Таким образом, пассивности и непрактичности противостоит у Келлера, с одной стороны, высокоморальная, "правильная" активность фрау Регель Амрайн, с другой же стороны - аморальная, "плутовская" активность, сохранившая в какой-то мере традиции шванка или новеллы эпохи Возрождения, где ловкий пройдоха постоянно одерживает верх, играя на чужом простодушии. Особенно силен этот мотив плутовства в "Сказке про котика Шпигеля".
Традиция ранней новеллы включает в себя известное сочувствие плуту он, конечно, действует безнравственно, но ведь и его противник не ангел. В борьбе двух аморальных сил сочувствие на стороне искуснейшего. Котик Шпигель, живший у заботливой хозяйки, вырос типичным тунеядцем-зельдвильцем, неприспособленным к жизни и не умеющим о себе заботиться. После смерти хозяйки он голодает и едва не становится жертвой хитрого чернокнижника Пинайса, который пользуется его беспомощным положением и навязывает ему кабальный договор. Пинайс обязуется кормить кота, пока Шпигель не обрастет салом, а затем Шпигель будет убит и колдун использует его сало для своей черной магии. Но тут оказывается, что под влиянием смертельной опасности учтивый и воспитанный Шпигель обретает незаурядную проницательность и, играя на жадности Пинайса, сам околпачивает чародея. Теперь уже Шпигель играет роль плута, а злобный маг оказывается потерпевшим. При этом традиционный мотив плутовства сочетается с изощренной техникой новеллы XIX века. Рассказанная Шпигелем перед самой казнью история о захороненном кладе восходит еще к "Рейнеке-лису", равно как и сам образ животного-пройдохи, выходящего сухим из воды. Но сколько в рассказе о Шпигеле реалистических примет, выдающих его человеческое происхождение, сколько рассуждений и намеков, адресованных современному образованному читателю, воспринимающему сказочную форму как иносказание! Когда голодный кот в доме у чародея жрет мышей и дроздов, это естественно. Но когда он рассуждает над дроздом в духе героя "Шагреневой кожи" о том, что каждое удовлетворенное желание сокращает его жизнь, что каждый съеденный им кусок способствует наращиванию сала и приближает кота к гибели, это уже весьма далеко от шванка.
Когда Пинайс с ножом в руке требует у кота его сало, это, конечно, иронически обыгранный образ шекспировского Шейлока, требовавшего свой фунт мяса у купца Антонио. А когда "дикий полет страстей" - битва с соперниками и изнурительные любовные игры с белоснежной подружкой - спасает кота от потолстения и тем отодвигает роковую расплату, это опять-таки пародийно обыгрывается мелодраматический тезис: любовь побеждает смерть.
Такая прихотливая игра со знакомыми литературными образами и мотивами, сочетание возвышенных и серьезных мыслей с комической формой неизменного "животного" мира сближает "Котика Шпигеля" уже не со шванком, а с новеллами Э. Т. А. Гофмана с их романтической иронией. Образ же философствующего кота непосредственно примыкает к известному роману Гофмана "Житейские воззрения кота Мурра". Однако, в отличие от Гофмана с его превознесением художника и культом искусства, Келлер стремится воспитывать у своих читателей вкус к активной практической деятельности.
Вместе с тем эта деятельность не должна причинять ущерб другим людям. Келлер - утопист. Он считает, что возможна буржуазная активность на моральной основе. Поэтому он наказывает тех, кто стремится обогатиться бесчестным путем, кто ищет случая утопить своего ближнего или, выражаясь метафорой Келлера, "вытопить его сало". Так злодей Пинайс, заполучив свои вожделенные десять тысяч золотых гульденов, одновременно приобретает и жену-ведьму, которая превращает его жизнь в ад. (В ослабленном виде эта же кара постигает и расчетливого шваба Дитриха.) Но особенно жестоко наказаны Келлером два крестьянина, Манц и Марти, из новеллы "Сельские Ромео и Джульетта". Они виновны в том, что запахивают лежащую между их землями полосу пашни, отнимая ее у нищего бродяги-скрипача, который без их свидетельских показаний не может подтвердить свое право на владение. Этот шаг становится роковым в их жизни. Сама эта полоса и служит орудием возмездия. Вокруг владения клочком земли между соседями разгорается длительная тяжба. Минц и Марти разоряют друг друга, впадают в нищету, доходят до безумия и преступлений. Этому одичанию двух стариков Келлер противопоставил светлую и бескорыстную любовь их детей Сали и Френхен, которых он в названии новеллы сравнивает с Ромео и Джульеттой. На самом деле, при всей силе и яркости их чувств, эти двое влюбленных далеки от героев Шекспира. У веронских любовников их страсть была безоглядна и абсолютна, они знать ничего не хотели о законах и условностях своей эпохи. Сали и Френхен - дети швейцарских крестьян - с молоком матери впитали особое представление о счастье. У них есть свое "чувство чести" - они отказываются от "свободной любви", какой живут Черный скрипач и его друзья. Им нужна "честная" свадьба, устойчивое положение в обществе, и так как это счастье им недоступно, они бунтуют против реальности. Они подменяют правду иллюзией, игрой, и эта игра составляет лучшую часть новеллы. Действие выглядит неслыханно ускоренным. В один подаренный судьбой день Сали и Френхен успевают насладиться приветствиями, какими обычно встречают молодых, обмениваются подарками и кольцами; им играют шутовскую свадьбу с выпивкам, танцами и пожеланиями счастья, устраивают буйный свадебный кортеж. Они находят брачную постель на барке с сеном и, завершив свой единственный счастливый день, добровольно принимают смерть. В этой небольшой новелле представлены и болезнь и лекарство, силы алчности и эгоизма, разъедающие здоровое сознание народа, и его нравственное начало, героически противостоящее стихии стяжательства. Любовь, бескорыстная и самоотверженная, выводит человека из мира расчетливости и всеобщего недоверия, жестокой схватки встречных интересов.
Келлер пишет свои новеллы, имея в виду их воспитательный эффект. Он призывает читателя быть хорошим гражданином и честным человеком. Но одних нравственных достоинств, по мнекию Келлера, мало для успеха - нужны еще знания, таланты, практическая сноровка. В новелле "Знамя Семи Стойких" он показывает, как талантливый юноша Карл Гедигер именно этими качествами снимает преграды имущественного неравенства и завоевывает любимую девушку, дочь богача. Но здесь любовь не единственная объединяющая сила. Преодолению разобщенности людей способствует также единство убеждений, единство целей и, прежде всего, патриотическое единство. В начале новеллы богач Фримен, отец Термины, не хочет отдавать свою дочь за бедняка, а портной Гедигер, гордый демократ, не хочет, чтобы его сын Карл женился на дочери богача. Социальное неравенство, казалось бы, должно разлучить влюбленных. Но и Фримен и Гедигер - участники радикального патриотического кружка Семи Стойких. У них общие демократические идеалы. Они вместе готовятся к празднику годовщины революции 1848 года, в которой они принимали активное участие. И вот во время праздничного воодушевления и решается судьба Карла и Термины. Старики ветераны, придя на общенародный праздник, теряются, не умеют произнести речь, они готовы вовсе отказаться от своего участия в торжестве. Но их выручает Карл, который произносит отличную речь, славящую старую гвардию, и выигрывает приз в стрелковом соревновании. Старики гордятся им, и брак Карла с Герминой устраивается сам собой. Келлер написал эту новеллу в 1860 году. Ветераны революции уже тогда казались чем-то анахроничным. Дальнейший же рост капиталистических отношений все дальше отодвигал в прошлое энтузиазм демократов и выдвигал на первый план эгоизм дельцов и накопителей. Келлер сам ощущал это и в одном письме семидесятых годов писал, что теперь, в новых условиях разобщенности народа, ему бы уже не написать "Знамени Семи Стойких". Во всяком случае, его новеллы семидесятых годов хоть и сохраняют прежний моральный пафос, но акцент этой проповеди смещается постепенно с общегражданских проблем на проблемы личного счастья, в особенности счастья в любви и семейной жизни.
