- Шар-ад дар карн Горн! - прокричал в ответ верховный кузнец, воздев над головой вспыхнувший пламенем молот, и полсотни голосов подхватили боевой клич. Реджинальд невольно отдал дань уважения бойцам Каледдниа, посланным фактически на верную смерть - они должны были принять удар абоминации на себя. Гномы сомкнули стену щитов и выставили вперед глефы, их строй стал напоминать ощетинившегося ежа.
Впереди начали угадываться очертания чудовища, медленно продвигавшегося навстречу и размеренно убивавшего всех, до кого могло дотянуться. В лапах оно держало обломок бревна, когда-то окованный железом, а ныне заляпанный кровью, мозгами вперемешку с молотыми костями, и разлохмаченный на изломе. Воздух наполнился густым смрадом разложения, и если бы не какое-то заклинание Джендри, отряд попросту задохнулся бы. Никакого организованного сопротивления не было и в помине, лишь разрозненные стычки уцелевших защитников с прорвавшейся нежитью. Пройдя еще десяток саженей, Реджинальд разглядел кровавый след, тянущийся за абоминацией, и мостовую, усеянную изуродованными телами и ошметками. Некоторые тела были заброшены аж на окружающие строения. Понять, сколько здесь погибло человек, было невозможно.
Гномий хирд выдвинулся вперед, лучники и маги сгруппировались за ним, а простые воины прикрыли их с тыла и флангов, немедленно вступив в схватку с лезущими мертвецами. Реджинальд понял, что если они не остановят эту тварь сейчас, то город падет, и ничто уже не спасет от этого. Когда первую шеренгу гномов отделяли от чудовища считанные сажени, Каледдин выкрикнул команду на своем языке, и его бойцы заняли оборонительное положение. Гномы первой линии с размаху вонзили шипы своих щитов меж камнями мостовой и налегли на них своими телами, остальные поддержали их, став единым, незыблемым целым, облаченным в сталь. Задние ряды подняли глефы. Такой строй зачастую не могла нарушить сама смерть. Абоминация безмолвно приблизилась и взмахнула своим оружием. Бревно с грохотом опустилось, повалив на землю первые ряды гномов, но все-таки застряло в их строю. Закованные в тяжеленные латы с ног до головы коренастые воины оказались ему не по зубам. Глефы вцепились в руку твари, не давая ей вновь поднять оружие, на ноги обрушились удары гномьих молотов и топоров, и тогда Реджинальд прокричал, что было мочи:
- Давай!
К чудовищу бросились ополченцы с канатами, охватывая его ноги и стараясь избежать могучих кулаков твари и снующих вокруг мертвецов. Повезло не всем - абоминация схватила бежавшего перед Реджинальдом наемника и одной рукой раздавила его, словно гнилой плод. Другая рука выхватила из строя гулко закричавшего гнома и впечатала его в стену напротив. Из первой линии гномов на ноги не поднялся никто. Когда каждую ногу твари охватило по три каната, Реджинальд, снеся голову прорвавшемуся мертвяку, скомандовал вновь:
- Давай! - и взмолился, чтоб все получилось.
Все, кто мог схватились за свободные концы, а маги, светличные и лучники дали по чудовищу залп. Целый рой стрел, сгустков энергии и пламени ударил в грудь и голову абоминации, разбрасывая в стороны гниющие куски мяса. Не издав не единого звука, чудовище качнулось назад, и в этот момент люди натянули веревки, вскрикнув от натуги. Тварь окончательно потеряла точку опоры и повалилась назад, сотрясая землю и давя всех, кому не посчастливилось оказаться за ее спиной. На рухнувшую тушу со всех сторон посыпались удары, но чудовище и не думало упокаиваться, сея вокруг смерть, до тех пор, пока верховный кузнец Каледдин не отбросил в сторону смятый щит с отломанным нижним шипом и не запрыгнул ему на грудь. Молот вспыхнул ярче, когда отважный гном схватил его обеими руками. Увернувшись от лап абоминации и поскальзываясь на ее гниющей плоти, Каледдин с боевым кличем подскочил к голове и обрушил на бычий череп сокрушительный удар. Из молота кузнеца вырвался сноп пламени, начисто испепеливший верхнюю часть чудища и прожегший дыру в мостовой. Раздался звук рассеявшейся магии, и лапы абоминации грохнулись наземь, чуть не придавив Реджинальда. Каледдин, стоя на поверженном враге, вновь воздел вспыхнувший молот и гномы издали победный клич, но праздновать было рано. Выглянув из-за лапы твари, сотник увидел наступающую на них орду нежити, возглавляемую одоспешенными скелетами.
