руки Уильяма начали исследование под бесформенной футболкой. Мешковатые штаны лежали на плитке, так и не надетые после наказания. Омега часто и громко дышал, открытым ртом вдыхая запах мужчины, и ритмично толкался в умелую руку. Его член был твердым и скользким от запредельного возбуждения. Уильям ощущал стремительное биение чужого сердца у своей груди, щекотное трепетание длинных ресниц по шее, горячее дыхание и страстное движение бархатистого и твердого органа в ладони. Томас застонал в сильную шею, напрягшись бедрами, дернул Уильяма за светлую рубашку, испачкал темные брюки своим семенем. Альфа словно впитал в себя первый стон омеги - он растворился в крови, в каждой клетке его тела, отравил навсегда своим ядом и сладостью.