Семейное шоу. Не гребаное порно.

Она встает и идет в спальню, а я максимально использую этот перерыв, чтобы настроиться, сделать глубокий вдох и представить раздевалку, полную потных волосатых мужиков.

Черт, я хочу остыть.

И это работает. Моя эрекция исчезает.

Шарлотта возвращается, а когда наклоняется, чтобы взять сумочку, я не могу не заметить, что на ней черные кружевные стринги. Я отворачиваюсь, чтобы ухмылка не выдала мои похотливые мыслишки.

— Так как насчет «Метс»? (Примеч. (англ. New York Mets) — профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Восточном дивизионе Национальной лиги Главной лиги бейсбола).

Как только двери лифта открываются на ее этаже, я пытаюсь отогнать от себя мысли о той практике на диване. Заключительной части практики. Больше никаких репетиций поцелуев. Это слишком опасно.

— У них удачный сезон, — говорит она, как ни в чем не бывало поправляя ремень своей сумочки на плече.

— Хорошо отработанные подачи делают свое дело, — говорю я, нажимая на кнопку лифта и размышляя, когда это мы в последний раз говорили о бейсболе, попав в неловкую ситуацию. Она ярая фанатка, в немалой степени благодаря тому, что постоянно грезит об игроках бейсбольной лиги.

Я часто говорю, что если наш бар выдохнется, то ей следует стать генеральным менеджером какой-нибудь команды, но она только смеется и отвечает, что бейсбол — это ее любовь, поэтому она хочет сохранить его непорочным.

Но сейчас это далековато от непорочности. Это возможность избежать реально неловкого момента.

— Ты все еще продумываешь составы команд?

Она поворачивается ко мне, ее карие глаза очень серьезны.

— Я имела в виду именно то, что сказала — никаких случайных связей на эту неделю. Мне нужно знать, что ты с этим согласен. Даже в свободное время.

И с бейсбольной темой покончено.

— Конечно, — говорю я быстро, обиженно дергая галстук, — не могу поверить, что ты думаешь, будто я не выдержу без секса неделю.

Она качает головой, пока лифт спускается вниз.

— Это может показаться глупым для тебя, так как у нас фальшивые отношения, но после того, что случилось с Брэдли…

— Шарлотта, клянусь. Я завязал на всю следующую неделю, — говорю я, подняв три пальца, — слово бойскаута.

— Ты никогда не был бойскаутом.

— Правда. Но я не собираюсь обманывать, неважно, в фальшивых я отношениях или настоящих.

Она выгибает бровь.

— У тебя когда-то были настоящие отношения?

— Конечно. Ведь под «настоящими» ты имеешь в виду тот тип отношений, когда я знаю ее фамилию, да? — говорю я невозмутимо.

Она скрещивает руки на груди.

— Позволь мне подкорректировать свой вопрос. Ты когда-либо был в отношениях, которые длились дольше двух недель?

Я демонстративно ухмыляюсь.

— Две недели. Ты серьезно?

— И Аманда из колледжа не считается.

— Почему нет? Я был с ней в течение четырех месяцев. Но да, у меня были такие отношения, — говорю я, хотя чертовски уверен, что их у меня не было. — Но моя способность поддерживать долгосрочные отношения — не суть этого разговора. Дело в том, практикует ли мой член серийную моногамию. И я буду держать его в штанах в течение следующей недели, как и обещал. Такое же правило распространяется и на тебя.

— Тебе даже не придется беспокоиться об этом.

— Ты имеешь в виду, что это не будет для тебя проблемой? — спрашиваю я, когда лифт начинает замедляться на подходе к вестибюлю.

Она издевается.

— Как будто это когда-то было проблемой.

— Нет свиданий на повестке следующей недели?

Она поднимает руки и отсчитывает десять пальцев.

— Их не было уже десять месяцев, — говорит она резко, когда двери лифта открываются.

Мы проходим сквозь фойе, выходя на Лексингтон, где такси уже ждет нас. Я открываю дверь для нее, и она садится. Я сажусь рядом, и мы пристегиваемся. Тоннель смущения преодолен, и все между нами снова ощущается нормальным — теперь это просто мы.

