Как и весь вечер ходить в подвешенном состоянии. Почему-то именно сегодня. Тревожно как-то. И безумно страшно потерять все, что приобрела за последние пару недель. Безумно…
***
Спустя неделю на пороге квартиры объявляется неожиданный гость. И этого вроде бы следовало ожидать, потому что долго продолжаться происходящее между мной и Лешей без каких-либо последствий не могло. Но… Леля выглядит все так же, как и полгода назад. Ухоженная, сочная и уставшая.
— Впустишь? — В руке еще не начатая бутылка бурбона, на плече сумочка, и уверенный взгляд.
— Почему нет? — Отхожу от двери, жду, когда она снимет обувь, верхнюю одежду, и плечом к плечу практически идем на кухню. Вижу ее легкую ухмылку и кинутый взгляд на деревянный стол в зале.
— Мне он тоже не нравился. Зато Леша был в восторге от стеклянного стола. Забавно. — Адресовано скорее в пустоту, уж точно не мне. Оглядывается, после усевшись за обеденный стол. И не выглядит как та, которой нечего сказать. Как раз наоборот. — Знаешь, я ведь всегда пыталась тебя провоцировать. С нашего знакомства. Это была проверка на прочность — и твоя, и его. Потому что обычно после моих выходок он игнорировал ревность пассий, а вот за тобой пошел. Чуть ли не побежал из бара. — Вспоминаю. Слушаю. Впитываю. А что толку, что он тогда вышел? Мы все равно поругались, и я билась в истерике мучительно долго. Только подробности Оле говорить не хочу. Ни к месту, да и желания ноль. Ее присутствие угнетает.
— Зачем ты мне это говоришь? — Смотрю, как она ловко распечатывает бутылку. Достаю два стакана. Себе наливаю сок, а ей подталкиваю пустой.
— Пей. — Кивает на виски.
— Я не пью.
— Ах, да. Твоя особенность. Что же… — Наливает себе на два пальца и залпом внутрь. Морщится чуток и снова наполняет янтарной жидкостью стакан. — Выбежал. И мучился он весь вечер. Я не узнала его тогда, но поняла, что кем бы ты ни была, ты ему дорога. Очень дорога. Слишком дорога. — Снова выпивает. А у меня шальная мысль, что она сейчас нажрется тут на моей кухне и будет мне вырывать волосы.
— Я все еще теряюсь в догадках, что побудило тебя не просто позвонить, а посетить нашу обитель.
— Ну, я в курсе, что Леша на работе, твой сын в саду, и ты одна сидишь дома. Удобный момент, не правда ли? Я хочу, чтобы ты меня выслушала. Потому что мы столько лет варимся в одном котле, а поговорить так и не удалось ни единого раза. Обидно даже.
— Не уверена, что этот факт меня расстраивает. И если ты начнешь заново петь свою шарманку о том, что мы женщины и мы должны сейчас что-то-там решать, то ты пришла зря. Я не буду уступать его, словно он не имеет собственного мнения и права выбора. Я вообще ничего не буду делать. Потому что не хочу.
— Думаешь, я не вижу, что он любит тебя? Или не слышу, как за его спиной закрывается дверь, когда он мчится к сыну? Я пришла не для того чтобы обвинять тебя. Просто ты выиграла. Давно выиграла. Все эти годы он не забывал о тебе. Все эти годы он был вроде со мной, но ты как призрак присутствовала. Удивительно, как тебе удалось настолько сильно пролезть внутрь этого мужика? Каким образом — не понимаю. Но в чем-то я тебе благодарна. Потому что благодаря тому, что ты сбежала трусливо от него, мы, наконец, спустя столько лет дружбы попробовали трансформировать все в отношения и, надо сказать получалось, хорошо. Пока опять же не появилась ты. Наверное, именно тогда я поняла, что всему приходит конец. Закономерный, и препятствовать глупо. Бороться тупо не за что. Он был твоим, твоим же и остался по сей день. И туза в рукаве попросту нет. Ты родила ему сына, я дочь. Вы прожили в браке меньше двух лет, вроде даже вообще год. Мы чуть больше. И вообще до смешного в почти равных условиях. Нет у меня ни численного перевеса рожденных от него отпрысков, ни чего-либо еще. Все. Конец.
— Ты говоришь глупости. Причем здесь численный перевес или кто первее родил и так далее? И о каких равных условиях ты говоришь, если он твой официальный муж, а в его паспорте два штампа с моим именем?
— Твоя эгоистичная выходка. Зачем ты его тогда бросила? Даже не зачем, а почему? — Снова пьет. Боже, у меня уже желание отобрать бутылку. Только в ее глазах ни капли опьянения. Ни капли. Она лакает его как воду и трезва как стекло. И взгляд пронзительный, не злой, не с ревностью. Просто честный, немного уставший и самую малость грустный. Странно видеть ее на своей кухне. Странно слушать то, что она говорит. Все странно. И я жалею, что Леши нет сейчас рядом. Этот разговор имел бы смысл, если бы здесь были все участники долбаного сериала. — Хотя нет, я знаю. Можешь ничего не говорить. Он подавлял тебя? А ты была слишком независима и решила вырваться из оков. Почему тогда сейчас нет былого страха? Потому что он вряд ли изменился. Что-то сломалось в тебе.
— Оль, я уважаю тебя, как ту, что была с ним рядом. И если ему было хорошо и комфортно, то это твоя заслуга. Я уважаю тебя как мать. Я понимаю тебя. Но зачем ты на самом деле здесь? Ничего нового я не услышала. И чувства вины во мне ты не разбудишь. Тогда зачем?
— Я подала на развод. Сегодня.
— А Леша знает?
— Уже, думаю, да. Если судить по пропущенным вызовам, то до него уже добрался адвокат с подписанными мной бумагами. Не очень хочу пересекаться с ним в ближайшие хотя бы пару дней. Не то чтобы прям очень больно, но вся ситуация мерзкая и неприятная. Хоть и ожидаема вполне. — Покручивает кольцо на пальце, а после снимает, и то, покрутившись ребром на столе, ложиться. Под оглушающую тишину, образовавшуюся в комнате.
— Давай не будем разводить лишнюю драму. Хотя бы ради наших детей. — И отчего-то челюсть сводит. Вроде радоваться надо, последнее препятствие исчезает и впереди маячит безоблачное будущее. Но что-то как копоть на душе собирается. И не стыдно мне. Не горько и не жаль. Но радости тоже нет. Совсем нет. — Я ведь знала, что он меня не любит. Не так, как хотелось бы. Не так, как тебя любил.
— Зачем тогда пошла за него?
— Наверное, счастья хотела. Уверена в нем была. Только вот на руинах счастье не построишь, а ты после себя руины и оставила. И не надо меня жалеть. Не буду сейчас тут разводить руками и нести чушь про совет вам да любовь. Живите, как хотите, мне плевать. Я устала от этого дерьма и считаю себя обязанной поставить точку. Потому что он будет тянуть, пока ты в позу не встанешь. А это случится рано или поздно. Так вот пусть будет рано. И всем хорошо. Я скину с плеч балласт, он обретет свободу, а ты получишь и без того своего мужика. — Встает, чуть пошатнувшись. И будто я не заметила еще пару минут назад, украдкой ловит кончиком пальца очередную тихо скатывающуюся по щеке слезу. — Можешь быть спокойна, потому что я не знаю, что же ТАКОЕ должно произойти, чтобы мы попытались реанимировать наш брак. Впереди три месяца до официального развода. Но я думаю, переживать тебе не о чем.
— Наверное, в данной ситуации мне следовало бы извиниться. Но я не считаю себя виноватой, Леля. Потому что не я инициатор нашего воссоединения.
— Не трать слова. Мне все равно. Я свое дело сделала.
Когда за ней закрывается дверь, я все еще стою посреди прихожей и травлю себя отдушкой ее цветочной туалетной воды. В голове так чисто и пусто. А внутри будто замерло все. Ведь пострадавшую сторону я выслушала, и нам вроде как дали зеленый свет. Но реакцию Леши предсказать сложно.
Однако мои переживания пустые. Спустя буквально час после ухода Оли приезжает Алексеев. Вроде точно такой же, как был с утра. Если не считать легкую грусть во взгляде. Заходя, целует. Обнимает так же крепко. Улыбается, правда, будто сквозь силу. Но к вечеру оттаивает, когда Ильюша гоняет его по квартире вместе с котенком. Оттаивает в моих руках, когда мы лежим и смотрим втроем какую-то очередную сказку, а я бездумно глажу его и целую то веки, то щеки… Тепло и хорошо с ним рядом, и этот период мы переживем. Я стану поддержкой и опорой, выслушаю, если придется. Потому что как бы там ни было, а ему сложно. Я уверена в этом. Маленькая девочка остается без постоянного присутствия отца и пусть она слишком мала еще, я помню и знаю, каково это — растить ребенка без отца. И не желаю такого даже Оле. Пусть и нелюбовь у нас с ней с первого взгляда.
