Сейчас я примеряю на себя роль охотника, который поймал жалкое существо, и которому нужно добраться до норы, чтобы вытравить и умертвить оставшихся. Потому что так будет правильно. Потому что так нужно. Мы не можем оставить даже одного гнилого пса за своей спиной.

Я присел на корточки, вглядываясь в юное лицо, подавив в себе все лишние эмоции, сделав ставку на холодный расчет. Кинжал в моей руке всегда смотрелся органично, устрашающе и сейчас он производил такое же впечатление, из-за чего паренек как-то нервно дернулся, сплевывая кровь, собравшуюся в его ротовой полости.

— Я задам тебе несколько вопросов. Каждый раз, если я буду слышать, что ты мне лжешь, я буду вгонять тебе иглы под ногти, потом, буду отрезать фаланги пальцев, после сами пальцы, далее последуют уши, нос, губы, член, все, что так или иначе выступает. Ты меня понял? — беспристрастно произнес я, наблюдая за зарождающимся ужасом в глазах юнца, который нервно моргнул подбитым глазом, смотря то на меня, то на Арчи. — Кстати, он, — указав на наемника за своей спиной. — Еще больший выродок, чем я. Исполосует так, что ты будешь умирать долго и мучительно. Так что слушайся Палача и будь хорошим мальчиком, пока он не избавит тебя от мучений.

— Я ничего не знаю, — продолжая мельтешить взглядом по мне и по Арчи, сказал паренек, а я приподнял ветку и быстро, методично заточил один из ее концов, чтобы в следующую секунды сжать ладонь юнца и вогнать заточенный конец ему прямо под ноготь, подрывая его с мясом, слыша едва ли человеческий вопль, когда сокрушительная боль обрушилась на него.

— Не лгать — это единственное, чего тебе не стоит делать, — без тени эмоций на лице проговорил, чувствуя, как губы Арчи растягиваются в кровожадной ухмылке за моей спиной.

Я не был удивлен. Он любил жестокость. Любил садизм. Так сильно, что порой терялся в этом. Погружался с головой. Я же относился к этой практике с некоторой опаской, потому что знал, что она может затянуть и тогда ничто не спасет мою грешную душу от кары.

— Как твое имя? — вопросил я, подобрав очередную ветку, и приступил к ее заточке.

— Лик…я Лик, — запинаясь, проговорил парень, стискивая зубы.

— Хорошо, Лик. Что ты здесь делал? — очередной мой вопрос, а юнец шумно сглатывает, испарина появляется на его лице, и я чувствую, что он снова собирается солгать мне, отчего меня коробит.

Передернув плечами, я вогнал очередную заточенную ветку прямо под ноготь, так, что кровь незамедлительно потекла по моим пальцам, а мальчишка стал извиваться, как уж на сковородке, оглушительно крича, из-за чего Арчи пришлось встрять и приглушить его крик собственной ладонью.

— Ты несдержан, — отметил Жрец, а я бросил на него озлобленный взгляд, говорящий о том, чтобы он не лез, не тогда, когда я начинал входить во вкус.

— Что ты здесь делал? — повторил вопрос, отмечая, как Арчи убрал свою руку от окровавленного рта.

— Охотился. У нас был приказ, — быстро проговорил юноша, а я бросил взгляд на наемника, стоящего за его спиной, и взял очередную ветку, вытирая свои пальцы от чужой крови об листья. И словно ощутил на себе чей-то давящий взор, что заставило меня даже оглянуться по сторонам, но я ничего не заметил.

— Какой приказ? — пристально посмотрев на юнца перед собой, вопросил я.

— Я не могу сказать, — млея, проговорил Лик, а мне захотелось что-то изменить, потому как боль, которую я ему причинял, не приносила того эффекта, который был мне нужен.

— Знаешь, когда я был маленьким и когда я лгал или воровал, то мне ломали пальцы, чтобы проучить. Потом, конечно, вправляли, но для семилетнего ребенка — это была адовая боль. Попробуем? — резко выхватив ладонь мальчишки, которую он жал к туловищу, и наслаждаясь его страхом на «эники-беники» (детская считалка), выбрал необходимый мне палец, тут же сломав его, вновь наслаждаясь приглушенным криком юношу и даже пробравшими его судорогами от боли.

— Какой приказ? — грубо повторил я, ощущая дикое отвращение, когда увидел, как Лик глотает слезы, что стали литься из его глаз.

