- Вы куда? – опомнился Виктор Николаевич.

- Мы уходим, - ответила Катя.

- Куда уходите? Сейчас за вами придёт машина?

- У нас своя машина, - сказала Катя. Я молчал, чувствуя, что краснею. Уши, по крайней мере, горели.

Мне было ужасно стыдно за себя и за ребят.

Когда уже подходили к сараю, Вася не выдержал:

- Виктор Николаевич! Ребята! Что, мы так и отпустим их?

- Кого «их»? – удивились ребята.

- Это же пришельцы! С другой планеты! Они прибыли к нам погостить, а вы?

- Что ты мелешь, придурок? – презрительно спросил Стас, скривив губы. Все так и шли за нами.

- Тоник, Катя, ну скажите им! – взмолился Вася.

- Теперь можно и сказать, - пожала плечами Катя, - да, мы не отсюда. Сейчас мы занимаемся раскопками на Обероне-24. Ищем следы вымершей, или погибшей, цивилизации. Нашли способ зайти к вам в гости, Тоник вот, рассказывал, что лучше вас нет на свете друзей, а его сегодня ночью чуть не убили, еле спасла. И вообще, Виктор Николаевич, скажите своему Стасу, чтобы он больше не сбрасывал новичков с десятиметровой вышки. Ребёнок может убиться насмерть! – тут я прямо-таки вспыхнул, и опустил голову.

- Стас, ты гостя?!

- Она сама меня попросила!

- Кто? Катя?

- Ну да, Кать, скажи!

- Какой же ты, - опять не нашлась Катя, - в нашем языке даже слов таких нет! Я попросила, да, разыграть Тоника, но не убивать! Это не брат, это мой… в общем, в будущем, у нас будут дети. А вы чуть не убили не только Тоника, но и моих будущих детей!

Ребята пооткрывали рты на такую откровенность.

- Почему тогда сразу не сказали? Зачем был этот глупый розыгрыш? – раздались возмущённые крики, - Если бы мы знали, было бы совсем по-другому!

- Может, останетесь? – спросил Виктор Николаевич, - Расскажете, как там, у вас?

- Ничего мы вам не расскажем, нам пора, - Катя потащила меня в сарай.

- Не заходите пока, мы будем переодеваться.

- Попрощаться хоть, выйдете? – с грустью в голосе, спросил Вася. Мы кивнули ему, и вошли в сарай.

Там мы разошлись по углам, и начали натираться мазью. Мазь оказалась хитрой. Едва коснувшись кожи, она сама разбегалась по всей её поверхности. Всё же Катя подошла, осмотрела меня, попросила осмотреть и её, сзади. Всё было ровненько. Тогда мы надели скафандры, и вышли, помахать руками.

- Прилетайте ещё! – кричали ребята и девчата. Мы активировали шлемы, они, как живые, захлопнулись, став герметичными и непрозрачными снаружи, закрыли за собой дверь и открыли с противоположной стороны. Там не было коридора с дверями. Мы вышли в пещеру. Впереди было светло. Дойдя до выхода, мы выглянули наружу. За стенами пещеры волновалась, как море, необъятная степь, и к нам, на лошади, галопом мчался всадник.

- Привет! – закричал он, на ходу соскакивая с лошади, - Наконец-то!

Всадником оказался мальчик лет пятнадцати-шестнадцати.

Глава седьмая.

Близнецы.

Я проснулся, когда уже солнце поднялось над сопкой, и заглянуло в нашу комнату.

Ого! Вот это мы спим! Каникулы! Какое замечательное время! Я потянулся, и только тут заметил Катю. Сестра спала, свернувшись калачиком, возле меня.

Опять ночью пришла ко мне. Не любит она одиночества, мы с детства спали всегда вместе, старались никогда не разлучаться, а тут мама сказала, что мы уже большие, и должны спать в разных кроватках.

Да, мы уже большие, нам в мае исполнилось по одиннадцать лет, мы закончили начальную школу, и осенью пойдём в среднюю, в пятый класс!

Мы с Катей близнецы. Мама рассказывала, что, когда мы родились, врачи, принимавшие роды, сказали: «Ой, какие котята!».

Так нас и назвали, сестру Катя, меня Котя. Ну, вы поняли, Костя я, Котька.

Кроме нас, в семье есть ещё четыре брата: Витя, он уже взрослый, женат, у нас уже есть племянница, Олеся.

