— У тебя коленка разбита, — сочувствует Блейз.

— Можешь вылечить?

— У меня есть пластырь.

— Что это?.. Пластырь…

Пэнси с удивлением видит, как белая полоска прилипает к ссадине, приглаживаемая смуглыми пальцами.

— Так лучше. Видишь? Кровь уже не течет.

— Лучше…

…

В вагоне Драко и Пэнси едут вместе. Он не приглашает, но она находит его сама и, заметив вслух, что в купе есть ТОЛЬКО ещё ОДНО место, оставляет Блейза за дверью.

…

Драко так к лицу зелёный галстук с серебристыми полосками. Пэнси с волнением сжимает свой в кулаке, не веря счастью: Шляпа распределила её на Слизерин, туда же, куда несколькими минутами ранее отправила Драко. А это означало, что следующие семь лет они будут делить одну гостиную, встречаться в ней каждое утро, день и вечер.

Пэнси пишет письмо домой. В нём она сообщает, что в школе ей нравится. Всё-всё-всё, начиная от преподавателей и заканчивая потолком Большого зала вселяет в девочку благоговение. Она и не замечает, что через предложение в своем письме упоминает имя Драко Малфоя.

А вот Драко, кажется, не вспоминает о подруге совсем. С важным видом он шествует мимо неё в окружении новой свиты. Пэнси встаёт рядом, пытается заговорить, но у мальчика слишком часто начинают находиться причины, чтобы избавиться от её общества.

И тогда, в один из осенних вечеров, когда небо застилают такие густые и серые одеяла туч, что не определишь день теперь или уже вечер, она пишет в своём дневнике. Вставляет в старую запись о Драко только одно слово: «не». «Пэнси НЕ знает Драко Малфоя».

Тринадцать

Если волосы чуть укоротить, линия подбородка становится менее округлой. Так красивее, а ей отчего-то хочется стать как можно привлекательнее. Пэнси старается, но её ноги, обутые в элегантные туфельки, всё равно несколько широки в лодыжках. За спиной её дразнят мопсом, а иногда и в лицо.

Перед школой Пэнси выбирает мантии длиннее, прячет в чемодан помаду, которую по чистой случайности приобрела в маггловском магазине.

А Драко всё равно не замечает её, хотя она просиживает в библиотеке, часами корпя над его штрафными свитками. Она же сопровождает юношу на все матчи по квиддичу. Он не ценит, что очередной проигрыш Поттеру, который освистывает вся слизеринская трибуна, не замечает только она. Девочка ждёт, когда он выйдет из раздевалки усталый и злой, в мятой спортивной одежде, чтобы сказать ему только: «Ну это же Поттер. Ты, Драко, играл не хуже. Очкарику всегда везёт, он ведь смотрит в четыре глаза».

И в тот момент Драко благодарен, и лёгкая улыбка искривляет резко очерченные губы, делая худое, бледное лицо привлекательным. Он предлагает ей посидеть в библиотеке и покрошить печенье на фолианты, написать сочинение вместе. И Пэнси приходит… а Драко — нет.

Шанс у неё появляется неожиданно. На занятиях по Ужасным тварям — так Пэнси называет уроки лесничего Хагрида — гиппогриф довольно серьёзно повреждает руку Драко. Пэнси оказывает первую помощь, она сопровождает больного в лазарет и ждёт до самого вечера, пока надоедливая Помфри, с укоризной покачав головой, не скажет: «Уже поздно, мисс. Шли бы вы к себе. Завтра я отпущу мистера Малфоя на занятия. Там и увидитесь».

Голос Пэнси шелестит подобно осенней листве, когда она перечисляет им самые важные слова: «ещё немного», «совсем чуть-чуть», «мне нужно удостовериться», «мы друзья с мистером Малфоем». Помфри знает, что такое дружба и после этого волшебного для неё слова, удаляется, бросив через плечо: «Не закрывайте дверь, когда будете уходить. Я выпью чашечку чая и вернусь».

И у нее есть целых четверть часа, а может и больше, ведь Помфри неповоротливая, как старая утка. И верно: не успевает медсестра сделать и десяти шагов, как Пэнси присаживается на край кровати. Её ладонь оказывается под ладонью Драко. Девочка удивляется тому, какие длинные, музыкальные у него пальцы. Гораздо более правильные и красивые, чем у неё самой. Но Пэнси жалеет о другом. Что за руку берёт его она, а не наоборот.

— Как ты? — звучит в одно слово, глухо. Голос дрожит, выдавая волнение.

