Тем не менее появление изначального евразийства как социологической теории было шагом вперёд на пути к становлению Русской концептуальной власти глобальной значимости как явления общенародного, а не личностного — малочисленного (по отношению к численности населения). А вот что касается неоевразийства наших дней — интерпретаций наследия основоположников евразийстваА.Г.Дугиным и К, то реально это — движение под власть так называемого «атлантизма», осуществляемое однако под лозунгами «евразийской самобытности».

Чтобы сказанное в четырёх предъидущих абзацах не возпринималось голословно, обратимся к взглядам Н.С.Трубецкого. О Киевской Руси и её политических перспективах как самобытного явления Н.С.Трубецкой пишет следующее [11]:

«То государство, или та группа мелких, более или менее самостоятельных княжеств, которых объединяют под именем Киевской Руси, совершенно не совпадает с тем русским государством, которое мы в настоящее время считаем своим отечеством. Киевская Русь была группой княжеств, управляемых князьями варяжской династии и расположенных в бассейне трёх рек, которые почти непрерывной линией соединяют Балтийское море с Чёрным, и начальная летопись совершенно точно определяет географическую сущность этого государства как “путь из Варяг в Греки”. Площадь этой Киевской Руси не составляла и двадцатой доли общей площади той России, в которой родились все мы. Киевская Русь не только не была по территории своей тождественна хотя бы с так называемой Европейской Россией, но даже не являлась на территории этой Европейской России самой значительной единицей в политическом или хозяйственном отношении. Государства Хозарское (в низовьях Волги и на Дону) и Болгарское (в среднем течении Волги и по Каме), существовавшие одновременно с Киевскою Русью, были хозяйственно и политически едва ли не значительнее её. Государство (политическое или хозяйственное) на территории Европейской России „в целом“ [12] в те времена было невозможно ни для одного из этих осёдлых, привязанных к тому или иному речному бассейну государств, ибо на пути к Чёрному и Каспийскому морям лежала широкая полоса степи, а по ней кочевали воинственные кочевники, которых никто вполне подчинить себе не мог и которые делали невозможным всякое стремление осёдлых государств к господству и расширению. Потому-то из Киевской Руси и не могло развиться никакого мощного государства, и представление о том, будто бы позднейшее русское государство есть продолжение Киевской Руси, в корне неправильно. Киевская Русь не могла ни расширять своей территории, ни увеличивать свою внутреннюю государственную мощь, ибо будучи естественно прикреплена к известной речной системе, она в то же время не могла вполне овладеть всей этой системой до конца; нижняя, самая важная часть этой системы, пролегающая по степи, оставалась всегда под ударами степных кочевников, печенегов, половцев и проч. Киевской Руси оставалось только разлагаться и дробиться на мелкие княжества, постоянно друг с другом воюющие и лишённые всякого более высокого представления о государственности. Это было неизбежно. Всякое государство жизнеспособно лишь тогда, когда может осуществлять те задачи, которые ставит ему географическая природа его территории. Географически заданием Киевской Руси было осуществление товарообмена между Балтийским и Чёрным морями; задание это в силу указанных выше причин было невыполнимо, и потому Киевская Русь была нежизнеспособна, а всякий нежизнеспособный организм разлагается» (Раздел I).

В этой оценке Н.С.Трубецкой во многом прав: но он прав не в принципе, а применительно к достигнутому к тому времени в Новгородско-Киевской Руси уровню понимания характера течения глобального политического процесса. Если соотноситься с шестью приоритетами обобщённых средств управления / оружия[13], то Новгородско-Киевская Русь, не владея средствами управления выше шестого приоритета, оказалась в историческом тупике, поскольку характер её государственности был “элитарный” [14]. И соответственно внешнее воздействие того или иного рода, объективно исторически направленное на прекращение тупиковости ситуации, было неизбежным.

Н.С.Трубецкой несколько далее продолжает:

«Одного взгляда на историческую карту достаточно, чтобы убедиться в том, что почти вся территория современного СССР [15] некогда составляла часть монгольской монархии, основанной великим Чингисханом. Некоторые части прежней императорской России, присоединённые в послепетровскую эпоху: Финляндия, Польша, Балтийские провинции, — в монархию Чингисхана не входили; но они и отпали от России, так как исторической, естественной государственной связи у них с Россией не было. Другие области, случайно не входившие в состав монгольской монархии, но, естественно, по своей географической или этнографической природе связанные с этой монархией и присоединённые к прежней России, удержались в СССР, и если некоторые из них (например, Бессарабия, польские кресы) теперь отторгнуты, то это есть явление временное, и рано или поздно природа возьмёт своё. Присоединение к СССР Хивы и Бухары, сохранявших призрачную самостоятельность при последних русских императорах и провозглашение советской республики в Монголии являются продолжением и укреплением исторической связи России с монархией Чингисхана. На том же пути можно с уверенностью предсказать в будущем и присоединение китайского Туркестана.

Таким образом, в исторической перспективе то современное государство, которое можно называть и Россией, и СССР (дело не в названии), есть часть великой монгольской монархии, основанной Чингисханом.

Однако между Россией и монархией Чингисхана всё же нельзя поставить знака равенства. В монархию великого монгольского завоевателя и его ближайших потомков входила почти вся Азия, а между тем, как бы ни распространялось влияние России на Китай, Персию, Афганистан, все эти страны всё-таки не входят в Россию, и, если бы Россия присоединила их к себе, она изменила бы в корне своё историческое лицо. В исторической преемственности Россия не есть вся монархия Чингисхана, а лишь основное ядро этой монархии. Ядро это определяется особыми географическими признаками, отмежёвывающими его от остальных частей бывшей монгольской монархии» (Раздел II).

Географию этого основного ядра империи чингизидов (потомков Чингиз-хана) Н.С.Трубецкой характеризует так:

«Географически территория России как основного ядра монгольской монархии может быть определена следующей схемой. Существует длинная, более или менее непрерывная полоса безлесных равнин и плоскогорий, тянущаяся почти от Тихого океана до устьев Дуная. Эту полосу можно назвать системой степи. С севера она окаймлена широкой полосой лесов, за которой идёт полоса тундр. С юга система степи окаймлена горными хребтами» (Раздел II).

И разсмотрев специфику каждой из областей на этой территории, Н.С.Трубецкой подводит итог:

«Всё это, вместе взятое, позволяет отделять рассматриваемую область от собственно Европы и собственно Азии и считать её особым материком, особой частью света, которую в отличие от Европы и Азии можно назвать Евразией» (Раздел II).

Собственно это его утверждение и дало название «евразийство» одной из социологических доктрин современности, хотя определение Евразии Н.С.Трубецким не совпадает с принятым в географической науке, в которой под Евразией понимается весь континент, включающий Европу и Азию на всём пространстве от Атлантического океана до Тихого [16]. Разсмотрев этнографию выделенной им суб-Евразии (далее мы при необходимости будем пользоваться этим термином, подразумевая «Евразию» в определении Н.С.Трубецкого), Н.С.Трубецкой делает вывод: