Из раздумий меня вывело странное ощущение между лопаток. Будто мураши копошились под кожей. Я оглянулась, но улица была пустынной. В свете фонарей пролетали редкие снежинки. Было тихо. И от этого стало не по себе. Я прибавила шагу, насколько мне позволяло мое состояние. Ноги так и норовили подвернуться, а земля странно вздымалась под ними, от чего мне постоянно казалось, что я то проваливаюсь в яму, то наступая на бугор. Не стоило обувать сапоги на каблуках. Знала же, что они не совместимы с алкоголем!

Прежде чем повернуть за угол, я еще раз оглянулась. Мне показалось, на другой стороне улицы промелькнула тень. Хмель выветрился мгновенно. Я вгляделась в темноту, что пряталась за светом магического фонаря. Никого. И по-прежнему тихо. Ни случайного прохожего, ни бродячей собаки. Улица будто вымерла.

– А чего ты хочешь? Карнавала посреди ночи? – подумала я, посмеявшись над своей подозрительностью. – Все спят и тебе пора в постельку.

Однокомнатная квартира на третьем этаже встретила меня темнотой и тишиной. Я даже кошку не могла себе завести. Хозяйка квартиры терпеть не могла животных и грозилась выселить меня, если я это сделаю. А место жительства менять не хотелось. Во-первых, меня более чем устраивала цена, а, во-вторых, меня снова устраивала цена, ибо квартиру в центре города я позволить себе не могла. Добравшись до дивана, я так и рухнула на него, не раздеваясь. Хорошо, что хоть пальто с сапогами снять успела. Сон не заставил себя ждать, погрузив во мрак мое пьяное сознание.

Утро началось для меня поздно. Лучше бы оно не начиналось совсем. Если я еще раз соглашусь на пьянку, лучше сразу отрубите мне голову! Даже это будет не так больно, как похмелье. Но зато, пытаясь воскреснуть после ночных возлияний, я напрочь забыла о предательстве Горна и своих страданиях по этому поводу. После продолжительных мучений и сердечных клятв больше ни-ни я очень кстати вспомнила о волшебном антипохмельном зелье Кайлы, которое она вчера у бара рассовывала нам в руки.

– Боже, пусть это будет не сон, – со стоном молила я, медленно пробираясь по квартире к порогу. Сумка, кажется, осталась там. Каждое движение взрывалось в голове фейерверком боли, а желудок грозил выдать все, что было положено в него вчера, хотя я и смутно помнила, чем мы закусывали. Кажется, это было мясо. Или птица. Или… Желудок внутри меня неприятно дернулся, но неожиданности, к моему счастью, не произошло.

Осторожно опустившись на колени и стараясь не делать лишних движений, я раскрыла сумку. Проще было найти иголку в стогу сена, чем маленький бутылек в ее недрах. Чего там только не было! И как назло под руку попадалось самое ненужное. Зачем я ношу все это с собой? Проволока, камни, нитки. Можно подумать, я буду изготавливать артефакты по пути на работу или домой. Да, я артефактор. Лучшая выпускница своего отделения. Помню, как гордился мной профессор Алессандрий. Воспоминание о любимом преподавателе заставило меня на мгновения замереть и забыть о своем похмелье. Он всегда был добр ко мне и внимателен. Я могла прийти к нему за любым советом, если у меня что-то не получалось. Маг терпеливо объяснял мне и помогал. И как же я была поражена, узнав, что профессора Алессандрия убили. Это произошло около недели назад. В Патруле сказали, что это было ограбление. Не понимаю, кто мог позариться на его имущество. Он никогда не был богат. Жил своей работой в Академии. Профессор хотел до последнего своего вдоха делиться знаниями со студентами. И не смотря на преклонный возраст, он был еще вполне крепок.

Пальцы коснулись холодного стекла. Я победно улыбнулась. Да, это был он. Выпив залпом содержимое темного флакона, я опустилась на пол и прислонилась спиной к шершавой стене, чувствуя, как медленно отступает боль. И когда она покинула меня окончательно, в мою голову пришла мысль навестить могилу профессора. Его жена умерла много лет назад, а детей у них никогда не было, так что даже цветы положить к надгробию было не кому. А я хотя бы так смогу отплатить ему за доброту.

