Время, пока мама готовила ужин, прошло, по мнению её маленького сына, очень даже плодотворно. Большой заснеженный задний дворик как мог постарался стать товарищем для игр малыша, отец которого пока ещё был на работе. Зимний вечер встретил мальчика необыкновенно приветливо. Он предложил ему ледяные сосульки, которые появились на прошлой неделе, когда сначала жутко похолодало, а потом резко потеплело — малыш подумал, что это уже весна, и выбежал тогда без шапки, за что через минуту получил от матери, а вечером — от отца. То, что получил, больше получать не хотелось, поэтому шапку он решил носить даже дома, но мама его с него её сняла.
Малыш попробовал «леденец»; ему он понравился — вот рту становилось так холодно, а потом мокро. Чуть позже малыш обнаружил чьи-то маленькие следы — даже меньше, чем его. Малыш решил, что их непременно нужно показать папе. Папа их нарисует. Маме показывать необязательно, потому что мама может сварить суп! Синичка, сидевшая на нижней ветке, позволила ребёнку подойти настолько близко, что он даже смог рассмотреть, как она что-то держит в своём клюве. От внезапного “каррр!”, малыш сначала провалился в сугроб, а потом, отряхнувшись, поднял голову и увидел высоко на дереве белку, которая верещала что-то сердитое, а может, и весёлое — малыш ещё не научился распознавать настроение этого раздражительного, и одновременно забавного маленького существа. Не переставая трещать, она сбросила на голову мальчика шишку, зёрна которой уже успела съесть. Соседская собака, остановившаяся на хруст снега под чьими-то ногами, вопросительно разглядела малыша, раздумывая, идти дальше или ещё постоять. Но потом всё же подошла к ребёнку, обнюхала его пуховичок и наклонила свою голову, чтобы дать себя погладить.
Китнисс выглянула из окна, и, поискав глазами сына, обнаружила его возле калитки, ведущий на старую улицу.
— Сынок! Домой!
Мальчик поднял голову и спросил в ответ:
— Я замёрз?
— Нет, родной! — улыбнулась мама, которую сзади обнимал муж. — Ты хочешь кушать!
Папа уже стоял возле входа, чтобы встретить сына и послушать об удивительных открытиях, которые сделал его сын сегодня.
Увидев отца, мальчик поторопился ему навстречу. Он уже давно забыл о том, что хотел показать папе чьи-то следы, забыл и о шишке, которую положил в карман, рядом с сосулькой, забыл и о собаке, которая заботливо провожала его взглядом до тех пор, пока малыша не подхватил на руки его отец.
Вы когда-нибудь разговаривали с маленьким ребёнком, который очень хочет сказать вам нечто важное, что аж захлебывается словами, желая успеть рассказать вам всё, что рвётся наружу? Ребёнок в таких случаях обычно даже фиксирует голову взрослого двумя руками, чтобы удержать внимание. Да-да, обхватывает пухлыми ладошками так, чтобы взрослый не смог отвернуться. А то вдруг отвернётся и не услышит важную важность?..
— Я тебя внимательно слушаю! — не выдержал папа. — Только, пожалуйста, отпусти мои уши.
Комментарий к На заднем дворе.
http://s017.radikal.ru/i421/1505/c1/eaa2c6050408.jpg
========== Восход придёт к нам завтра ==========
— Дорогая, а почему наш сын сидит в раковине?
— Он хотел краник.
— И долго ему там ещё сидеть?
— Пока ты им не займешься.
И вот так всегда, с тех самых пор, как Пит уговорил Китнисс завести ребёнка. О том, как она его вынашивала, лучше вообще не упоминать…
В очередной раз, когда Пит спросил у Китнисс, что он может сделать, чтобы облегчить её тяжёлую участь, она так выразительно на него посмотрела, что он чуть ли не физически почувствовал, как его жена всё ещё не потеряла сноровку и, как и прежде, способна выстрелить в глазное яблочко белки. Только к зверушкам она стала более снисходительна, чем к собственному мужу: «По-моему, ты и так много для меня сделал», — чётко, выделяя каждое слово, прокомментировала она, указывая рукой на живот, из-за которого Хеймитч тогда называл её Неваляшкой.
— А можно поинтересоваться: ты сама-то где?
