— Как это? Я староста класса, я обязана знать, что твориться в жизни моих учеников. — я рассмеялась.

— А ещё чего? Тебе, может, рассказать, что я ем на завтрак или во сколько ложусь спать, а, староста?

— С чего это ты самоуверенная такая? Неделю назад тебя почти в угол загнали, и ты слова связать не могла, уж поверь, мы всё слышали и видели! — закричала она, ударив кулаком по столу.

— Какие вы ушастые, — я попыталась выдавить из себя что-то вроде улыбки, — Молодцы. Не зли меня, Томочка.

— Ну, Вавилова! Лучшая ученица класса! Гляньте на неё! А, ребят! Посмотрите на неё! Посмотрите! — Тамара резко встала из-за парты и обратилась ко всем, кто был в тот момент в кабинете. Как я тогда поняла, Павел уже сидел на своём месте.

— Эй, — послышался грубоватый голос с задних парт, — остынь, — сказал Паша и медленно подошёл к Тамаре. — Тише, Том, не разводи здесь, чёрт знает что, — продолжал он, подталкивая девушку к своей парте. Та с обидой взглянула на меня, но всё же ушла.

— Спасибо, я уж думала, не отстанет.

— Не принимай это за дружбу, я просто не хочу, чтобы вся школа знала о том, что произошло, — ответил он и ушёл к себе.

Урок начался, и я решила полностью погрузиться в него, да и пора мне наверстать упущенное.

Но после занятий произошла очень странная ситуация.

Я шла по коридору в раздевалку, но, увидев там Павла, не решилась туда идти, так как он с кем-то бурно разговаривал по телефону. Позже я поняла, что это его отец.

— Что? Когда? И где? Что ещё за женщина? Сегодня? Пап, это обязательно? Ладно… — доносилось из коридора.

Я выглянула из-за угла и, увидев, что Паша уже на подходе к выходу, я и сама пошла одеваться. И всё-таки, мне безумно стыдно смотреть ему в глаза.

========== Глава 2 ==========

До дома я дошла довольно-таки быстро, потому что туда хотя бы было желание идти. Открыв дверь в квартиру, я не увидела, тут же выбегающую меня встречать, маму, а значит, что-то явно происходило. Или она была чем-то очень занята. Раздевшись и схватив рюкзак с диванчика в коридоре, я прошла сразу в её комнату. Я ворвалась туда без стука, но только потом поняла это. Мама стояла перед зеркалом, примеряя на себя свои самые красивые вечерние платья. «К чему бы?», — подумала я, и мои скулы напряглись.

Она была настолько увлечена нарядами, что даже не замечала меня. Моя мама - ценитель красивых платьев, и она всегда говорила мне, что девушка должна в них ходить, а не в тех оборванных джинсах, как чёрт знает кто.

— Мам, всё в порядке? — аккуратно спросила я, на что мама мгновенно дёрнулась с места, а платье из её рук полетело на кровать.

— Да, конечно, — нервно улыбалась она, оттягивая короткий низ платья, как можно ниже, но у неё ничего не выходило. — Карина, присядь, мне нужно поговорить с тобой, — не переставая улыбаться, мама подозвала меня к себе.

Я села рядом с ней на кровать. Глаза моей матери сверкали такой радостью, что будто она влюбилась, но и одновременно они сияли каким-то страхом, который, как заметила я, появился тогда, когда она увидела меня. Она взяла мои ладони в свои, и тут я почувствовала, как холодны её дрожащие руки.

— Мама, что произошло?

— Знаю, после смерти твоего отца, ты сказала, чтобы ни одного мужчины в нашем доме не было, но…

— Не поняла…

— Дай мне сказать, — продолжила она, а чувствовала, как огонь внутри меня разгорался всё больше и больше. — Я просто выходила из магазина, тут мой пакет с картошкой порвался, и вся она укатилась куда-то, но вдруг появился он — Дмитрий Александрович — и помог мне. Он довёз меня до дома, Карина. И сегодня он придёт к нам в гости вместе со своим сыном.

— Что? Вот-так, я с первого же дня знакомства! — выпалила я, но мама лишь опустила вниз голову. — Так. Сколько вы знакомы?

— Две недели. Карина, я женщина, и я не могу состариться одна, ведь мне уже сорок!

И правда, после того, как умер мой папа от самой страшной болезни — рак, я не могла принять ни одного маминого нового мужчину. Мне казалось, что она тут же начнёт меня заставлять называть его «папой», то что она так быстро позабыла её мужа. Моему отцу не вовремя диагностировали рак желудка, и он скоропостижно скончался.

