Ровно семьдесят один день потребовался Единому, чтобы проводить душу первого эрхийца до своих чертогов. Это была добрая традиция - почтить память покойного семьдесят один день спустя. Раньше, несомненно. Теперь всё казалось настолько глупым и несправедливым, что Иана даже слегка мутило.

Внизу кто-то громко и восторженно закричал: “Кортея! Кортея приехала!”, а после: “И дядя Расмэ тоже здесь! Дядя Рас!”

“Выходит, все здесь, от мала до велика,” - подумал хозяин поместья.

– Я совсем забыл. Да, конечно, я сейчас спущусь. Не волнуйся за меня, Ксантэ.

– Я Ардэн, - неуверенно улыбнулся парень.

Ардэн? Тот самый, что никогда не умолкает и постоянно несёт околесицу?

Чудеса.

***

…Дёма думал, что умер. То есть совсем. В смысле, последний раз. Но его надежды пали так же быстро, как стены крепости Аннахрам парочку столетий назад. Открыв глаза, он понял, что находится у себя в голове.

Фантазия невозмутимо лежал на боку, глядя Кемееву прямо в глаза.

– Ебанный в рот, парень, как же ты меня задолбал. Что на этот раз? Я думал, мы больше не увидимся. Я снова в отключке?

– И как ты догадался? - мурлыкнул радужноволосый. – Добро пожаловать в наш дурдом, Демьян. Ты не в духе, прямо как в первый раз, это так мило.

– Отвали от него, Фантазия. Доброе утро, Дёма.

– Со-овесть, - протянул капитан почти довольно, потянувшись. – Как вы тут?

– Мы нормально, хотя… Разум немного хворает из-за твоего перевоплощения.

– Что это с ним? - забеспокоился Демьян. Терять самого адекватного в этой компании он совсем не хотел.

– Ничего страшного, - тут же открестился от своих слов Совесть.

– Да мозги у тебя плавились в новой ипостаси, - брякнул Фантазия, совершенно не думая. – Хорошо хоть лаять не начал.

– Всё так плохо? - прикрыл глаза Кемеев. – Хреново.

– Да вообще пиздец, - горячо поддержал Дёму подросток. – Ещё несколько месяцев - и окончательно съехал бы. Слушай, Дёмыч, а какого, кстати, ты снова в наши пенаты? Ты ж вроде сдох?

– Охренеть поддержал, - хмыкнул капитан. – Сам не знаю. Бля, да кто там такой меткий? Похоже, в голову, даже сообразить ничего не успел. И не почувствовал опасности!

– Ясно, - вздохнул Фантазия. – Ну, о чём ещё поговорим, пока время есть?

– В смысле, время есть? Ты знаешь сколько мне осталось? - удивился Демьян.

– Конечно, - пробормотал Совесть. – Ещё секунд десять. Ну, бывай, Дёмка, в последний раз видимся. Удачи тебе, не упусти свой шанс! Будь храбр!

– И никогда не теряй надежду! - помахал рукой радужноволосый, широко улыбаясь.

– Всегда слушай мой голос, Демьян, - раненый Разум появился на пороге комнаты. – Я помогу, даже если будет сложно.

– Прощай, - выдали они хором.

– Как это? Эй, что за?!…

Тьма в очередной раз накрыла, не пощадив.

========== Эпилог. ==========

Пока бабочка может летать, совершенно неважно, насколько изношены ее крылья. А если бабочка не может летать, бабочки больше нет.

Виктор Пелевин “Священная книга оборотня”

…Надежда - она как бабочка.

– У меня прямо чувство дежавю, - прохрипел Дёма, тяжело дыша.

Глаза снова не открывались, как бы тот ни старался. Хорошо хоть был одет, хотя это тоже можно было назвать везением с большой натяжкой. Честно говоря, Кемеев не удивился бы, даже услышав голос дяди и его слуги. Снова. Как в дне сурка. Это было бы отлично - можно избежать многих ошибок, ускорить некоторые процессы и…

– В итоге всё вышло примитивно и сказочно, - раздался хмык прямо над ухом Дёмы. Он испуганно дернулся вправо, подсознательно понимая, что нихрена у него не получится защититься с закрытыми глазами. Он, конечно, профи, но не Рембо. – Да не дергайся ты, насекомое. Это я. И я даже в хорошем настроении, так что мстить за испорченный костюм не буду.

– Ваше Величество? Испорченный костюм? - окончательно потерял нить едва начавшегося разговора.

– Он весь в грязи и затяжках. Прижал меня к земле, нагрубил, пытался убить, а теперь хочешь сделать вид, что ничего не помнишь? Как это по-мужски.

Эратсэ щелкнул пальцами, снимая заклинание каменного лица, и Демьян наконец смог открыть глаза. При ближайшем рассмотрении комната оказалась знакомой. Да, всего два месяца назад она полностью принадлежала Демисаррэ, хотя он и спал в покоях Иана. Выходит, что его не похоронили? Или это Фент’аллэр, вот уж кому душевное спасибо, обо всем позаботился? В любом случае, стоило всё выяснить… Или, может быть, не стоило тратить время зря?

– Простите, мой император, - низко поклонился Дёма. – Я действительно выслушаю все ваши претензии… позже. Сейчас мне нужно увидеть…

– Да беги уже, спаситель чужих душ. Только вот сегодня твои поминки, и, понимаешь ли, народу тоже немало собралось…

– О. Много народу - много еды. Я очень голоден. Да и рассказать всем о том, что я воскрес, не помешает. Лучше увидеть один раз своими глазами, чем сто раз услышать.

Сиятельный разочарованно закатил глаза.

“Кому что, а лысому - расческа”

– Аккуратнее с супругом. Я не уверен в степени его душевного равновесия. Он выглядит сломанным.

– Ничего, вправим: и равновесие, и переломы, - капитан попытался сказать это спокойно и уверенно, где-то - даже с юмором. Но голос всё равно дрогнул.

– Почему мне кажется, что ты устроишь очередной балаган?

– Вы меня хорошо изучили, Ваше Величество, - хмыкнул Кемеев, оправляясь перед зеркалом. – У меня один вопрос… Кто там, в лесу, стрелял? Я уверен, что это была винтовка, не магией же меня так приложило.

– Можешь благодарить Элуша лейте Юнмэ, - понятливо кивнул император, скрыв улыбку.

– От Эл, везучий сукин сын! А, нет, везучий я… Но он тоже ничего.

…Идти в трапезную было решено через кухню. Появиться через парадную дверь попросту не хватило наглости. И смелости.

Дёма не представлял, чем может обернуться готовящееся представление с ним в главной роли. Обмороками? Слезами? Аплодисментами и криками: “Браво”?

Капитану было наплевать на общую реакцию. Его интересовал только Иан, ведь о делах близнецов он узнал, прошерстив открытую книгу памяти Винэтольда совсем недавно.

Что мог сказать лейте Мариэт? Удивиться? Улыбнуться и сказать: “С возвращением”? Разозлиться и наорать за то, что слишком долго? Кемеев принял бы любую реакцию, ведь главное - она вызвана им, его появлением. Хотелось поскорее обнять Иани. Успокоить, сказать, что теперь всё будет отлично. Что теперь Демису совсем не хочется умирать, и он будет беречь жизнь, перестанет лезть в самое пекло без чёткой уверенности в том, что оттуда получится выбраться живым. А что ещё можно было сказать при встрече? Говорить слова любви было бесполезно. Они не имеют веса, пока сказаны напоказ, выставлены на всеобщее обозрение. Самые искренние слова любви могут быть высказаны лишь наедине, в полнейшей тишине. Сердцем к сердцу. Душой к душе.

В трапезной было тихо. Когда Дёма, почти крадучись, зашагал в сторону пустого стула рядом с Ианнианом, в зал вошёл император, и всё внимание на время было приковано к нему.

Лейте Мариэт не поднялся с насиженного места, предпочитая уделять своё внимание тарелке, а не венценосцу. Так что особых проблем при выполнении первой части плана не возникло.

Оставалась вторая, абсолютно непродуманная часть, в основу которой должна была лечь импровизация. Всё должно было произойти легко и непосредственно, словно так и было спланировано изначально.

Что-то вроде: “Хаха, а мы вас наебнули, прикиньте, я живой!”

Нет. Тогда Дёму просто убьют. В четвёртый раз он точно не воскреснет. Хотя, кто его знает? Жизнь русского человека загадочна.

Иногда счастье приходит так неожиданно, что накрывает с головой и не отпускает довольно долгое время. С Демьяном такое случалось редко, но, тем не менее, случалось. На тарелке супруга Кемеев увидел вкуснейший на вид уже порезанный кусок мяса. Хорошо прожаренный, сочный и просто безупречный…

Думать о еде в тот момент было почти кощунственно, но Дёма в первый раз в жизни заткнул совесть так решительно, как только смог. Вилка в его руке оказалась почти мгновенно.