Вова, учится в мореходке, Юра, учится в девятом классе, и Саша, в седьмом.

Юра сейчас в колхозе, на заготовке сена, он там работает на тракторе, и мы ему дико завидуем. Саша отрабатывает практику при школе, и мы ему не завидуем.

Нас могло и не быть, папа, говорит, настоял. И мама очень хотела девочку. Вот вам девочка!

Я посмотрел на спящую Катеньку, и улыбнулся. Мы любим друг друга, всегда играем вместе, иногда с Сашей, но он слишком любит читать, редко его можно оторвать от книжки и побегать с ним.

Вообще, он хороший, любит с нами возиться, понимает, во что мы играем. Старшие только смеются над нашими фантазиями, а Саша не смеётся, он любит фантастику, мы выдумываем такие истории, что у него дух захватывает. Поэтому понятно, почему он любит с нами играть.

Потому что с интересом слушает наши выдумки о том, как мы путешествуем по разным мирам, про космическую станцию.

Мы с Катей иногда даже спорим, так это было, или нет.

Откуда у нас эти фантазии, не знаю, только, заигравшись, мы считаем, что всё это происходило с нами.

Саша смеётся, говорит, что нам пора книжки писать, но мы-то знаем, что книжки писать не так просто, как рассказать сказку.

Смотрю на Катю, и не решаюсь разбудить, так сладко спит сестрёнка. Но будить надо, придёт мама, и будет ругаться.

- Катя, Кать! – потряс я её за плечо. Сестрёнка пошевелилась, сильно потянулась и зевнула.

Потом открыла глаза, и удивилась:

- Ой, Тоник! Ты мне только что приснился!

- Какой я тебе Тоник! – сердито сказал я, - Вставай, давай! Мама придёт…

- Костя, вечно ты всё испортишь, - надула губки Катя, опять закрывая глаза.

- Нет! Уже ничего не видно!

Мне немного завидно. Если я просто сочиняю, то Катя видит сны, а потом рассказывает их нам с Сашей.

- Ка-тя! – снова сказал я, тормоша её за плечо.

- Ой, Котька! Если бы ты знал, какой сон мне приснился, то отстал бы от меня сию же секунду!

- И что же тебе снилось? – заинтересовался я, ожидая обычное «а вот не скажу!». Но на этот раз сестрица сказала:

- Снилось мне, что мы жили на какой-то космической станции, с тобой… ой, нет, там у меня друг был, его звали Тоник. И вот он мне однажды говорит: «Катя, поехали в город!», и мы поехали, на каком-то вездеходе.

- И что было потом? – жадно спросил я.

- А потом ты меня разбудил, - капризно сказала Катя.

- Ну, Катька, так нечестно! – сказал я, схватил подушку и ударил Катю по голове. Катя взвизгнула, и тоже стала бить меня подушкой. Я уже начал побеждать, когда она бросила со мной биться, и выбежала из комнаты. Я побежал за ней. Мы выскочили на крыльцо, и увидели на дворе маму.

- Мама! – закричали мы, подбегая к ней и обнимая.

- Проснулись, котята? – смеялась мама, гладя нас по головам, - Кушать хотите?

- А что кушать?

- Рисовая молочная каша.

- Да! – закричали мы.

- Умойтесь сначала, - сказала мама, смеясь, - только из постели, сразу за стол. Наверно, опять всё перевернули? – мы отвернулись от мамы и побежали в дальний угол сада. Там стояла нужная нам сейчас будочка. А наши постели мама заправит.

Катя успела заскочить в будочку. Мне не обязательно, я могу и за будочку зайти.

Вокруг росли большие кусты чёрной смородины, смородина цвела, кое-где уже появились зелёные гроздья. Я поморщился: скоро опять мама заставит её собирать. Сколько можно! Уже всё заставлено банкам с вареньем, его уже никто не ест, разве что папа сцеживает получившееся черносмородиновое вино…

Смородина у нас крупная, сладкая, но надоевшая. Мы собираем её, потому что папа пригрозил нам, что, если не будем собирать, он вырубит кусты. А в них так замечательно играть в Маугли, и ещё во что-нибудь. Здесь же стоит турник, который Юра с Сашей превратили в качели. Сиденье делано из длинной доски, так что, можно сидеть с двух сторон, напротив друг друга.

Наигравшись с качелями, братья сказали, что сделали их для нас. Потом посадили вьюнки, и они начали обвивать качели, превращая их в уютную беседку.