Я пошла быстрее, пересекая парковку в неположенном месте, лишь бы быстрее добраться до своего “Лексуса”. Я взглянула на него и сказала:
- Ладно, мы знакомы. Но я все же не привыкла принимать подачки, даже от друзей, - я смотрела ему в глаза. - Я не люблю быть кому-то должной. Кроме того, мы знакомы всего-то десять минут.
Он рассмеялся:
- Подачки? Я ведь просто… - он вздохнул. - А, неважно. Почему ты так торопишься?
- Я опаздываю на собрание, - соврала я и как всегда в таких случаях почувствовала себя загнанной в угол. Готовой сорваться с места и побежать, что есть сил. Кожу стало покалывать, я уже собралась бежать.
Дыши, Харпер. Просто дыши. Не впускай их. Не дай им себя найти.
Он просто никто.
Еще один глубокий вдох, незаметный для него, и мне удалось стряхнуть с себя ощущение надвигающейся на меня угрозы - замешательство, прорехи в памяти. Коринн Бель называет это неестественным поведением. У меня уже давно этого не случалось. Но в течение нескольких секунд Кейну МакКарти практически удалось вызвать эти чувства во мне. Я старалась дышать медленно, контролируя каждый вдох и выдох. Пытаясь сконцентрироваться на настоящем. Запихивая изо всех сил то безумие, которое назревало внутри меня и грозило вырваться наружу. Я остановилась возле своей машины, достала ключи и нажала на кнопку открытия дверей. Кейн стоял рядом.
- Было очень приятно встретится с тобой, - сказала я тихо. Я почти что забыла все свои манеры, поэтому быстро натянула на лицо до боли отрепетированную, счастливую улыбку. - Добро пожаловать в Уинстон, Кейн МакКарти.
Когда я села в машину и закрыла дверцу своего “Лексуса”, Кейн отошел в сторонку и молча наблюдал за мной. Странно, но я смотрела на него так, как будто мои глаза были специально сделаны для того, чтобы смотреть на него, как будто им было плевать на то состояние, в которое ввел меня Кейн. Это была ошибка. Не припадок неестественного поведения, а какая-то другая…ошибка. Незнакомая, шокирующая. Глаза цвета кофе впивались в меня, настойчиво, медленно, и было здесь что-то еще, что я не могла определить. Не хотела определять. Затем небольшое движение, он уже приподнял уголки губ и вдруг его лицо стало каким-то удивленным - или даже заинтересованным - он кивнул мне, тем самым попрощавшись. Я быстро переключила передачу, проехала мимо него и, надавив на газ, погнала прочь.
Пока ехала по узким улочкам Уинстона, я наконец позволила себе выдохнуть. Наедине с собой я чувствовала себя в безопасности, ведь мне не нужно было ничего скрывать или, что еще хуже, врать кому бы то ни было, за исключением разве что себя самой.
Кейн МакКарти. С чего вдруг он заинтересовался мной? Почему он так на меня смотрел? Почему рядом с ним я так нервничала? Все это было так глупо, правда. Я имею в виду, ведь это я хотела использовать его для пари. Тогда почему я позволила ему вызвать во мне такую реакцию? Он ведь не преследует меня? Это я должна его преследовать. Ох, это вообще все бессмысленно. Вообще. Бессмысленно.
Возле главных ворот на выезде было несколько машин, мне пришлось ждать, пока все они проедут. Как только я выехала за ворота, педаль газа была выжата до предела, направилась к месту, которое я часто посещала. Моему любимому месту. Оно принадлежало только мне. Если потороплюсь, то успею прежде, чем станет очень темно.
Я достигла города Ковингтона, сразу же повернула вправо, вниз по дороге, по обеим сторонам которой росли дубы. Уличные фонари бросали мутные отсветы на дорогу, и вот наконец с левой стороны показался вход в Ардслей-парк. Небольшое, созданное человеком озеро, с беговой дорожкой по периметру и зонами для пикника, в которых по выходным собирались целыми семьями. Не у многих студентов Уинстона была возможность поехать на озеро в прекрасном парке. И вот именно поэтому я сюда приезжала.
Въехав на территорию парка, добралась до своего обычного места и припарковалась. Взяв с пассажирского сиденья сандвич с индейкой и лимонад, я вышла из машины и направилась к своей любимой скамейке у кромки озера.
