Один медвежонок оказался в мамином пироге. Кэсси хотела всего лишь украсить его — прям как папа украшает свои торты! — и воткнула посередине пирога, пока мама открывала новую пачку спичек. Пока мама не видела, медвежонку не составило труда утонуть в жидком тесте. Уже позже, когда готовый пирог был вынут, и остыл, все вдруг почувствовали что пирог отдаёт… «Резиной?» — «Нет, по-моему, пластмасса». А при тщательном рассмотрении, выудили из пирога расплавленную пластину, которая когда-то была милым мишкой.

Были ещё медвежата, смытые в унитаз, попавшие под колеса машины отца, провалившиеся в щель в сарае… В общем, их было больше, и Сэм, пусть и не открыто, но всё же не мог не радоваться, что их количество уже длительное время не более восьми — медвежата из Киндера давно уже больше не выходили… «Сменили партию», — объяснил папа.

— Мы же вместе ходили к доктору, помнишь? Там же я тебе рассказывала про уздечку у брата, которую нужно исправить… — Продолжала беседовать с дочерью Китнисс, не выпуская сына из виду.

— Она во рту? — мама кивнула, и девочка уже снова бежала к отцу, и обратно вернулась с фонариком. В то время, пока мама занималась тем, что чинила выкатившееся колесико машинки сына, Кэсси уже во всю изучала рот брата, освещая его фонариком. В ход пошли и руки:

— О, а вот твой зуб, который шатается, — двигала она пальцами у Сэмми во рту. — Мой тоже посмотри. Шатается?

— У тебя не шатается. Почему у тебя язык зелёный? Мама, у Кэсси язык зелёный.

Запомните: никогда… — НИКОГДА! — не открывайте зелёнку зубами.

— Всё, выньте свои пальцы изо рта друг друга. Я вам сколько раз говорила не лезть руками в рот? — легонько ударила она по ладошкам детей для эффективности замечания.

— У Кэсси язык зелёный, — настойчиво повторил сынишка, но палец вынул.

— Уж извините, язык я оттереть не смогла… Кэсси, отнеси саморез отцу, ты спросила у него можно ли его тебе брать?

— Я там помогала, сейчас отнесу. — В том, что дочь помогала, Китнисс не сомневалась. Она у неё вообще на все руки мастерица. Подай, принеси, это всё к ней. «Принеси ложку», — так она тебе всю коробку перетаскает, а ещё невинно поинтересуется, не нужна ли вилка, а потом решит, что вилка уж нужна, как не нужна, и вместе с вилкой захватит и ножи. «Папа так ест». О том, что папа сейчас не дома, и они с мамой в ванне, где маме всего лишь нужно перемешать шампунь с эфирным маслом, она не подумает.

— Папочка, я пришла!

— Очень рад.

Девчушка пыталась протиснуться то с одной, то с другой стороны, но безуспешно — папа сидел сгорбившись над досочками, и ей не было видно, что он там делает. Не долго думая, она уже взбиралась к нему на спину.

— Папочка, — звала она, соскальзывая. — Не получается, помоги.

— Кэсси, ты же видишь, что я занят, — упрекнул он свою дочь, которая уже неоднократно пнула его своими ножками, пытаясь оттолкнуться.

— Папочка, мне не видно. Я хочу смотреть.

На помощь подоспела Китнисс, которая напомнила, что время обедать, а потом спать.

— Ты ещё долго? — обратилась она к мужу, в свободную руку беря ладонь неугомонной дочери.

— Думаю, ближе к вечеру уже будет готово.

— Тогда я покормлю детей, и уложу. А потом вместе пообедаем, хорошо?..

***

— Мы с папой решили сделать вам подарок.

— Это за фто?

— А просто так решили, — усадил дочку на свои колени Пит. — Только с одним условием. Мы подарим вам что-то одно. Общее.

— Больфую писошнысу.

— Больфую-плибольфую, — подкорректировал Сэмик. По его мнению, это было важно. Он выстроит свой серпантин.

***

К моменту, когда дети проснулись, всё действительно было готово: Пит проверил стыки, отсутствие завалявшихся гвоздей, подмёл территорию и вывалил привезённый песок.

Малыши были изумлены. Сначала оба не поверили глазам, чуть позже Кэсси заверещала от восторга, а потом заплакала. От счастья.

А Сэмик её обнимал и утешал. Как умел.