Он был для меня всем, но я любила их с мамой одинаково. Когда он умер, нам было очень тяжело. Маме приходилось работать на двух работах, чтобы выплатить кредит за машину, плюс оплачивать за квартиру, да ещё и давать мне карманные деньги. Но мы выкарабкались благополучно.

У меня не было мыслей о самоубийстве, как это у многих бывает в таких случаях, потому что я придерживаюсь той позиции, что если тебе дали жизнь, значит ты заслужил её и не нужно бросаться ей направо и налево, заигрывая со смертью. Так считала и моя мама.

— Когда он придёт? — спросила я.

— Через два часа, а мне ещё нужно приготовить стол, навести марафет, приодеться. Ой, да и тебе не мешало, ведь он придёт с сыном, — тут меня слегка передёрнуло.

Я сразу вспомнила о разговоре Павла с его отцом и о слове «женщина» и «когда? сегодня?». Но я подумала, что не стоит предавать значения таким мелким совпадениям.

— Как ты говорила, зовут его?

— Дима, а что?

— А фамилия?

- …

— Что? Ты приводишь в дом мужчину, не зная его фамилии? Мама! — засмеялась я и обняла её.

Я оставила её. А пока мама приготавливалась к своему вечернему мероприятию, я сидела в комнате и читала книжку. Два часа пролетели, как две минуты, и я даже не слышала, настолько зачитавшись, как мама кричала мне открыть дверь, потому что она доставала что-то из духовки. Моё тело затряслось, меня всю бросило в холодный пот.

Я подошла к двери тихо и взглянула в глазок. Это был он — Паша. Кепка козырьком назад, безразличный ко всему вокруг взгляд, руки в карманах, и, как всегда — дикая ухмылка. Дмитрий держал в руке бутылку шампанского и целиком шоколадный торт. Я отошла от двери назад, вздохнула и выдохнула пару раз и снова подошла ближе. Три, два, один — я открыла дверь.

Пашины глаза вытаращились на меня, и было такое чувство, что они бы вылезли со своих орбит, если бы не моя мать. Отец Павла уставился на меня, даже не слыша то, о чём ему говорила мама.

— Дима, проходи, — снова говорила она. — И вы, молодой человек, проходите!

— Наташенька!

Взгляд мамы тут же упал на чёрные и начищенные ботинки мужчины, а затем на его руки.

Я отошла назад. Смирнов смотрел на меня так, словно убьёт прямо при родителях. Мужчина, лет сорока, крупного, но крепкого телосложения прошёл на кухню вместе с моей матерью, но перед входом обернулся и посмотрел на меня. Павел молча стоял рядом со мной ещё в куртке и обуви, не решался что-то говорить.

— Раздевайся и проходи, — начала я.

— Уверяю, если бы я знал, что там будет твоя мать и тем более ты, я бы ни за что не пошёл, — оттачивал он, делая ударения на словах «ты», «твоя».

— Давай просто будем молчать всю то время, пока они будут сидеть. Будь добр, прояви уважения хотя бы к моей матери.

— После того, как она накатала на меня заявление в полицию, я вообще должен ненавидеть не только тебя, — он нагло тыкнул своим указательным пальцем мне в грудь.

— Откуда ты знаешь, что это была она?

— Я всё знаю, — а это определённо аргумент.

Вдруг с кухни послышался зов, чтобы мы не задерживались, и я решила быстро удалиться к маме и к её новому и, надеюсь, уже старому ухажёру. Через пять минут мы все сидели за столом и ели только что испечённую курицу с картошкой в духовке.

Дмитрий ел так, точно он сидит в дорогущем ресторане, а не в обычном квартирном доме. Он держал вилку в левой руке, оттопырив один палец в сторону, а другой рукой резал ножом мясо. Моя мама смотрела на то, как ел он, и пыталась сделать так же — манипуляция с пальцем — но у неё не выходило. Она, придерживая пальцами курицу, резала её ножом, уже окончательно сдавшись.

Паша был совсем не похож на отца. Он брал двумя руками сочную куриную ножку и с большим аппетитом поедал её, не обращая внимания ни на кого. Быстро разделавшись с ножкой, Смирнов схватил полотенце для рук, лежащее рядом на тумбе и вытер им вокруг губ. Мама глянула на него с неким презрением, но ничего не сказала, как и Дмитрий. Павел кинул полотенце обратно на тумбу и продолжил трапезничать.