— Больше не пытайся пугать меня, Смирнов, ведь теперь я убедилась, что ты трусливое трепло.

Толкнув его плечом о плечо, я всё же пошла в школу. Тогда я подумала, что пусть он знает, что я не какая-то там девчонка, о которую можно просто так вытирать ноги. Если его отец там какой-то олигарх со связями, не значит, что и у него такие связи. Он просто пользуется положением его отца, вот и всё.

Пройдя шагов десять, я обернулась назад. Он всё также продолжил стоять у забора в каких-то своих думах, а я, довольная, пошла в школу чуть ли не в припрыжку. Сегодня мой день, Павел Смирнов. В школьном коридоре я встретилась с Тётей Машей, которая всегда встречает всех злостно, но даже она и её комментарии в мою сторону не смогли испортить мне победное настроение. Я лишь улыбнулась ей и пожелала хорошего дня от чистого сердца, на что она ещё больше разозлилась и, наверняка, подумала, что это было что-то наподобие остроумной шутки, хоть это не так. Я сказала ей, что у меня всё прекрасно и желаю ей того же, и тут до неё, наконец, дошло, что все мои пожелания были от души.

Я прошла в раздевалку и присела на скамейке. Пришла я в школу не для того, чтобы учиться, ну, это, разумеется, тоже, но в малой степени, а потому, что хотела доказать себе самой прежде всего, да и Паше, что я не слабая и не ковёр для вытирания ног, а прежде всего — личность.

Прозвенел звонок с урока, все выбежали в коридор, а я спокойно пошла в тот кабинет, в котором сейчас должен быть урок. Зайдя в класс, Василиса уставилась на меня, как на врага народа. Обычно, я всегда сижу за партой с ней, но сегодня с решила сесть с Ромой — моим одноклассником и хорошим другом Паши. Рома относился ко мне, как и всем в этом классе — нейтрально. Его никогда не волновали мои конфликты с кем-либо, даже с Павлом.

— Привет, — улыбнулась я.

— Привет!

Василиса покосилась на нас и вдруг подошла.

— Ну, подружка, хорошо ты меня вчера кинула в кафе одну. А Паша ведь от меня не отстал, всё выпытывал, где ты живёшь, как зовут твою мать и всё такое.

— Мне это не интересно, — спокойно ответила я и отвернулась к Роме.

— Ой, правда? — скривилась она. — Я же знаю, что он тебе нравится! — закричала она, и тут все взгляды были обращены на меня. А особенно взор человека, который ну никак не должен был узнать об этом.

========== Часть 2. Глава 1 ==========

Он стоял на пороге. Замер, услыхав слова Василисы, которая, наверное, только потом поняла, что сейчас сказала. Я виновато и с опаской посмотрела в глаза Павлу, который явно был в шоке, а после осуждающе и с ненавистью оглядела Васю, стоящую рядом, закрывая ладонью свой рот. Паша кивнул в сторону, подозвав меня в коридор. Я, не раздумывая, встала из-за парты и пошла за ним. Как только я вышла, парень толкнул меня к стенке и, облокотившись на неё одной рукой, начал:

— Скажи, что это шутка, Вавилова, — я ничего не отвечала, я лишь смотрела в его глаза. — Как же это смешно, какая же ты глупая! Да как у тебя совести хватило полюбить меня, я ведь такой моральный урод, тот парень, которого ты ненавидишь все эти одиннадцать лет нашей совместной учёбы.

— Я и ненавижу тебя, — спокойно ответила я, сдерживая слезы. — Просто…

— Не надо никаких «просто», не надо никаких «но» и оправданий. Господи, неужели такая глупая девушка, как ты, проявила ко мне такое ужасное светлое чувство — “любовь”. Уверяю, тебе кажется, поэтому выбрось из головы это всё, выбрось и забудь, поняла меня? После этого я ненавижу тебя ещё больше и еле сдерживаюсь, чтобы не закричать, не ударить и не засмеяться. Учти, если по школе пойдут слухи, то я уничтожу тебя, ясно? — я молча слушала его. — Лучше тебе сменить школу.

— Из-за тебя?

— И да, это уже не пусто трёп, а я, и вправду, не дам тебе спокойно учиться.

