На следующий день я поехал в авиакассы. В этот отпуск я собирался слетать на Камчатку, проведать своих стариков. На обратном пути, доехав до <центральной>, я не стал дожидаться своего автобуса, а решил пройтись пешком. Тем более, что идти было всего ничего, каких-то полторы остановки. Погода стояла чудесная, настроение, несмотря на вчерашнюю досаду, было превосходное, и причиной тому был билет до дома, который похрустывал в нагрудном кармане.

По выложенной бетонными плитами площадке, я прошёл мимо дома быта, поднялся по ступенькам на небольшой взгорок и остановился на краю дороги, ожидая просвета в бесконечном потоке машин. И вот здесь ко мне подошла!.. Как вы думаете кто? Нет, не Любовь Михайловна, нет!.. Зиночка! Она предложила мне вместе идти до УПП. Признаться, я был приятно удивлен. Как я уже говорил, знакомство наше носило характер производственной необходимости, а здесь с её стороны такая инициатива! Конечно, я согласился. Как можно отказаться и не пройтись с хорошенькой и интересной девицей?!

Я сложил трость и хотел взять её под руку, однако и Зиночка то же попыталась ухватиться за мой локоть, и мы некоторое время стояли, взмахивая руками. Со стороны, наверное, это походило на какую-нибудь игру. Для полного соответствия нам только не доставало приговаривать какую-нибудь из многочисленных детских считалок. Наконец, я сообразил, что Зиночка на нашем УПП -- человек новый и, вероятно, ещё не освоила всей премудрости хождения с незрячими. Поняв это, я улыбнулся и пробормотал первую пришедшую на ум считалку:

-- А дюба-дюба-дюба...

-- Что? -- удивленно переспросила Зиночка. -- А шарли буба три хлопка, -- Произнёс я, с трудом припоминая считалку дальше. Мы рассмеялись. Я позволил Зиночке ухватить себя под руку, и мы двинулись вперёд. По дороге пришлось объяснить, почему у нас вышла такая забавная игра.

-- А Роман Геннадьевич и так и так ходит, -- удивилась она и великодушно предложила взять её под руку. Я сопротивляться не стал и с превеликим удовольствием ухватился за её изящный локоток. И всё бы было хорошо, если б у неё на плече с моей стороны не висела дамская сумочка. Нет ничего хуже идти с девушкой под руку, когда между вами болтается дамская сумочка, пусть даже и небольшая. В таком положении у меня нет возможности для маневра. В случае встречных прохожих и прочего очень сложно отступить за спину своего сопровождающего. В общем, я в подобных ситуациях испытываю небольшой дискомфорт, но просить Зиночку перебросить сумочку на другое плечо, или перейти на другую сторону самому, мне уже было неудобно. Казалось, что тогда я совсем буду выглядеть особенным занудой.

Идти мне было, конечно, неудобно, но что значило для меня это неудобство по сравнению с внезапно озарившим меня откровением. Дело в том, что пока мы играли с Зиночкой в ручки, да брали друг друга под локоток, я успел краешками пальцев заметить на её запястье часы на узком металлическом браслете, и злополучная сумочка показалась мне уж больно знакомой. Меня, как током ударило -- так это моя Наденька! Нет, не Наденька, конечно, а моя вчерашняя незнакомка. Меня обдало жаром. Так что, получается, вчера я ошибся, предположив, что страстная незнакомка -- это Наденька. Оказывается, верным было моё случайное предположение о Зиночке. Да и то не предположение, а лишь мимолетное воспоминание в череде всевозможных допущений. И действительно, насколько я мог судить о Наденьке, по её припухленькой ручке, она была пышечкой. Ну, если даже не пышечкой, то была склонна к округлым формам. А моя незнакомка была худощавой, поджарой. И случайные прикосновения к Зиночке давали мне возможность говорить о её сходстве с моей вчерашней визави. Да и ориентируясь по голосу, Наденька была немного ниже меня, в то время как незнакомка и Зиночка были чуть-чуть выше. Наденька, незнакомка, Зиночка... На некоторое время они как бы разошлись в стороны, демонстрируя своё сходство и различие, а затем незнакомка и Зиночка слились воедино. И не было уже сомнений, что это один и тот же человек. В глубине души ещё промелькнуло удивление, как это я вчера мог так ошибиться. Нет, конечно, Наденька -- милая девушка... Но ошибиться при таких явных различиях! Что же, бывает... И как только буря сомнений и колебаний улеглась в моей душе, я почувствовал себя невероятно легко и уверенно. Всё происходящее со мной вдруг стало ясно и понятно -- Зиночка решила раскрыть своё вчерашнее инкогнито, и наша утренняя встреча -- не случайность. Нет. Встретились мы сегодня утром, конечно, случайно. Но вот то, что она ко мне подошла!.. Это уже намерение, тонкий намёк, робкое признание, первый шаг к открытым нашим отношениям.

