Этот бар на самом краю Зоны они облюбовали не так давно. Раньше всё ходили в «Семь печалей» да в «Утробу дьявола», а вот теперь всякий раз, когда хотели немного расслабиться, собирались здесь, в «Броненосце».

Подступал вечер. В круглых иллюминаторах-окнах еще плескалось напоследок беспокойными сполохами красное от натуги солнце, пытаясь задержаться еще хоть чуть-чуть, уговаривая маму-ночь разрешить еще немножко поиграть с людьми, но твердая рука темноты уже развернула пушистую постель в серебристых искрах первых звезд, и в Зону вползала Тьма.

В полумраке небольшого зала среди редких столиков неслышно сновал бармен. Заглушая чужие разговоры, хрипел в углу старый радиоприемник, заменявший тут все музыкальные изыски. В табачном дыму плавала прибитая справа от стойки нарочито огромным гвоздем табличка «У нас не курят».

– Все не могу привыкнуть, – задумчиво косясь в иллюминатор, сказал Дзот, – к тому, как это происходит. Ну, подумаешь, что за беда? Ну, солнце село. Ан нет. Зона сразу становится другой. Прямо жуть берет каждый раз. И ведь сколько раз ходил ночью туда – ничего не чувствуется. А здесь, на границе, каждая собака знает, когда солнце уходит.

– Выдох Зоны, – расслабленно откликнулся Рвач, потягивая ледяное пиво из запотевшего бокала. – Когда-то это считалось на грани дозволенного. Первый нехороший признак был, если объект ощущал выдох. А сейчас ничего. Почти все ощущают.

– Не все, – подчеркнуто нейтральным голосом возразил Копец. – А кое-кто даже говорит, что раз не слышишь выдоха, значит, не услышишь и контролера.

– Вот кто у нас точно еще без изменений! – все так-же расслабленно отозвался Рвач. – Сынок, не надо об этом даже думать. Не услышишь – и черт с ним! Главное успеть включить «барьер». А то ведь как бывает? Сегодня – норма, а завтра скажут: нет, вы уже не люди. И тогда конец. Вперед, в последнюю ходку.

– Опять ты за свое, Рвач, – недовольным голосом отреагировал Сток, тянувший густой сизый дым из большого разноцветного кальяна. – Последняя ходка да последняя ходка. Что, годы берут свое, старая развалина?

– Ха! Годы! А ну пойдем ножиками потыкаемся, разберемся, у кого тут годы! – бодро ответил старый «должник», явно поддерживая обычный среди своих диалог, и привычным взглядом обежал помещение бара.

В противоположном углу шумно веселилась какая-то компания. Здесь, за пределами Зоны, никто знаками различия не щеголял, но опытный глаз легко отличал детали одежды и манеру общения разношерстной братии из клана «Свобода». С «Долгом» у этой организации были достаточно натянутые отношения, что обозначало немедленное открытие огня, но только по ту сторону границы. Здесь же, в обычном мире, «должники» придерживались старых договоренностей и в конфликты с другими кланами старались не вступать.

Поэтому только сидевший лицом в сторону свободников Дзот иногда морщился и подолгу смотрел в круглое окно-иллюминатор.

Однако в какой-то момент в том углу зашумели сильней, толпа из двух десятков человек радостно заорала, чем и привлекла внимание «должников». Теперь было видно, что там, на самом краю массивного стола, стоит, балансируя и раскачиваясь из стороны в сторону, худой старик с дряблым лицом, которое неясно маячило сквозь табачный дым светлым однотонным пятном. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что у старика просто нет глаз.

– Давай-давай! – заорали в толпе свободников, и старик послушно подогнул одну ногу. Теперь стало очевидно, что слепец ко всему прочему еще и пьян. Он стоял, бешено размахивая руками, чтобы удержать равновесие, яростно кривил буро-коричневое пятно лица, но каким-то чудом не падал. Возбуждение в толпе все нарастало. Один из свободников с подчеркнуто важным видом смотрел на часы, явно ведя отсчет секундам, другой принимал от окружающих деньги.