Мерзость. Отребье. И как такое можно выпускать на задание? Какой идиот додумался послать это по наши души? Гадство. Я сплюнул в сторону и вернул свой хмурый взгляд на юношу, который уже хныкал в голос.

— Какой, мать твою, приказ?! — пророкотал я, резко поднявшись, и вонзил заточенную ветку прямо в плечо, вновь испачкавшись брызнувшей кровью.

— Палач, — предостерегающе бросил Арчи, но я не слышал его, с маниакальной сосредоточенностью представляя все зверства, которые могу воплотить в жизнь прямо сейчас.

— Убить! Убить всех наследников! — истерично, визгливо, как девчонка, выкрикнул Лик, а я воткнул клинок в сантиметре от его уха, слегка задев его, заставив юнца от страха испачкать свои штаны, чему свидетельствовал запах.

Я поморщился, отмечая, что Жрец смотрит на меня как-то ново, как давно уже не смотрел. Словно видит во мне то, что давно уже не видел, и это его страшило и восхищало одновременно. А также меня все еще не покидало ощущение, чьего-то взгляда со стороны, что заставляло меня передергивать плечами, словно так я пытался сбросить его с себя.

— Кто твой хозяин? — очередной мой вопрос, а мальчишка сжимается, что-то мямлит себе под нос, читает молитву. — Ты думаешь, это тебя спасет?

Отчего-то меня пробрало на смех, на такой жуткий, озлобленный смех, что я сам почувствовал, как холодок прошелся по моей спине. Это был не я. Совсем не я. Это просыпался монстр внутри меня. Расправлялся, потягивался, лениво зевал и смотрел, смотрел, отравляя мою сущность ядом из жестокости и боли.

— Я не знаю. Я никогда его не видел! — взвизгнул паренек, когда я стал прокручивать в нем ветку и вгонять ее дальше, вновь заливаясь слезами и пачкая меня кровью. Своей гребаной, трусливой кровью!

— Значит, глаза тебе ни к чему раз ты ничего не видишь? — сквозь зубы прошипел я, запрокидывая голову паренька, удобнее перехватывая кинжал, чтобы вогнать острие прямо в глазное яблоко, но так, чтобы не повредить коробку и не убить его раньше времени. Только ослепить и принести сокрушающую боль.

— Они говорили! Они говорили, что мы должны убить тех, кто мешает! Кто не дает подчинить территории…Кто неуправляем…Они назвали имена: Велиар, Жрец, Бенжо. Угроза! Смерть! Угроза! — затараторил паренек, как заведенный, я даже отклонился от него, словно от безумца.

— Кому же это мы так не угодили? — задал риторический вопрос Арчи, посмотрев на меня. — Кончай его. Он пешка. У меня есть более исчерпывающая информация.

— Нет! Прошу вас! Я никому не скажу! Я скроюсь! Меня никто не найдет! — слезно взмолился Лик, попеременно смотря на меня и на Жреца, прижимая к телу поврежденные конечности.

— Ты бесполезен, Лик, нам жаль, — с мнимой искренностью проговорил Арчи, чтобы в следующую секунду вонзить свой клинок в ухо наемника и мгновенно лишить его жизни, практически не запачкавшись.

— Он был мой, — осуждающе посмотрев на друга, сказал я, на что Жрец лишь пожал плечами.

— Мои люди его поймали. Я и так позволил тебе с ним поразвлечься, — лукаво ухмыльнувшись, ответил он, тут же прочистив клинок землей, а я заметил движение со стороны, откуда мы пришли.

— Еще бы не позволил. У тебя ведь встал, да? — с издевкой вопросил я, на что Арчи ударил меня по раненому плечу, заставляя зашипеть от боли.

— На парней у меня не стоит, но знаешь, если использовать твою Риту, то будет стоять колом, — нагнувшись, процедил наемник, а я бросил на него предостерегающий взгляд. — Впрочем, к черту. Разбирайся со своей соской сам. Она ведь многое успела увидеть, пока ты развлекался, — дополнил Жрец и ускорил шаг.

Я замер, нахмурившись, смотря в спину удаляющегося наемника. Значит, не показалось. Она была здесь. Она смотрела. Смотрела, как я превращаюсь в монстра. Как я становлюсь тем, кем являюсь на самом деле. Рита-Рита. Зачем? Зачем ты пошла за мной? Зачем ты сделала это?

Глава 31