Пит ловко подхватил на руки карапуза, который удивленно хлопал глазками, не понимая, почему вот так — повернул он краник — течёт, а вот так — повернул обратно — не течёт. Папаша, не прихвативший с собой полотенца, предпочёл оставить сына в том же положении, в котором и обнаружил (сантехник в доме не будет лишним), а сам ушёл на поиски жены.
— Милая, ты здесь? — она сидела в их спальне, в глубоком кресле. Выражение её лица не предвещало ничего хорошего и Пит на какой-то момент даже стушевался. Наверное, не стоило ему торопиться домой. В ближайшие лет пять не стоило. Или хотя бы девять месяцев, потому что:
— А ты холостыми не стреляешь.
В меткости метать ножи Питу не было равных. Но сейчас ведь речь не про его боевую подготовку, так?
Предчувствуя, что с минуты на минуту грянет гром, Пит ещё не оставлял надежды, что всё можно исправить. Под «всё» подразумевалась его скорость передвижения до входной двери. Но на обдумывание ушло больше времени, чем он располагал, так как Китнисс уже вплотную стояла к мужу:
— Если ты и со вторым так же будешь ошиваться в пекарне, потому что у тебя много дел, и дистрикт нуждается в хлебе, то он начнёт нуждаться в новом пекаре, и в новой пекарне, потому что я приду за тобой, Мелларк. И только попробуй прикрываться своими помощниками, или порцией сырных булочек которые из-за тебя — предателя! — я не могу есть, потому что меня тошнит!
А ещё она что-то говорила про его неблагодарность, про его эгоистичность и недальновидность. Осуждала его методы воспитания сына, его способность готовить ужин, да и вообще его состоятельность, как мужа. А вечером выпроводила из спальни, вручив заранее подготовленные одеяло и подушку:
— Эта кровать рассчитана только на двоих, — сообщила она безапелляционно, подразумевая себя беременную.
Но это всё ничего.
Потому что ночью она проснётся, чтобы покормить сына, а потом с ним же придёт к мужу, спящему на разложенном диване:
— Подвинься, ты в этом мире не один.
Комментарий к Восход придёт к нам завтра
http://s017.radikal.ru/i411/1505/02/26ffda8380ce.jpg
http://i004.radikal.ru/1509/e1/136aa421e735.jpg
========== Июль ==========
— Папа, а что ты делаешь? — крутилась под ногами отца малышка. — Папа, это что? А это куда? А это нам зачем? — поднимала она с земли то одно, то другое. — Хочешь, я тебе помогать буду? — она подняла гвоздик, который, по её мнению, папе был необходим сию минуту, и уже проталкивала его во всю: — Папа, вот тебе гвоздик. Папа, вот ещё один.
— Кэс… — начал он, перекладывая гвоздики, которые протягивала его дочь, на другую сторону от неё. Но тут вдруг малютка схватила что-то, быстро вскочила на ножки, и побежала в прерии — к маме.
— Мамочка, смотри, кудрявый гвоздик! — Кричала она на всю лужайку, подбегая к матери, что сидела с сыном и катала машинки.
— Это самолез, — глубокомысленно изрек брат, кинув взгляд на ладонь сестры.
— Самолееез? — протянула Кэсси, пытаясь запомнить новое слово.
— Саморез, детка, — исправила мама, понимая, что дочь сейчас неправильно запомнит.
— Саморез! — повторила Кэсси, толкая брата в бок. — Саморез! — в том, что мама права, а Сэмик — нет, она не сомневалась.
— Кэс, я же уже объясняла, что Сэмми пока не может выговаривать «р», — повторила мама терпеливо, пока Сэм безучастно продолжал изучать багажник нового кроссовера. «Маловат».
По расчетам его сестры, в багажник должны поместиться все медвежата, что у неё есть из «Киндер-сюрприза», а насчитывалась их у неё уже восемь. Их было больше, но два из них проглотил соседский пёс, что как-то пробегал мимо ворот, но был остановлен визгливым: «Мамочка, смотри! Матросик! Матросик, иди сюда!» Кэсси считала, что любую живность нужно кормить, поэтому с воробьями она делилась шоколадкой, вытащенной изо рта, котам предлагала банан, который в неё уже не лез, ну, а Матросику в тот день предназначались медвежата. Большой пёс всего лишь лизнул протянутую ладонь девчушки, что сразу захихикала и убежала, а он почувствовал, что что-то, помимо своей воли, проглотил.