Родители молча наблюдали со стороны, переполненные самыми тёплыми и нежными чувствами и к друг другу, и к своим детям. Вот оно — уютное, тихое, семейное счастье.

***

Сэмик выстроил магистраль, а Кэсси сидела рядом и лепила куличики.

Потом они построили замок, и Сэмик вырыл в ней туннель для своих авто. «Паземная пакофка».

А потом он сделал для Кэсси балкон, куда она выстроила своих медвежат.

— А чего это вы делаете? — нахмурила она бровки, оторвавшись от своих игрушек, для получения одобрения от родителей.

— Целуемся, — с вызовом сообщил их папа, что действительно миловался с их мамой.

— А, конфеты лопаете! — увидела она открытую коробку конфет, и уже тянула свою грязную ладошку за своей долькой, когда все услышали невинное:

— Это куда?

Сэмик держал в ладони свой зубик.

Сначала он был растерян, но быстро нашёлся: рядом те, кто подскажет, как нужно делать. Как правильно.

А оторопевшая Китнисс не сразу взяла себя в руки. Она помнила, что первый выпавший зуб — это важно. И ребёнка нельзя этим пугать, а потом его обзывать и смеяться над ним. Помнила, но не сумела подобрать нужных слов для сына, что так трепетно ждал. А с ним ждала и Кэсси, для которой это было не менее волнительно.

Но рядом был папа, что помогал маме быть матерью.

— Вот видишь, как удачно, что лопаточка рядом, — он протянул сыну руку, и помог выбраться из песочницы. — Пойдём, выроем ямку, и закопаем. И попросим новый зубик. Покрепче.

Спокойствия вашим сердцам.

Комментарий к Июль

http://i049.radikal.ru/1507/e6/4830fb446e0a.jpg — Пит хотел

http://s50.radikal.ru/i130/1507/00/4a503b3e9803.jpg — Пит построил

http://s008.radikal.ru/i305/1507/f8/5a22ceb8c824.jpg — «бальфая прибальфая прибальфая писооофниса»

========== Последствия ==========

Решение постричь сына пришло внезапно: он, как герой культового сериала эффектно откинул лезущую в глаза чёлку соответствующим движением головы, чем и привлёк внимание своей матери.

Китнисс уже не раз порывалась заняться волосами своего мужа: то там, то здесь, по её мнению, всегда было что-то лишнее. Но каждый раз Пит любезно отказывался и, не откладывая, на следующий же день посещал парикмахерскую. И брал с собой сына. Дочери, как ему казалось, ничего не грозит. «Она же девочка, пусть растут», — говорила жена каждый раз, когда он порывался взять дочь с собой.

Китнисс осторожно усадила ничего не подозревающего и доверчивого сына за стол. Она накинула на него, как пончо, старую нейлоновую простыню и аккуратно затыкала её за воротник рубашки. Возведя глаза к небу и сморщив лоб, она вспоминала все манипуляции, производимые её помощниками во время Игр, когда им нужно было «сделать её красивой». Проанализировав картину в целом, она решила, что справится. Смочив волосы сына расческой, она вынула лучшие ножницы, что имелись в доме.

— Милый, сиди смирно, не хихикай и не ёрзай.

Сынишка, которому не часто доводилось сидеть на месте отца, сидел на табурете и смотрел прямо перед собой, на кухонный стол. На том конце притаилась его сестричка, и не сводила с него глаз.

— Тимми, тебе не страшно? — прошептала она так, чтобы мама не услышала. Брат отрицательно покачал головой.

Потом защёлкали ножницы. В пустоту — Китнисс проверяла их работоспособность. Тимми нервно обернулся. Ему уже стригли волосы, и рядом всегда стоял папа и что-то рассказывал, и малышу было достаточно просто слышать его голос, чтобы понять, что всё под контролем. Под контролем отца, который Победитель.

А тут была мама которая хоть и держалась бодрячком, но внутренне уже сдала позиции — зря она всё это затеяла. А во многом потому, что Пит не верил в её силы. А сейчас детки ожидают от неё чего-то необычного, и ничего не остаётся, как продолжить начатое.

Она провела расчёской по волосам, остановилась на кончиках, и состригла.

Щёлк, щёлк.

Провела ещё, и снова — щёлк, щёлк.

Пальцы у мамы были гладкие и прохладные. И порхали вокруг шеи сына, как бабочки.