— Ты имеешь в виду десять месяцев без отношений? — я спрашиваю, потому что знаю, она не была ни в ком заинтересована после их разрыва. Но если подумать, она не упоминала ни о каких свиданиях, иначе рассказала бы мне, будь это свидание удачным.

Она качает головой.

— Никаких отношений. Никаких свиданий. Никаких поцелуев. Ничего.

Десять месяцев без секса. Это должно казаться вечностью. Не уверен, что выдержал бы больше десяти дней. Может быть четырнадцать, но это были бы тяжелейшие две недели. Должно быть, она вовсю задействует свои игрушки.

Ух, черт. Теперь я представляю Шарлотту в постели с раздвинутыми ногами, с фиолетовым вибратором-кроликом. Представляю движения ее рук, контролирующих скорость, ее учащенное дыхание.

Спасибо, мозг, за этот фантастический образ в моей голове, стирающий любые разумные мысли

Иногда я удивляюсь, как мужчины справляются со всеми сексуальными образами в их мозгах. На самом деле, меня вообще удивляет, как мужчины способны хоть что-то делать, когда в голове вертятся подобные мысли. Уже то, что нам удалось научиться завязывать шнурки на ботинках и расчесывать волосы, можно считать волшебством.

И вдруг до меня доходит. Этот поцелуй на диване. Ее поцелуй на улице. Мысль о том, что я первый парень, которого она поцеловала в течение длительного времени, заставляет меня почувствовать толику счастья. Пусть это не всерьез, я все равно рад этому. И стараюсь не обращать внимания на то, как легкое чувство собственничества над Шарлоттой начинает заполнять меня. Не хочу, чтобы кто-то еще целовал ее. Я имею в виду, в течение следующей недели.

В этом и выражается мое собственничество.

— Кстати, — говорит она, когда автомобиль подъезжает к магазину, — как это все закончится?

— Мы?

Она кивает.

— Поддельная помолвка.

— Предполагаю, что у нас будет поддельный разрыв, — говорю я, хотя и не продумал это до конца. Может быть, потому, что не планировал этого. Все оказалось для меня неожиданностью.

— В конце недели? — спрашивает она, когда мы подходим к сверкающим дверям нью-йоркского здания, которое было частью моей жизни, сколько себя помню.

— Да, настоящий поддельный разрыв, — подчеркиваю я, прежде чем купить ей кольцо, чтобы скрепить сделку. Кольцо, у которого есть срок годности, так же, как у этой фальшивой сделки, что мы заключили.

Реальное окончание.

Итак, за этот час в «Катарин» я узнал, что Шарлотта:

1) любит держаться за руки.

2) любит обнимать меня за талию.

3) любит пробегать пальцами по моим волосам.

И то, что она распускает руки, пока мы притворяемся — это довольно впечатляюще, она убедительно играет.

А еще у нее безупречный вкус, потому что она выбирает платиновое кольцо с бриллиантом в два карата и в огранке «принцесса».

— Я всегда мечтала о таком кольце, — заявляет она Нине, правой руке моего отца, и, клянусь, Шарлотта готова уплыть на облачке счастья. Она ведет себя, как смущенная невеста.

Нина счастливо улыбается. Это высокая женщина, одетая в аккуратную шелковую блузку и серую юбку, ее коричневые волосы стянуты в пучок.

— Тогда давай удостоверимся, что хрустальная туфелька идеально тебе подойдет, — говорит она и исчезает в задней части магазина, чтобы подогнать кольцо до нужного размера.

— Ты профессионал, — говорю я, когда убеждаюсь, что Нина нас не услышит. Шарлотта пренебрежительно машет рукой, и я говорю: — Нет, серьезно. Совсем скоро ты получишь «Оскар» за роль восторженной невесты.

Она пробегает пальцами вдоль стеклянной витрины и пожимает плечами, будто это не такое уж большое дело.

— Мне нравятся бриллианты. Это упрощает ситуацию.

— Ах, так это Честная Шарлотта в действии? И Честная Шарлотта любит драгоценности?