— Я не буду переводиться, спустись на землю, Смирнов. Я просто хочу, чтобы ты ответил на мой вечный вопрос: за что ты так со мной? Почему мы не можем общаться, как одноклассники?

- …

— Я всё поняла, — тут он резко вытаращил на меня глаза, — я поняла, что ты ненавидишь меня, не хочешь видеть, я поняла, да, — голос мой задрожал, как и всё тело.

— Правильно поняла. Наконец, хоть что-то умное ты сказала.

Я, оттолкнув его от себя, забежала в класс и села на своё место. Ученики направили свои взоры на меня, а по виду Василисы я видела, что извиняться она не собирается. Тут до меня дошло, что у неё вышло это не просто так, а специально. Она специально закричала об этом.

Тогда я не знала, как мне дальше учиться, да и жить вообще. Хоть я и не сказала, не подтвердила её слова, но мои глаза уже во всём успели признаться. Мне было стыдно перед всеми, даже перед самой собой, а моя нарастающая уверенность в себе после маленькой победы над Пашей, по-тихому начала угасать и снова вернулась на прежнее место. В тот момент мне хотелось провалиться под землю, ведь это не просто симпатия. Если бы это было так, я бы не стыдилась этого настолько сильно, потому что в обычных чувствах нет ничего такого, но это любовь к человеку, которому я говорила, что ненавижу его.

Я, право, ненавидела его. Я не переносила его на дух. Но любила. И как так случилось, я понятия не имела, потому что, опять же, мой разум говорил, что так нельзя и что это неправильно, а сердце же ничего не могло ответить, оно просто любило.

Сидя на уроке в тот день, я переосмыслила все мои с ним отношения и поняла, что Павел вообще не общался с девушками. Никогда. Я всегда видела его лишь в компании парней, и подружки у него никогда не было. Может… Нет-нет-нет, точно нет, как я могла подумать об этом. Возможно, у него неприязнь ко всем девушкам, а я просто попадаюсь всегда под руку? Тогда дело вовсе не в наших отношениях, а только в нём.

Он сказал: «Да как у тебя совести хватило полюбить меня…». Эта фраза заставила меня провести несколько бессонных ночей, потому что я никак не могла разгадать её смысл, и что Паша хотел мне этим донести.

И тогда-то я полностью засела в себя. Я перестала ходить в школу уже как неделю, потому что боялась сплетен и всяких подколок со стороны Паши. У мамы выкручивалась, говоря, что болею, вытворяя всякие «фокусы», чтобы повышать температуру, но не могла же я так до окончания года делать? Во мне ещё что-то осталось совестное, и подставлять маму своими оценками за экзамен я не собиралась. Поэтому решила отправиться в школу завтра же.

Той ночью, перед учёбой, меня трясло как осиновый лист. Я продумывала, что буду говорить, как оправдываться перед ним. А потом до меня доходило, что оправдываться-то и не надо. А за что? За то, что сердце не прикажешь? За то, что моя душа полюбила этого непутёвого негодяя, который относился ко мне, как к игрушке, которую он совсем не любит. Он каждый день трепал эту игрушку в зубах, словно злющая собака Баскервили. И вот, от этой игрушки на земле валяются только остатки.

Утром я была сонная, потому что ночью, как бы мне не хотелось спать, я не могла заснуть. Закрывала глаза и представляла, как на меня смотрят, как на серийного убийцу, а я с этим поделать ничего не могу, и просыпалась. Встав с постели и только коснувшись ногами ковра, мне тут же стало дурно, и я плюхнулась на кровать снова. Моё тело категорически отказывалось идти в школу.

Но я всё же отправилась.

Переступив порог школы, я стала не собой. Было такое чувство, что из меня всё выпотрошили уже давно, но мне это только предстоит. Я пришла в школу по-раньше, потому что хотела сесть за парту и смотреть, как приходят другие, а не то, чтобы они смотрели, с каким видом я захожу в класс.

Аккуратно разложив учебники на парте, я, подняв глаза наверх, заметила, как прибывают первые ученики. В них я узнала Тамару и Рому. Тамара грустно взглянула на меня и, свернув со своего пути, быстро подбежала ко мне и присела рядом.

— Слушай, Карин, — протянула она, — тебе не нужно так на нём зацикливаться.

— Прости, но это, мне кажется, не твоё дело. Совсем не твоё.