– Вот, уроды. – Дзот досадливо сплющил недокуренную сигарету. – Сами шакалы, и развлечения у них тоже шакальи.

– Брось, – спокойно отозвался Рвач. – Тебе-то что до них? Сиди, расслабляйся и не лезь в чужие дела.

– Мне тоже это не нравится, – подал голос Копец. – Может, по ноздрям?

– Я тебе дам «по ноздрям», – внушительно пообещал Сток и даже сделал движение, словно собирался показать кулак. – Мало нашей дипмиссии скандалов утрясать приходится? На последнем совещании было четко указано: за веселуху с кулаками стоимость всех договоренностей будут теперь вычитать из зарплаты. Хочешь лапу сосать? Ну иди тогда, наводи справедливость. Только дай мы сперва отсюда слиняем.

Копец изобразил лицом что-то вроде «да ладно, все понял, молчу» и поднял руку, привлекая внимание бармена.

Старик на краю стола тем временем сумел найти некоторый баланс и теперь раскачивался значительно меньше. Свободники гомонили и продолжали ставить деньги.

– 60 секунд осталось! – громко объявил человек с часами.

– Еще «Свирепого кенга», приятель, – сказал Копец подошедшему бармену. – А что это у ребят за веселье такое?

– Фримены, «каменюха» их залови, – мрачно отозвался бармен. – У старого идиота деньги на выпивку кончились, так он поспорил на бутылку чистенькой, что простоит на краю стола на одной ноге три минуты. Глаз свой электронный поставил. Сейчас свалится и останется вообще без ничего.

– Это его личное дело, не так ли? – подчеркнуто беспристрастным голосом вопросил Рвач.

– Так, – мрачно согласился бармен. – Только они ж его час на этот спор раскручивали. Развлечения им подавай. То девок требовали найти, а как послал их – на старика вот насели.

– Двадцать пять, двадцать четыре, двадцать три... – скандировало хором несколько человек, и вдруг старик резко клюнул лицом вперед, изогнулся всем телом, но не удержался и боком повалился на пол. Толпа взревела, и некоторое время вообще ничего не было слышно.

Бармен досадливо вздохнул и отправился за стойку. Рвач демонстративно отвернулся. Дзот поморщился и уставился в иллюминатор.

– Мошенничество! – донесся из угла тонкий старческий голосок. Несмотря на удручающий вид его обладателя, голос был достаточно тверд. – Меня толкнули! В последний момент толкнули в спину!

Шум голосов плеснул, на миг заглушив слепца, но он продолжал надрываться:

– Так неправильно! Так нельзя! Я устоял, отдайте мой выигрыш!!

– Не разводи вонь! – с угрожающим напором ответил кто-то из толпы. – Продул – вали отсюда. А то щас отдам – костей не соберешь!

Дзот побледнел и повернулся в сторону скандала.

– Спокойно! – сказал Сток, а Рвач предупредительно положил руку на предплечье товарища. – Дерганый ты какой-то стал. Может, пора подлечиться уже?

– Да нормально все, – кислым голосом отозвался Дзот. – Просто надоело это все за разом раз слушать. Ну, пусть только попадутся мне на выходе, – добавил он уже себе под нос, пристально вглядываясь в разбредающуюся по столикам толпу.

Слепец, видимо, испугавшись, замолчал и затерялся в сумрачном пространстве бара.

– Завтра тренировка в семь, – проинформировал Сток уже просто для смены разговора: расписание утренних занятий в кваде было известно на месяц вперед.

Между тем пьяная толпа в другом конце бара жаждала новых развлечений. Дело постепенно шло к излюбленному зрелищу всех времен и народов. Двое сбрасывали куртки и рубахи. Возле каждого уже собралась кучка болельщиков, а между ними сновал давешний сборщик денег и снова потрясал пачкой разноцветных бумажек.

– Пойдем отсюда, – брезгливо бросил Дзот, пытаясь подняться. Копец с готовностью отодвинулся от стола, но Сток демонстративно развалился на стуле и нарочито спокойным тоном заявил:

– Да нет уж, давайте досмотрим до конца. А то я уже начинаю подумывать, что нельзя мне в Зону такой квад вести.