— Не так плохо, — рассеянно улыбается Малфой, и Пэнси в тот миг считает что он самый сильный и отважный — настоящий мужчина.

Он приподнимается, опираясь на ладони, делая руке Пэнси немного больно, совсем чуть-чуть, но она вздрагивает: лицо Драко близко-близко. Гораздо ближе, чем нужно, чтобы чувствовать себя спокойно.

У него красивая, бледная кожа. Полупрозрачная, как чашки в любимом фарфоровом сервизе миссис Паркинсон. И Пэнси хочет проверить — не ломоносовские ли мастера сотворили лицо Драко. Девочке необходимо знать: не роспись ли художника — узор голубоватых вен на щеках. Она понимает, что возможно, это уже слишком, когда собственная рука оказывается на его подбородке, а губы шепчут неподдающееся логике: «Поцелуй-меня-Драко».

Словно пыль с фолианта — взмах белесых ресниц, как плети удар — ответное касание — так горячи его пальцы на её щеке. Пэнси больно, и на миг кажется, что это пощёчина, но в следующую минуту, её уст касаются бледно-розовые губы.

Пэнси — сладкоежка, Пэнси — губы в шоколаде. Не раз мать ловила её, выпрашивающей у домовиков кусочек торта или конфету. Губы Драко на вкус приятнее сладкой ваты и… гораздо нежнее, и … странно настойчивы, когда уверенно приоткрывают её уста.

Пэнси снова стыдно. Стыдно не за то, что рука Драко находит место на её талии, а за мысль, что будь у неё одно-единственное желание, девочка не пожелала бы Миру мира, и богатств ей совсем не нужно. Вот только бы не кончался этот поцелуй… никогда.

…

Сидя за столом в слизеринской спальне, Пэнси мнёт собственные губы, затем едва касается подушечками пальцев. Приятно. Но так непохоже на поцелуй с Драко. Всю ночь она не может заснуть и теребит обложку своего дневника. К рассвету она вычёркивает написанное ранее. И новая надпись гласит: «Пэнси знает, что ей нравится Драко».

Четырнадцать

Этого бала ждут все девочки. И мальчики, кстати, тоже ждут, но умело скрывают. И можно понять, кто кого пригласит по этим косым взглядам, белым комкам мятых записок, точно снежки перелетающим со стола на стол прямо во время занятий.

Пэнси устала ждать. И Снейп устал. Он постоянно отминусовывает очки у факультетов, под взрывы хохота зачитывает вслух перехваченные записки.

Между занятиями девочки и мальчики собираются небольшими группами и постоянно шепчутся. Пэнси собирается с силами и снова ждёт. Уже даже самые робкие пригласили самых некрасивых, и вроде никому не придётся подпирать стенку во время бала. Даже младшая Уизли, возраст которой не позволяет пойти без кавалера, идет с Невиллом…

— Пэнси, а с кем идёшь ты? — робко спрашивает Астория Гринграсс, тихая девочка, обучающаяся на год младше.

— Я поеду домой, у нас намечена поездка за пределы Англии, — уверенно врёт Пэнси.

И в самый последний вечер, когда роскошное зелёное платье и парадная мантия вбиты каблуками туфель в дно чемодана, она получает приглашение. Не записку, как все остальные, а дорогой, выбеленный пергамент с гербовой печатью Малфоев, где Драко называет её мисс Паркинсон.

«Не окажете ли Вы мне честь?»

Эту записку она тоже хранит до сих пор.

…

Все девочки красивые. И зал красивый, и гости. Даже эти угрюмые русские и болгары из Дурмстранга. Пэнси любит целый мир, когда рука Драко ложится на её талию в танце и…

И.

Пэнси ненавидит ВЕСЬ МИР, понимая, что Драко смотрит в сторону. Осознавая НА КОГО он смотрит.

Грейнджер.

Пэнси не запомнит цвет платья Гермионы, не заметит грустных взглядов, которые девочка бросает на сидящего в стороне Рональда Уизли, зато ей в память врежется взгляд Драко, направленный на грязнокровку. Надолго.

А ещё она запомнит ярко-алый цветок, расцветший на щеке Драко после её пощечины, но она совершенно точно постарается забыть причину, по которой ударила юношу.

Пэнси покидает бал раньше остальных и в тишине пустой ещё слизеринской спальни, она заливает чернилами надпись годичной давности, чтобы написать с красной строки: «Пэнси знает, что Драко ей совсем не нравится».