- У Вас когда-нибудь этот водопад иссякнет?

Я аж икнула от неожиданности! Потом огляделась и заметила за кустами что-то тёмное. Я туда заглянула и завизжала в испуге. Там на кушетке лежал ну очень худой человек, прям как мумия, которую я на картинке видела. Просто скелет, обтянутый кожей.

"Скелет" подождал, пока я замолкну, и просто спросил:

- Что, такой страшный?

- Очень, - подтвердила я. - А ты кто?

- Я Эдмунд Долтон, - представился "скелет". - У меня здесь сестра с мужем живёт, вот взяли меня к себе, лечат. Я был очень болен, - пояснил он.

- И сейчас болеешь? - подозрительно спросила я.

А что, надо быть поосторожнее, может, он чем заразным болеет.

- Теперь нет, - успокоил он меня. - Джон говорит, мне теперь только восстанавливаться надо. Он уверяет, что к осени я буду полностью здоров, как раньше, до войны.

- А кто это Джон? - спросила я, перебирая в памяти всех обитателей Грин-холла.

- Муж сестры, - ответил Эдмунд. - А ты чего это тут ревела? - доброжелательно поинтересовался он.

Не знаю, что на меня нашло, но я поделилась с ним всеми моими мыслями. Наверное, потому, что он очень хорошо слушал. Не кривился, не пытался лезть с поучениями. Он слушал с таким сочувствием и пониманием, что я не могла остановиться, пока полностью душу не излила.

- Молоденькая ты ещё, - ласково сказал мне Эдмунд, когда я замолчала. - У меня младшая сестрёнка чуть помладше тебя. В таком возрасте трудно приходится, когда выходишь в свет, и на тебя обрушиваются все сложности жизни.

- Мне уже восемнадцать исполнилось, - гордо задрала я нос. - Не такая я уж и молоденькая.

- А мне двадцать семь, - сказал Эдмунд.

- Сколько? - изумилась я.

- Двадцать семь, - повторил он, - а ты сколько подумала?

- А я нисколько не думала, - честно призналась я. - ты так страшно смотришься, что ни за что не определишь.

9 июня 1816 года

Сегодня свадьба майора Гарри Синклера и леди Энн Эми Кендалл, старшей дочери графа Кенрика. Нам тоже прислали приглашения, но я идти туда отказалась. Я поехала в Грин-Холл и, как всегда в последнее время, отправилась в зимний сад. Как я и ожидала, Эдмунд был там. То ли я уже привыкла, то ли он действительно идёт на поправку, но мне уже не страшно смотреть на него.

- Привет, Эдмунд, - сказала я, выходя из-за кустов.

- Здравствуй, Сьюзен, - улыбнулся он. - Рад тебя видеть.

А ничего у него улыбка. И глаза у него добрые, понимающие и какие-то мудрые, что ли.

- А почему у тебя глаза такие? - не удержалась я от вопроса.

- Какие "такие"? - у него в глазах появились смешинки.

- Как будто ты постиг всю мудрость веков, - пояснила я.

- Наверное, я слишком близко подошёл к Грани, когда Джон начал меня вытаскивать, - задумчиво предположил Эдмунд.

"Интересно, кто этот Джон"? - подумала я, удобно устроившись в плетёном кресле, которое стояло рядом с кушеткой Эдмунда.

- А у тебя тут уютно, - одобрила я, оглядевшись.

Действительно, кусты и деревья в кадках огораживали кушетку со всех сторон, создавая ощущение защищённости от того простора, который угадывался за ними. На кустарниках цвели разнообразные цветочки, радуя глаз разноцветьем, а нос - ароматами.

- Мне тоже нравится, - улыбнулся Эдмунд.

- Только почему тебя тут одного оставляют? - озаботилась я. - А вдруг тебе что-то понадобится или, не дай Боже, плохо станет.

- Меня одного не оставляют, - снова улыбнулся Эдмунд. - Камердинер здесь недалеко. Видишь, у меня шнурок на запястье завязан? Если мне что-нибудь надо, стоит его только потянуть, камердинер сразу примчится. Да и сестрёнка часто меня навещает, со своей малышкой. Племянница у меня такая забавная, - нежно улыбнулся он.

- А почему ты всё-таки здесь лежишь, а не в саду? - заинтересовалась я. - Там ведь свежий воздух, солнышко...

- Ага, и ветер, и пчёлы, и другие кусачие насекомые, - продолжил перечень Эдмунд. - Джон говорит, этот месяц я проведу здесь, а потом уж он меня на природу выпустит. А чем тебе здесь не нравится? - полюбопытствовал он.

