Видимо граф считал по- иному. Едва дождавшись построения, он решил атаковать сам.

Я успел подбежать к командиру пикинеров и крикнуть:

- Ганс , стоим, как обычно!- что швейцарец молча кивнул.

Мы выдвинулись вперед и встали рядами. Сфорца растерянно крикнул:

- Что он делает?

Поднятая конным отрядом пыль не позволяла рассмотреть, что происходит впереди, но загудевшая от тяжелого скока земля подсказывала, что и с той стороны пошел рыцарский клин.

- Рогатки вперед,- заорал я.- Аркебузиры, вперед в линию!

Вот так были сходу нарушены все правила боя. Вражеская конница шла с небольшой горки , что было ей на руку. Наш командир не утрудил себя выбором более выгодной позиции.

Как я и ожидал, наша кавалерия не выдержала удара. Сначала из пыли вынеслись удирающие всадники в цветах Адорно, через секунды на нашу позицию вымахал железный клин. Стрелки стояли , дымились фитили. И наши и чужие кавалеристы врезались в рогатки, смешались, но разметали препятствие. Из-за скоротечности событий мы не успели толком закрепить ежи.

- Пали!

Грянул залп и позиция окуталась клубами дыма.

С расстояния в тридцать метров промахнуться невозможно. И сорок арбалетных болтов были выпущены в секунду.

- Черепаха, - проорал я, вдевая тесьму секиры и становясь за ощетинившимися пиками немцев. Рядом со мной встал Сфорца. Стрелки по узким проходам юркнули за наши спины и тяжелые щиты сомкнулись стеной. Треск и грохот оглушили меня и никаких других чувств, кроме злого упорства я не ощутил.

Неглубокая линия обороны рухнула, но только в одном месте. Прямо на меня вынеслись трое всадников, один из которых, как мне казалось, целился тяжелым копьем в мой сверкающий горжет. В последнее мгновение справа сверкнул меч и перерубил копье у самого наконечника, несколько сбив направление его движения. Тяжелый удар чуть не сбил меня с ног, но нападавший уже валялся вместе с конем и его дорезал выпрыгнувший из-за спины Ждан. Еще один гигант уже доставал огромным двуручным мечом Сфорцу, но я сбил его с коня, метнув свою секиру, которая казалась сейчас пушинкой. Секироносцы тут же заткнули брешь и я, опомнившись, отскочил назад ,подав команду:

- Стрелки! Проход!!

Пикинеры расступились, освобождая проход и одновременно уплотняя порядки, и в этот проран ударил слитный залп аркебуз.

- Вперед!

Немцы сделали по команде «шаг- и шаг- и шаг», вытесняя и докалывая самых отчаянных.

Сфорца увлеченно дрался в первых рядах. Я крикнул Ждана и тот оттащил синьора назад.

- Это еще не все,- сказал я,- сейчас попрет пехота.

Сигнальщик протрубил и копейщики бегом стали занимать позиции теперь за спинами арбалетчиков. Сколько раз мы делали это на учениях, не счесть. Но здесь был риск, что во время перестроения мы не заметим свежего кавалерийского отряда.

Понимая, что наши дела серьезно осложнились после потери конницы, Сфорца на нашими спинами сооружал из повозок подобие вагенбурга.

Мы стояли рядами и ждали удара пехоты. Засвистели стрелы, падавшие навесом, застонали раненые . Мы стояли, дожидаясь расстояния уверенного выстрела.

- Арбалетчики! Пали!

После выстрела первая шеренга уходила назад и ее место занимала вторая со снаряженным оружием. А вот в узаконенный порядок караколирования я внес некоторые изменения. Выбив тяжеловооруженных рыцарей с помощью мощных арбалетов, половина стрелков взялись за легкие. При этом почти вдвое возрастала скорость их перезарядки.

С той стороны завыли трубы и нападавшие стали почему-то отходить. Сфорца скомандовал.

- Пикинеры!

Прямо скажу, что более неприятного зрелища, чем атака копейщиков, по- моему нет. Когда масса длинных лезвий, враз отшибающая всякую охоту пробить в ней брешь, катиться молча и неуклонно, как асфальтовый каток, оптимизм быстро угасает.

Однако битва до победного конца Сфорцу не устраивала. Враг отступил, победа вроде бы за нами. Нечего отчетность нарушать.