День я провела, предаваясь лени. Благо это был мой законный выходной. Несмотря на волшебное зелье Кайлы, вернувшее меня к жизни, в рот я так ничего и не смогла положить. Пришлось довольствоваться только травяным отваром. Из дома я выбралась ближе к вечеру. Мороз игриво укусил меня за нос, но в целом было не очень холодно. Отстояв небольшую очередь у пункта перемещений, я набрала нужное мне место назначения. Нет, на кладбище я отправилась не сразу. Ведь нужно было еще купить цветы. Я выбрала желтые каллы. Желтый – цвет прощания. А каллы символизируют надежду на возрождение. Хотелось бы, чтобы душа профессора Алессандрия нашла покой и когда-нибудь вернулась в наш мир.

Сжимая в руках шесть цветов на длинных темно-зеленых стеблях, я вошла в ворота кладбища. Начинало смеркаться. Но меня это не пугало. За покоем на погосте следили опытные некроманты, поэтому вероятность, что кто-то из покойников восстанет, была ничтожно мала. Кладбище, по истине, было самым спокойным местом в нашем городе. Зажглись редкие фонари. Где-то вскрикнула птица. Идти до могилы профессора было недолго. Его жену похоронили в родовом склепе ее родного города. Мага же Ученый Совет Академии принял решение устроить здесь, в столице. И так как смерть его была совсем недавней, то последнее пристанище профессора располагалось всего в нескольких могилах от ворот. Я остановилась перед массивным надгробием с указанием имени «Алессандрий ван Гертен». Ему было сто тридцать девять лет. И он, как маг, вполне мог прожить еще десять.

Из груди вырвался тяжелый вздох. Печально, когда жизнь таких замечательных людей обрывается по воле злого рока. Присев на корточки, я смахнула с надгробной плиты снег и положила цветы. В сумерках они выделялись на темном камне ярким пятном.

– Не думал увидеть здесь кого-то.

Я настолько не ожидала услышать поблизости человеческую речь, что от страха едва не закричала. Сердце на мгновение даже остановилось. Виновником моего испуга оказался мужчина, молодой, но не сказать, чтобы совсем парнишка. Достаточно высокий. Длинное серое пальто не могло срыть его широких плеч и крепкого тела. Глаза смотрели с интересом.

– Простите, я не хотел вас напугать, – тут же спохватился он. – Я думал, вы слышали, как я подошел.

– Я не слышала, – от растерянности мне с трудом удавалось говорить.

– Еще раз простите, – кажется, мужчина был искренен. – Мое имя Дан. И я не думал, что в это время встречу здесь кого-нибудь.

Незнакомец бросил взгляд на надгробие

– Вы – внучка профессора?

– Нет, я его ученица, – все еще приходя в себя от испуга, ответила я. – Вы знали профессора?

– Да, знал, – взгляд мужчины подернулся грустью. – Я учился у него. Меня не было в городе. Недавно узнал о его смерти. И сразу же приехал. К сожалению, не успел на похороны.

Я кивнула. Что тут еще скажешь?

– Профессора ведь убили. Так? – спросил он.

– Да, – мне совершенно не хотелось это обсуждать, поэтому и ответила я коротко и быстро.

– За что? – незнакомец, назвавшийся Даном, склонил голову на бок. У меня сложилось впечатление, что он крайне заинтересован в моем ответе.

– В Патруле говорят, что это было ограбление, – произнесла я единственное, что мне было известно.

– Разве профессор был богат? – удивился он.

– В том-то и дело, что нет, – я пожала плечами. – Не понимаю, за что его могли убить. И что такого ценного у него могло быть?

– Вы были близко знакомы?

– Профессор Алессандрий был для меня как дедушка.

Я скользнула взглядом по датам его рождения и смерти. Внутри холодной змеей шевельнулась боль от потери, но мне удалось взять себя в руки. Не хотелось, чтобы посторонний видел мои слезы.

– Расскажете мне о нем? – попросил Дан. – Я не видел его несколько лет. Но часто вспоминал.

Я окинула его внимательным взглядом. Он совершенно не производил впечатления преступника. Одет хорошо, не дешевое пальто, кожаные перчатки, добротные ботинки. Мужчина вполне мог быть учеником профессора.