Смахнув уже успевшую осесть на лавке вечернюю росу салфеткой из кафе, я села, аккуратно раскрыла сандвич и принялась его есть. Маленькие птички щебетали и чирикали на деревьях у меня над головой, солнце уже окончательно скрылось, оставив за собой неясный, почти размытый серый туман. Загадочное покрывало, которое окутало все вокруг, готовясь принять всепоглощающую тьму. Я наблюдала за парой, которая бежала по дорожке, едва освещенной лампой от фонаря, время от времени они ударялись плечами, перегоняли друг друга.
Это именно то, чем занимаются нормальные люди? Шутят? Балуются? Любят?
Кейн снова ворвался в мои мысли, но как только его карие глаза и приятный голос возникли в моем воображении, моя бабушка отпихнула их обратно. Я крепко зажмурила глаза, изо всех сил пытаясь прогнать ее обратно в дальний уголок, туда, где она не причиняет мне вреда. Но ей удалось прорваться. Как всегда.
- Что ты здесь делаешь?
Я стояла на коленках возле мусорного ведра у входа в кухню. Я нашла свой рюкзак, который она выбросила. Я копалась в рюкзаке, и моя рука с зажатой фотографией, единственной фотографией моих родителей, замерла.
- Отвечай!
Я вскочила с колен, при этом сжав фотографию в комок.
- Ни-ничего, - ответила я, заикаясь.
- Сейчас же достань руку из рюкзака.
Меня начало трясти, когда я стала медленно вытаскивать руку. Подняла глаза, умоляя Коринн Бель.
- Пожалуйста, можно я ее себе оставлю? Я спрячу ее в своем…
Широко улыбнувшись Коринн Бель схватила меня за руку и сильно дернула.
- Ты не оставишь ее. Ты уже забыла то, что я говорила тебе всего час назад? - она наклонилась ближе, так, что я смогла рассмотреть каждую морщину на ее бледном, напудренном лице. - Ты больше не существуешь, так же, как и они! - она выхватила фотографию из моей руки. - А теперь иди.
Но она не отпустила меня, вместо этого потянув за собой в дом, через кухню, мимо кладовой в коридор. В очаге бушевало пламя. Коринн Бель засунула фотографию обратно мне в руку.
- Посмотри на фотографию в последний раз, - сказала она. - А затем брось в огонь.
Слезы застилали глаза, когда я посмотрела ей в лицо - жестокое, старое, злое, наполненное ненавистью.
- Быстро! - проорала она.
Медленно, я отвела глаза и сквозь слезы посмотрела на фотографию. Она выглядела неважно: уголок был оторван, родители получились здесь расплывчатыми, но я все равно могла рассмотреть их, здесь они были молодыми, еще до…до того, как начались проблемы, до того, как появилась я…
- Бросай ее в огонь! - практически завизжала Коринн Бель. - Немедленно!
Я бросила на фото последний взгляд, в надежде сохранить в памяти лицо моей матери, улыбку моего отца, затем позволила огню сожрать ее, с шипением фотография превратилась в пепел за считанные секунды.
Коринн схватила меня за плечи и развернула лицом к себе. Своей костлявой рукой она взяла меня за подбородок, заставляя посмотреть ей в глаза:
- Ты больше не Харпер Льюис. Харпер Льюис мертва. Твои родители мертвы. Эта жизнь мертва, - она встряхнула меня. - Ты слышишь?
У меня расширились глаза и я кивнула.
- Никогда больше не позволяй себе ослушаться меня, девочка. Никогда! Я слежу за тобой. Ты поняла меня? Если не мои собственные глаза следят, следят чьи-то другие. Серьезные последствия будут ждать тебя, если ты вдруг решишь ослушаться меня еще раз. Ты знаешь, что это значит?
Я не была уверена, потому покачала головой.
Лицо Коринн напряглось:
- Ты будешь дорого платить за любую ошибку, которую совершишь. Твой дедушка настоял не бить ее в детстве, и посмотри-ка, что из этого вышло, где она оказалась? В могиле! - ее рот превратился в тонкую нитку. - В Библии говорится: “Пожалеешь розги - испортишь ребенка”, я обещаю тебе, Харпер, ты не закончишь так, как твои родители. Как жалкие, бесполезные наркоманы, которые сбегают и занимаются сексом в шестнадцать лет. Грешники! Ты не превратишься в свою неблагодарную, эгоистичную мать. Ты не запятнаешь доброе имя семьи Бель.