- Да я просто вспоминаю, как сама болела, - призналась я. - Тоже лежала дома и мечтала поскорее попасть на природу, на лошади покататься.

- На лошади покататься я тоже мечтаю, - согласился Эдмунд. - Только сейчас я на ней даже привязанный не удержусь.

В общем, я замечательно провела время. Гораздо лучше, чем если бы я поехала на эту дурацкую свадьбу. Эдмунд так удивительно слушает, с ним хочется всем поделиться. Я ему рассказала, как я заболела в школе, даже пропустила Сезон в прошлом году. Правда, он заметил, что я ничего не потеряла. Сезон слишком резко меняет жизнь девушек, причём многие оказываются к этим переменам совершенно не готовыми. Мы с ним обсудили (и осудили), как школы готовят девушек к светской жизни. И решили, что плохо готовят. А как иначе, если сами наставницы в этих школах о светской жизни лишь понаслышке знают.

Мы так болтали часа два, пока у меня за спиной не раздалось робкое покашливание. Я обернулась и увидела какого-то неприметного лакея, который смущённо переминался у входа.

- Это меня на массаж пора везти, - пояснил Эдмунд, видя моё недовольство тем, что нам помешали.

- Ну ладно, тогда до завтра, - с сожалением поднялась я.

- До завтра, - радостно блеснул глазами Эдмунд.

А я подумала и отправилась домой. Если бы Виктория была дома, мы бы с ней могли чем-нибудь заняться. Или потренироваться в зале, или верхом покататься. Но Виктория тоже была на бракосочетании. А без неё здесь ничем не хотелось заниматься, я даже к "Старине Генри" не пошла.

А когда домой вернулись мои родные, то бабушка сообщила неожиданное известие. Леди Камилла всё-таки выходит замуж за Винсента! Об этом объявили на свадьбе, а завтра сообщения о помолвке появятся во всех газетах. И леди Камилле вновь открыт доступ в свет!

Ой, как интересно! Надо завтра у Виктории узнать, что произошло. А то бабушка ничего больше точно не знает, а всякие домыслы слушать - это только запутаешься. Не поймёшь, где правда, где выдумка. А Виктория обычно правду знает, только не любит злословия, всех старается понять.

13 июня 1816 года.

Я не понимаю, почему мне так не везёт. Я же готова полюбить, если мне встретится хороший человек, который будет любить меня. Я думала, что лорд Джеффри ко мне очень неравнодушен. Он мне и букеты присылал, и танцевал со мной всегда, когда мы встречались на балах, даже возил меня кататься в Гайд-парк. И я готова была полюбить его. Правда, его имения находятся далеко от наших, так что я ещё размышляла, как мне отнестись к его предложению, когда он мне его сделает. А что получилось?

Он избавился от заикания, подружился с Рупертом Олтоном, и они вдвоём уехали в Большое Турне по Европе, даже не дождавшись окончания Сезона. Говорят, что они планируют путешествовать два года! Он что, думает, что я ждать буду эти два года? И ничего мне не сказал, только попрощался заодно со всеми, когда я была в Грин-Холле, а он заехал туда вместе с Рупертом. И лорд Руперт ещё со своими шуточками! Сказал мне: "Не скучайте тут, мисс Сьюзен, и не торопитесь замуж. Вот мы вернёмся, и я женюсь на Вас". Очень он мне нужен!

Конец июня 1816 года.

Прости, мой дорогой дневник, что редко в последнее время к тебе обращалась. Я очень тебе благодарна, что ты был моей верной "подружкой" во время Сезона. Думаю, я ещё буду тебя перечитывать. А не пишу в тебя больше потому, что у меня сейчас такой замечательный друг, за которого я не устаю благодарить Небеса. Это я про Эдмунда. У него перед тобой есть преимущество - он не только выслушивает, он меня понимает и даёт замечательные советы. Я с ним даже больше люблю разговаривать, чем с Викторией. Вики мне, конечно, нравится. Она такая удивительная, непохожая на других. Но я, честно говоря, стесняюсь перед ней открываться. А Эдмунда я нисколько не стесняюсь. Наверное, это ещё и потому, что Виктория младше меня, а Эдмунд старше, и я его "старшинство" принимаю. А в отношении Вики у меня внутри какое-то чувство непонятное. Досада, что ли, потому что я понимаю, что мне с ней никогда не сравняться. Ну, не могу подобрать слов, чтобы выразить, что я чувствую.