Я не сомневался ни секунды:

– Где мне искать майора Телегина, товарищ подполковник?

– В бывшем моем кабинете. Дверь напротив. Не заблудишься…

По большому счету мы все, солдаты и офицеры спецназа ГРУ, – военная разведка, поскольку являемся подразделением Главного разведывательного управления Генерального Штаба. А разведрота батальона военной разведки – это разведка в разведке, то есть элита бойцов батальона. И командовать таким подразделением для офицера военной разведки и почетно, и ответственно. Майор Телегин не растолковывал мне прописные истины, которые я понимал и сам. Он просто передавал документацию, попутно что-то объясняя и рассказывая, грубо говоря, заочно представляя роту, объяснял сильные и слабые стороны офицеров и нескольких солдат контрактной службы, которых сам воспитал, сам в разведроту привел и на которых полагался ничуть не меньше, чем на основных офицеров.

– Первый человек во всей роте – старший сержант Сережа Пермитинов. Присмотрись к нему внимательнее. Обычно даже командиры взводов с ним советуются, прежде чем решение принять. На внешнее поведение внимания не обращай. Вроде бы медлительный увалень, тугодум. В действительности быстрый и реактивный человек. Особенно в момент опасности. Всегда все успевает сделать, хотя кажется, что делает медленно и долго соображает. К тому же обладает чудовищной физической силой. Рукопожатием может кисть человеку сломать. С детства к физическому труду приучен. В горах голыми руками такие камни таскал, которые на первый взгляд бульдозер не осилит. Родом из забайкальской деревни. Говорит, у них в роду все такие «рукастые». Главный недостаток – ноги. Бегает небыстро. Зато не умеет уставать. На него всегда можешь положиться. Сережа привык к тому, что самую сложную работу поручают ему. И всегда готов к ее выполнению.

Еще обрати внимание на Матвея Кораблева – есть в роте такой сапер-ефрейтор. Худосочный, нескладный, откровенно слаб в рукопашке. В марш-броске может отстать. Но человек тоже «рукастый», только по-иному, не так, как Пермитинов. Этот может своими музыкальными пальцами из мясорубки и соковыжималки сделать скорострельную авиационную пушку, и она у него будет сама летать, без самолета и пилота. Летать и стрелять. В совершенстве владеет компьютером. Матвей – сын часовщика. Отец намеревался сделать из него собственное продолжение, но сын предпочел свой путь. Используй парня. На контакт он идет с удовольствием и всему новому по-детски изумляется и радуется.

В разведроту, как сам знаешь, в первую очередь поступают все новинки вооружения. На войсковые испытания. Мой совет: еще до того, как сам начнешь испытывать, отдай любопытному Матвею. Он, может быть, до винтика все разберет, как уже много раз было, но потом соберет заново и всегда сможет что-то отремонтировать, если придется, или даже усовершенствовать. Его усовершенствования, кстати, военные конструкторы обычно принимают, хотя оформляют, естественно, как собственное. Матвей не против. Он советы дает от доброты душевной.

Еще он большой специалист по нестандартным минам-ловушкам. Это всегда может пригодиться. Тоже используй. Об офицерах я тебе рассказывать не буду. Ты сам их всех хорошо знаешь. Перейдем сразу к самому нужному – к средствам материально-технического обеспечения. Для этого отправимся на отдельный ротный склад. А вечером уже поведу тебя представлять роте. Сейчас повзводно проходят занятия. Всех собрать невозможно. Вечером, после занятий, и представлю. Васильчиков тоже хотел присутствовать. Ему это по должности полагается…

– Перейдем к материально-техническому и другому обеспечению… – со вздохом согласился я, будучи не большим любителем всяких сверок и проверок соответствия списков и фактического наличия. Как обычно бывает, чего-то будет недоставать, что придется срочно списывать актом, но без меня, что-то будет лишнее, как, например, трофейные ручные пулеметы, но это лишнее в документации фигурировать не должно. Обычно все боевые трофеи по мере наполнения складов подлежат уничтожению. Но любой командир взвода скажет, что два, а если есть возможность, то и три ручных пулемета в дозоре взводной колонны всегда лучше одного, положенного по штату.

Если взвод попадает в засаду, пулемет даже не расстреливает противника. Он просто поливает его сплошным потоком пуль, не позволяя никому поднять голову, чтобы прицельно стрелять по колонне. Это дает время бойцам взвода подготовиться, занять позицию в укрытии и стрелять самим на поражение. По идее, на такое должен быть способен даже один пулемет. Но один всегда справиться не может, особенно если перед ним широкий фронт обстрела. А вот три пулемета в головном дозоре всегда спасут положение. Даже два спасут, и потому третий, как правило, ставится в арьергарде, чтобы прикрывать колонну от атаки с тыла. Потому мы и предпочитаем в каждом взводе иметь максимальное количество ручных пулеметов. Хотя максимальное – это, оказывается, тоже ограниченное число, равное, как правило, трем. Причиной ограничения становится количество патронов калибра 7,62 миллиметра для пулемета. На четыре пулемета патронов уже выпрашивать не будешь – это подозрительно и может вызвать проверку.

Эту науку счета материально-технической базы подразделения я познал уже давно, и майору Телегину объяснять мне простейшее и понятное положение вещей необходимости не было. Он это знал, и мы вместе пошли на ротный склад…

Таким образом, принимая ротные дела, в первый день я пришел домой намного позже, чем приходил в Москве после целого дня работы «таксистом». Жена, как оказалось, была в курсе дела, рано меня не ждала и занималась тем, что прилаживала на парадный мундир, который я не помню уже когда в последний раз и надевал, капитанские погоны.

Я начал было объяснять, почему сразу по приезде явился так поздно, но она остановила мои объяснения жестом:

– Знаю, мне жена Телегина звонила…

По поводу нового звания и новой должности жена приготовила праздничный ужин, чему больше радовалась она сама и дочери, поскольку я никогда себя к гурманам не относил и мог питаться всем, чем кормят. Под конец ужина в соседней комнате зазвонил телефон. К трубке побежала жена, поскольку телефоном обычно она и пользовалась, общаясь с другими офицерскими женами батальона. Но в этот раз принесла трубку мне. Сообщила шепотом:

– Васильков, ваш новый комбат. Строго разговаривает…

Я взял трубку:

– Капитан Ветошкин. Слушаю, товарищ подполковник…

– Извини, Алексей Афанасьевич, что от ужина отрываю. Такие вот дела у нас…

Подполковник выдержал паузу.

– Я слушаю, Александр Васильевич.

– Мне сейчас звонил начальник финчасти бригады. Ты у нас жалованье перед отъездом в Москву за три месяца получал? – Подполковник, как многие боевые офицеры, слегка стеснялся, когда речь заходила о финансовых вопросах. В этом, наверное, и была основная разница между офицером спецназа ГРУ и каким-нибудь бизнесменом.

– Так точно. За три месяца сразу.

– Получал как командир взвода по должности и за звание старшего лейтенанта?

– Так точно.

– Но при этом командировка твоя длилась меньше недели, хотя в командировочном удостоверении тебе семь дней отметили.

– Так точно, товарищ подполковник.

– Короче говоря, дело так обстоит. Тебе за неделю в тройном размере перечислили из ФСБ. Поторопился ты с работой, слишком быстро выполнил. Мог бы на три месяца растянуть, тогда получил бы девятерное жалованье. Но не в том суть. У нас тебе начисляли на боевую месячную командировку. Начфин предупредил, что будет перерасчет и одновременно пересчитают на капитанское звание и на должность командира роты. Это разница большая. Но ты сейчас опять в боевую командировку собираешься. Потому на одинарную оплату пересчитают только дни, которые ты здесь будешь… В итоге ты ничего, по сути дела, не проиграешь, даже, скорее, выиграешь… Я просто сообщаю, что будет перерасчет…