Началась свалка. Нежить не только накатывала бесконечной волной спереди, но и старалась взять отряд Реджинальда в кольцо. Сотник незамедлительно отдал приказ отходить к главной площади, оставив раненых, но прорваться сквозь мертвецов оказалось не так-то просто. Воздух наполнился запахом смерти, криками и мольбами умирающих, лязгом клинков. Нежить же наступала в полном безмолвии, и от того еще более жутко. Люди вокруг разведчика погибали один за другим. Молодой наемник с бледным, залитым кровью лицом сидел на земле, уставившись уцелевшим глазом на стрелу в руках, на наконечнике которой висел его второй глаз, и словно не замечал, что его левая нога почти отрублена возле колена и держится на каких-то тряпках. Страж дома Нортон, пронзенный копьем, хрипел и скреб землю пальцами. Высокий скелет в латах разрубил шею Норберту и разбил ему лицо ударом щита - знакомец Реджинальда повалился на мостовую, обливаясь кровью. Лишь гномы Каледдина отступали в полном боевом порядке.
Сам Реджинальд сбился со счету, скольких врагов он упокоил, но это было что капля в море, которое буквально захлестывало островок ополченцев смертельным прибоем. Возле сотника, на правом фланге, бился сэр Уилмор, орудуя большим двуручным мечом. Именно орудуя, а не фехтуя - Реджинальд заметил, что Страйк просто лупит им с размаху, как крестьянин оглоблей. Он даже держал меч не так, как обученные воины, а наоборот - десницей у гарды, шуей - у рукояти. Тем не менее, силы его ударов хватало, чтобы обычные мертвецы рассыпались перед ним целыми снопами. Но когда сэр Уилмор сошелся с очередным необычным скелетом в доспехах, мертвец стал теснить его своим моргенштерном, а не будь на рыцаре лат - и вовсе убил бы. Реджинальд поспешил к нему на подмогу, но был опережен другим наемником с красным платком на шее под латным воротом. Солдат сумел отвлечь порождение скверны, дав возможность Уилмору Страйку снести мертвецу череп, но в тот же миг в беднягу вцепились с десяток костлявых гниющих рук, выдернули его из строя и разорвали на части.
Прорыв захлебнулся. Если гномы слева еще держались, то правый фланг начал проседать. Положение впереди было не лучше - даже озаренный Джендри был вынужден прекратить колдовать и взяться за булаву. Реджинальд бился, как мог, но переломить исход был не в силах. В отчаянии он поднял глаза к небу, не желая погибать, видя перед собой лишь гниющие рожи, и тут его внимание привлек флюгер в форме ласточки на ближайшей крыше. Ветер! Клюв птицы указывал почти точно на северо-восток - не идеально, но сгодится на худой конец. Сотник понял, что надо прорваться любой ценой, иначе наместник запросто может привести план в исполнение, не дожидаясь никого.
В этот момент его правая рука вспыхнула болью. Реджинальд выругался и отпрянул в сторону, увидев подле себя мертвяка с тесаком, сумевшего пробить кольчугу. Ну уж нет, только не в сей час! Финт, уход в сторону, резкий взмах - отсеченная зеленоватая рука в рукаве потрепанного зипуна падает наземь. Уворот, еще удар, голубоватая вспышка - мертвец вновь стал обычным трупом. Но на его месте тут же вырос скелет в чешуйчатой броне с щитом и мечом. Отбиваясь от нового врага, Реджинальд что было мочи крикнул, приказав пробиваться назад, но мертвецы напирали со всех сторон. Казалось, еще немного - и они захлестнут горстку выживших.
В эту критическую минуту в тыл нежити ударил неожиданный отряд ополченцев со стороны ворот. Вел их плотный широкоплечий воин в черных доспехах с полуторным мечом в руках. Реджинальд, по правде, даже не удивился, что тысяцкий выжил и в этот раз. Своей внезапной атакой его бойцы пробили брешь в рядах нежити и соединились с отрядом сотника. На сей раз Деннингтон выглядел неважно - он тяжело дышал, по его щеке стекала кровь, кольчуга на нем была местами порвана и кое-где от нее отвалились металлические пластины, но держался он твердо. Он и оказавшийся поблизости гном помогли Реджинальду справиться с необычным скелетом. Когда очередной противник пал, сотник вытер лоб тыльной стороной ладони и обратился к тысяцкому:
