- И что же это было?
- Золотой семисвечник, украшенный драгоценными камнями, золотой стол, пурпурные завесы из Святая святых и две серебряных трубы, которые должны известить о приходе Иисуса Христа.
- И всё?
- Ну, еще несколько золотых и серебряных сосудов и немного другой ценной утвари. Видишь, брат, я ничего не скрываю от тебя.
- И Ковчега среди этих предметов не было?
- Не было!
- Хорошо, а что было дальше?
- В Англии весь свой багаж я передал прецептору Лондона, и что с этими предметами стало потом - мне не известно. Такой был план Жака де Моле, и я его выполнил.
- Хорошо, Северин, предположим, я тебе поверю. Но кто и когда мог вывезти из Франции Ковчег? Может быть, сам Великий магистр? Тогда где следует искать?
- Послушай, Венсан, а почему ты так уверенно говоришь, что Ковчег куда-то вывезен? А если предположить, что он преспокойно хранится в одной из многочисленных пещер, которых, кроме Ренн-ле-Шато, немало на территории Франции?
- Нет, Северин, нет... - вздохнул Венсан. - Я чувствую. Чувствую! И не могу этого объяснить... Ковчега нет на континенте, нет...
***
В ночном небе, молчаливом в своем бесконечном величии, иссиня черном, походившем на дорогой королевский бархат, вовсю кувыркались светлячки звезд. Будто резвясь, будто соревнуясь друг с другом, они то вспыхивали, то угасали - как человеческие мысли.
Венсан де Брие сидел на веранде второго этажа в плетеном ивовом кресле, погруженный в воспоминания. Уже давно затих вечерний Париж, еще чуть-чуть - и превратится он в глухой, спящий город. Лишь кое-где залает встревоженная собака, да уймется вскоре. Дом погрузится во мрак и покой.
Мысли рыцаря были далеко. Вдруг совершенно неожиданно в памяти его возникли картинки детства в родовом доме, беззаботное время игрищ и мечтаний о подвигах, время становления характера и личности. Беспрекословное подчинение отцу, его строгой и суровой науке, делавшей из юношей мужчин, равноправие с братом-близнецом, с которым до определенной поры у него всё было общее. Потом - неизбежное соперничество, когда почти ежедневно нужно было доказывать своё первенство такому же, как ты сам, отчаянному малому. Потом - любовь, сперва робкая и осторожная, потом до невозможности пламенная, познавшая прикосновения к божественным тайнам и горькое разочарование, но всё равно сметающая на своем пути все преграды и запреты... Нет, не все - кроме долга и чести.
Еще он пытался вспомнить тот момент, когда впервые услышал о реликвиях тамплиеров, когда загорелся идеей вступить в Орден и сполна ощутить его истинный дух, проверить на себе все его давно ставшие легендами испытания. Он пытался выудить из глубокой неподатливой памяти тот день и час, когда впервые узнал о Ковчеге завета, и до нестерпимого душевного трепета захотел когда-нибудь его увидеть, погладить деревянный каркас, заглянуть внутрь... И он не мог вспомнить этот момент, этот день, этого начала - казалось, что мысли о Ковчеге жили в нем всегда.
И еще думалось Венсану де Брие о том, что предыдущий день, принесший столько испытаний как физических, так и душевных, не подарил ощущения радости от находки, даже от малейшего приближения к ней. Он сидел в плетеном кресле, смотрел в сверкающее звездами небо и был твердо уверен, что нелегкий день закончился, канул безвозвратно, что уже ничего не может произойти - ни в этом мире, ни в его душе...
И вдруг его заставил вздрогнуть шорох за спиной.
- Это я, мессир, - сдавленным шепотом предупредил Тибо. - Мне нужно с вами поговорить...
Венсан де Брие облегченно вздохнул. Ему сейчас меньше всего хотелось с кем-либо разговаривать - с братом, с Эстель и Ребеккой. Тибо же можно было просто отправить строгим голосом - он не обидится, он поймет.
- Поговорить? О чем, мой верный друг? - Голос де Брие был усталым и негромким. - Уж не собираешься ли ты сообщить, что надумал покинуть меня и заняться каким-нибудь иным ремеслом?
- Нет, что вы, сеньор! Как я могу такое сказать вам? Просто у меня для вас есть важное сообщение.
Тибо сделал несколько шагов и встал перед своим хозяином.
- Вот как! Ты решил меня чем-то удивить?
- Не знаю, удивитесь ли вы, сеньор, - замялся Тибо. - Скорее, как я понимаю, это вас расстроит...
- Ну, довольно же расстройства на сегодня! - воскликнул де Брие. - Отправляйся спать, Тибо. Придет новый день, господь пошлет нам новые радости, и ты как-нибудь среди этих радостей расстроишь меня. Но не теперь, хорошо?
- Как скажете, мессир, - согласился Тибо. - Я просто долго ждал, когда уснет ваш брат, потому что должен сказать вам наедине...
- Вот как! - снова воскликнул рыцарь, оживившись. - Похоже, ты действительно решил меня удивить! Или расстроить... Что ж, говори.
- Простите меня великодушно, мессир, - сказал бывший оруженосец. - Накануне я стал невольным слушателем вашего разговора с братом... Я не хотел, я просто проходил мимо комнаты сеньора Северина, где вы с ним беседовали, и услышал...
Тибо замолчал. Он вдруг засомневался в том, правильно ли поступает. Венсан де Брие уловил это колебание.
- То, что ты подслушал разговор - не твоя вина, Тибо, - сказал он. - Это мы с братом просто излишне громко разговаривали. Так что же ты хотел сказать?
- Вы знаете, мессир, что я много лет служил вам верой и правдой, что я всегда и при любых обстоятельствах был предан вам и только вам...
- Да, это так, мой друг. И что же?
- Посылая меня в Англию, вы приказали мне так же, как и вам, служить вашему брату.
- Да, и, по словам Северина, ты исполнял свой долг наилучшим образом. И что дальше?
- Но я знаю вашего брата, можно сказать, всего несколько дней, тогда как с вами меня связывают многие годы преданной службы... И я не смог сегодня молчать, ваша милость... хотя давал обещание...
- Да что, в конце концов, произошло, Тибо?!
- Мессир, я хорошо знаю, где находится то, что вы ищете...
***
- Северин! - громко позвал Венсан де Брие, решительно входя в спальню брата. - Вставай, Северин! Я пришел за ответом.
Он поставил подсвечник с двумя свечами на подоконник, а сам порывисто сел на табурет, стоявший у окна. Свечи от резкого толчка едва не вывалились из чашек. Руки де Брие нервно двигались, не находя себе места. В тусклом свете слабого огня глаза рыцаря сверкали, как угли.
- Что случилось, брат? - Северин повернулся лицом к Венсану и опустил ноги на пол. - На нас опять напали королевские стражники?
- Лучше бы это было так! - воскликнул Венсан. - Лучше бы на нас напали люди короля, или сотня сарацин, или дикие звери. Мне было бы не страшно выйти и сразиться с ними. Но мне теперь страшно подумать, что мой брат - человек, в котором я с детства видел свое собственное отражение, - предал меня!
- Все-таки Тибо проболтался! Я чувствовал, что ему нельзя полностью доверять, но у меня не было иного выхода...
- Тибо - честный и преданный человек, - ответил Венсан. - Другого такого не сыскать на свете.
- Значит, тебе повезло со слугой, а мне - нет.
- А что значит: не было выхода? - не обращая внимания на слова Северина, спросил Венсан. - Я ведь написал тебе письмо не для того, чтобы ты, как заяц, убегал от меня, заметая следы. Я искал поддержки, я чувствовал, что именно ты - где-то совсем рядом с Ковчегом! И я был прав! Все-таки я был прав!
- Да, я был рядом с Ковчегом несколько лет, - приходя в себя от неожиданности, как можно спокойнее ответил Северин. - Можешь мне не поверить, но именно в этом заключалась моя миссия в Англии, однажды порученная лично Жаком де Моле. И я следовал его указаниям неукоснительно. До того самого дня, когда Тибо привез мне твое письмо.
- А что изменилось после этого письма? Великого магистра уже нет, Орден расформирован, рыцари утратили единую систему управления, многие казнены, а те, что остались живы - деморализованы. Тамплиеры - уже не та сила, что держала в руках полмира! Тамплиеры - это уже вообще не сила, Северин! Неужели ты этого не понимаешь? Теперь каждый за себя! Теперь тот, у кого есть отвага и смекалка, может решить не только судьбу Франции, но и всей Европы! И заметь, я говорю не о Филиппе!
