- Давай еще по одной, - предложил Юхимович, самодовольно улыбаясь. - А поляки пущай приезжают. Я поведу их сам. Ты можешь не беспокоиться. Когда они будут?

- Во вторник.

- Сегодня суббота, - сказал Юхимович.

- Какая тебе суббота? сегодня четверг, - рассмеялся председатель.

- О, так у нас много времени. Мы можем принять не только поляков, но и американцев. Я им покажу, как живут наши колхозники.

- Как ты это сделаешь?

- Пока не спрашивай. Увидишь потом. Только, чтоб мне никто не мешал.

- Я наделяю тебя особыми полномочиями.

7

Через неделю польская делегация в количестве двадцати человек была в колхозе имени Ленина, гремевшего теперь на всю страну. Руководитель делегации, профессор сельскохозяйственной академии наук пан Борщевский, как только прибыли на место, тут же начал спрашивать, где находится туалет.

- Зеро, зеро, - все повторял он, дергая за рукав Юхимовича, который только пожимал плечами.

- Какое тебе еще "зэро"? ты лучше скажи, что ты хочешь, пан, и мы тебе все предоставим. Ах, ты, я вижу туфельки испачкал, вот оно что. Тут, брат, резиновые сапоги нужны и чтоб голенища до колен были, тогда никакого "зэра" тебе не надо будет.

Пан Борщевский неодобрительно покачал головой, потом стукнул себя по лбу и произнес:

- Дзенкуе, пан...ми сказаль пис- пис, вот шьто ми хотель сказать...тулет, пис-пис, нул-нул.

- А так тебе туалет, уборная, значит? два нуля по-городскому. Так бы и сказал, пан, чего ж это ты жмешься, а не говоришь. Мы вас от немцев освободили, а ты двух слов по-русски сказать не можешь. Тоже мне профессор!

- Дзянкуе, пан...пис-пис, - повторял настырный профессор.

За толстыми массивными очками невозможно было разглядеть, смеются ли глаза профессора, издевается ли он, или действительно его так приперло - дальше некуда. К счастью подбежала переводчица Люся, перебросилась несколькими фразами с профессором и объяснила, что профессор хотел бы начать осмотр с туалета.

- Нет у нас туалета! - возмутился Юхимович. - Мы без туалета обходимся. Туалет - это пережиток капитализма, а мы свободные люди...мы все это делаем на воздухе, на воле. Мы вам лучше покажем наши достижения, а туалет - тьфу! что это за достижение?

- Давайте, сформулируйте как-нибудь иначе, - сказала переводчица. - Очевидно, наши друзья из братской Польши считают, что туалет - это свидетельство культуры колхозников, строящих коммунизм. Они там ближе к Западу, где в туалетах чище, чем в наших прихожих.

- Скажите: туалет у нас есть, но в данном случае он на ремонте, - не растерялся Юхимович.- Эй, Дунька, уведи пана за дом, покажи, где можно облегчиться, а сама тут же вернись сюда, поскольку пану надо приспустить штаны.

- Дзянкуе, пан, зрозумило, вшыско едно, пше добже, - рассмеялся профессор, будто его кто-то пощекотал под мышкой.

- Гм, коварный же ты, пшек, наш младший брат, - бормотал себе под нос Юхимович, - обманул меня, но я тоже в долгу не останусь. - И уже во весь голос, словно с трибуны, когда не работает микрофон, - продолжил: - Идем, дорогие гости, я покажу вам наше хозяйство. Вы увидите наши достижения и немедленно начнете создавать колхозы у себя на родине.

- Дзянкуе, пан, - снова ехидно улыбнулся профессор и продолжил на родном языке.- Нам не нужны ваши достижения, ваши высокие показатели, потому что все добро отбирает государство. Вы нам покажите, как живут ваши крепостные. Мы это хотим посмотреть, а ваши достижения...это ваши ракеты.

- Какие еще крепостные? - возмутился Юхимович.

- Прошен пердон, пан, - сказал Борщевский, сопровождая свои слова приятной улыбкой. - Я хотел сказать ваши колхозники, а крепостные...так получилось, прошен пердону.

- Хорошо, сейчас покажем. Куда хотите? Может, начнем с меня?

- Они спрашивают, какую должность вы занимаете в колхозе? - сказала переводчица.

- Гм, птичник я, - не растерялся Юхимович, - куриный помет выгребаю, кормами их обеспечиваю. От каждой второй курицы одно яйко получаю. Потому яиц у меня дома - завались. Идемте ко мне - угощу.

8

Профессор сказал "добже" и все члены делегации повторили за ним "добже", что, в общем, свидетельствовало о природном стремлении поляков к коллективизму.

Дом Юхимовича, похожий теперь больше на помещичью усадьбу, был огорожен деревянным забором из строганных, остроконечных дощечек, выкрашенных в коричневый цвет. За забором красовался дом из кирпича в два больших окна со стороны торца, окаймленных наличниками с узорчатой резьбой. Из будки выскочил бульдог, загремел цепью, пытаясь броситься на гостей. Инструктор обкома партии Широкописько, у которой душа ушла в пятки от этого лая, шепнула на ухо Юхимовичу, чтобы он закрыл собаку в будке во избежание непредвиденного случая, но тут хозяйка Одарка вышла с хлебом и солью, пристыдила собаку и стала открывать ворота.

- Милости просим, гости дорогие. Мы вам так рады, так рады. Все село вас ждет к себе. Проходите, пожалуйста, столы уже накрыты, выпить, закусить есть что и чай, или как у вас тама говорят...?

- Гербата, - подсказал профессор.

- А горбата, значит, я так и думала, пущай будеть горбата, хотя я не горбатая, присмотритесь лучше; но все равно мы вам рады, вы наши младшие братья, проходите, милости просим, как говорится.

Поляки были немного шокированы таким гостеприимством, но пожелали выяснить, знала ли хозяйка заранее, что они именно к ней приедут.

- Нисколечко я не знала, я просто увидела вас на дороге и думаю: к нам жалуют, - сказала Одарка, мило улыбаясь.

- Дзянкуе, - сказал профессор. - гербата потом, а пока покажите, что у вас в хлевах, в доме, какие запасы на зиму имеете и почему на панщину не ходите трудиться: у вас руки, как у пани, кожа на ладонях, как на лице гладкая.

- Мы живем только вдвоем с мужем, муж птичником трудится, в колхозе натурой получает, а я дома за коровами ухаживаю, да свиней откармливаю. В рукавицах работаю, оттого и кожа мягкая.

Поляки походили по подворью, заглянули в курятник, в хлев, в свинарник и только охали.

- Скажите, пан Юханович, - попросила дама полячка, - все так зажиточно живут, как вы?

- Конечно, а как же, - ответил Юхимович. - После гербата, чаю то бишь, мы посетим следующий двор, и вы увидите то же самое. А сейчас прошу в дом. Заходите, не стесняйтесь. А вы, Мария Юрьевна, проведите гостей.

Как только профессор, замыкавший делегацию, ступил за порог, Юхимович поманил пальцем свою Одарку и вполголоса ей сказал:

- Приступай. Чтоб вся живность была в соседнем дворе у Анюты, гони коров туды, и курей и свиней и собаку и даже кошку, а я за это время постараюсь их накачать, как следует. Пущай Анюта тоже с хлебом - солью встречает, пойняла? - Тот хлеб с солью, с которым ты их встречала, отнеси Анюте. И несколько полено дров, и щепу, и спички, и хоть один ковер. У нее же ничего нет.

- Так точно, - ответила Одарка.

Юхимович юркнул в дом, начал извиняться перед гостями за задержку, но поляки не торопились и поэтому почти все произносили "дзянкуе". Они расселись за длинным столом, извлекли сигареты, зажгли спички, широко расставили ноги и запрокинули спины, подражая американцам. Один даже умудрился поставить ноги на колени своему товарищу, сидевшему в самом конце стола.

- Вшыско добже, вшыско добже, - повторял он, а переводчица улыбалась при этом и говорила, что хозяйство птичника им очень понравилось.

После первой рюмки и солидного куска украинского сала, профессор Борщевский облизал губы и вытер их платком, спросил:

- Все ли крепостные, простите, я хотел сказать колхозники, так зажиточно живут или только вы один?

- Потерпите, вы в этом сами убедитесь. Вот только закончим чаепитие, или, по -вашему, гербатохлебание и идем в следующий дом.

В это время в дом вошла Одарка и, улучив момент, моргнула своему любимому мужу, что означало: операция по перегону скота и остальной живности в соседний двор прошла успешно.