Мы опять встали, перегруппировавшись на всякий случай. Но драться уже было не с кем. Бросив поле боя, сицилийцы ушли. Тут же нарисовался молодой граф, живой здоровый и бодрый. Вот тебе и слава, сопляк. А что погубил свой отряд, то дело житейское.

- Сфорца, браво!

К нему подскочил паж и что-то шепнул на ухо.Лицо графенка озадачилось и он впервые остановил свой взгляд на мне.

- К вечеру зайдешь ко мне,- сказал он, не снисходя до обращения.

Я молча отдал честь. В моем отряде эту привычку переняли все, как модную фишку.

Бесшумно присунулся Угрим.

- Капитан, весь обоз заныкать не удалось, эти, - он кивнул на людей графа, - понаехали. Но самое ценное припрятали вместе с Пухлым.

Пухлым прозвали артельщика пикинеров. Только сейчас я сумел разглядеть товарищей.

Сфорца стоял, все еще бурно отдуваясь. Он был залит кровью с головы до ног. Кровь проникла даже через закрытое забрало бацинета. Подозвав своего пажа, он велел принести вина.

- Олег, замотай рану, кровит.

Я наклонился к нему в поисках раны. Где тут она? Всё в крови , которая только начала сворачиваться. Командир досадливо сказал:

- Да нет. Свою кровь.

И только сейчас я заметил , что под правой скулой у меня вырван клок мяса и правое плечо залито кровью . Правый наплечник был смят, словно по нему ударили кувалдой. По центру горжета образовалась вмятина , судя по всему, от удара стрелы. Принесли вина и мы на пару осушили почти полмеха. Подбежали командиры копий с докладами. Пришел Ганс и помог прикончить мех. Мы доложились командиру.

- Видит святая Дева,- перекрестился Сфорца, - могло быть хуже, гораздо хуже.

Убитых двенадцать, раненых двадцать восемь, тяжелых – девять. Это только у нас. У меня было убито четверо и двое были безнадежны. И опять ранений было бы меньше при хороших доспехах. Как ни странно, наибольший урон нам нанесли лучники. Братья славяне в рукопашной были просто зверями.

Мы с командиром на лошадях медленно ехали по полю, солдаты бодро обдирали усопших. Я несколько расслабился и поэтому решился задать Скварчалупи давно мучивший меня вопрос:

- Скажите, Пьетро, почему после первой стычки с пиратами вы не сдали меня герцогу?

- Все просто. Тогда я развлекался, а вы дрались за жизнь. По-моему жизнь стоит больше развлечений.

- И это единственная причина?

- Пожалуй, нет. Видишь ли, до назначения коннетаблем я командовал полусотней, а до того копьем арбалетчиков , пройдя путь от простого кондотьера.Так что..

- А чем это так озадачился наш командующий?

- Ты все еще не понял?

- Нет. Не до того было.

- Ты убил потомка самого Федериго, отпрыска древнего королевского рода маркиза ди Лауриа!

- Потому сицилийцы и отошли?

- Да. Ведь он командовал у них кавалерией. Кроме того погибли еще два высокородных рыцаря и управление войском пришло в замешательство.

Я озадачился.

- Это что же, доспехи убитого мне не светят?

- Не в этом дело,- рассмеялся Сфорца, - ты узнаешь все от графа.

Вечером меня вызвали к командующему. Я вошел в роскошный шатер. Недурно устроился макаронник. В нашей маленькой армии не меньше 30 человек были обслугой нашего генералитета, всякие повара, конюшие и старшие подметалы. Только вино занимало две повозки. Комфортные войнушки.

Граф без обиняков приступил к главному.

- Убит дворянин королевской крови. Погиб с честью на поле боя. Но такой человек не может погибнуть от руки раба, это оскорбление чести рода. Кстати, как ты это сделал? Ведь у маркиза разрублено ожерелье и бармица, голова держится только на коже.

- Метнул секиру.

- Пусть ее принесут. А пока мы с тобой должны договориться. Барона мог убить только честный солдат. Поэтому я подписал документ о твоем освобождении вчерашним числом. Думаю, отец будет не против. Кроме того, я предлагаю тебе место лейтенанта в бандерии синьора Скварчалупи и кондотту. Надеюсь, ты доволен? Выкуп за доспехи и оружие маркиза тебе отдаст мой казначей.