Мы шли по тротуару и непринужденно, словно старые приятели, беседовали. Однако, несмотря на всю непринужденность нашего разговора, я напряженно ловил каждое слово своей попутчицы в надежде, что вот-вот она, наконец, найдет в себе решимость и откроется. Но время шло, мы уже миновали "Дом Советов" (так население окрестило здание, в котором разместились горком партии и исполком совета народных депутатов нашего города. Отсюда до УПП было уже рукой подать), а Зиночка всё никак в себе такой решимости не находила. Единственное, на что отважилась она, так это признаться, что была вчера во Владивостоке. Она ездила в университет сдавать документы в приёмную комиссию. После трехлетнего перерыва решила второй раз попытать свою судьбу.

-- А я тоже вчера был там, -- сказал я, пытаясь хоть как-то спровоцировать Зиночку на откровенный разговор.

-- А я знаю, -- Спокойно произнесла она.

Я стушевался. Почему-то её спокойное "я знаю" воспринялось мною чуть ли не как "а это была я". В нашем разговоре возникла пауза, а между тем Мы уже подошли к повороту на УПП. Здесь наши дороги расходились. Я чувствовал, что должен был сказать нечто важное, важное для нас двоих. Иначе, мне казалось, Зиночка навсегда исчезнет из моей жизни. Но что сказать, никак не мог сообразить. Нужные слова не находились.

-- Кстати, -- произнесла Зиночка: -- у тебя нет пособия по истории для абитуриентов?

Пособия у меня не было, но я вдруг понял, что это мой шанс повторить вчерашнюю феерию и открыто признаться во всём. Я прикинул, что до обеденного перерыва ещё есть время, следовательно, комната будет пустая. Сашка с Андрюхой навряд ли с работы уйдут раньше.

-- Ты знаешь, точно не помню, но что-то было. Если хочешь, пойдём посмотрим.

от Волнения у меня перехватило дыхание, и голос мой чуть было не сорвался, но я справился и, как мне показалось, сумел скрыть нарастающее возбуждение.

-- Пойдём, -- согласилась Зиночка.

Мы направились в общагу. Как я и предполагал, комната была пустой. Мои сотоварищи трудились в цехе, выполняли норму, в поте лица зарабатывая себе на хлеб насущный. Времени, как оказалось, было без пятнадцати двенадцать. У нас было максимум минут двадцать. У нас... До последнего я надеялся, что это так. Но драгоценные секунды утекали, а моя Зиночка не спешила затопать в уголке нетерпеливой лошадкой. Я не знал, что мне делать. Изнутри меня распирало неукротимое желание, но предпринять что-либо я не решался. Я всё надеялся, что вот-вот Зиночка спохватится, и я почувствую её нежную ладошку на своей щеке. Но она стояла и терпеливо ждала, когда я достану это треклятое пособие.

Чтобы скрыть свой обман мне пришлось изобразить поиски. Я открыл шкаф и пошарил на полке. Там, помимо моих конспектов и бобин с аудиокнигами, было всего лишь три книжки: истмат, история КПСС и, не помню откуда взявшийся, учебник научного коммунизма. Я по очереди извлекал их наружу и показывал Зиночке. И каждый раз, когда я слышал "не то", сердце моё тревожно сжималось. И не было понятно, какое чувство заставляло его трепетать. Я словно раздвоился. Первой моей половине было очень стыдно за обман, а вторая беспокойно отсчитывала минуты: "ещё чуть-чуть, и будет поздно>!"

Мы закончили просмотр моей нехитрой библиотеки.

-- Жаль, -- произнесла Зиночка, когда я начал бормотать про то, что, возможно, мне его не вернул Иванюк, а то, может быть, я, не дай бог, где-нибудь его посеял.