- Успокойся, сестрица! - сделал ей знак рукой Джендри. - Этот человек прав - он волен выбирать путь сам.

После этого светличный проводил его до задней двери на улицу, напомнив о своем совете напоследок, но Роб лишь отмахнулся от него. Довольный тем, что не дал поймать себя на крючок, Роб дождался, когда светличный отвернется, схватил одну из висящих рядом накидок и выскочил вон, на ходу натягивая капюшон на лицо.

_____________________________________________________________________________

Днем вернулся из разведки молодой пастушок из беженцев. Он пригнал взмыленного коня к воротам час спустя, как оттуда ушел закончивший на тот день исследования Реджинальд. Страже незамедлительно препроводила пастушка к наместнику, где тот только и смог, что сказать про виденных им в Ручьях мертвецов.

- Я их еще с тракту заприметил! - с жаром говорил он, полагая свои сведения чрезвычайно важными и полезными. - Слоняются средь изб, жуть!

Аддерли благоразумно не стал созывать всех советников, прежде чем сам не выяснит, что принес гонец - его слушали лишь он с сыном, Реджинальд, намеренно вызванный для этого из камеры-кладовой, да четверо неизменных наемников-сторожей. На вопрос, кого именно и каким числом он видел, пастушок ответить не сумел:

- Так у меня ажник душа в пятки ушла при их виде! Я коня развернул да был таков - шутка ли, Ручьи-то, почитай под боком у нас!

Аддерли в ответ лишь закатил глаза и глубоко вздохнул. О том, что нежить была в Ручьях - большой деревне иренвигского надела в шестидесяти верстах к югу - было известно давно. Еще первые появившиеся беженцы рассказывали, что мертвецы остановились на этом рубеже. То, что они не продвинулись дальше за эти дни, могло означать две вещи - либо это восстание нежити было случайно и хаотично, и вести из Иренвига об армии мертвецов и их целях ударить по Кендаллу были ложью, либо они к чему-то готовились и не выдвигались пока вперед. Те же мысли возникли и у сотника, который был посвящен в обстановку за эти дни.

Из дальнейших расспросов выяснилось, что этот олух даже не думал следовать хоть каким-то советам Реджинальда и действительно вести разведку. Он попросту проехал на купеческом жеребце по Короткому тракту до Ручьев, глянул там на нежить, и воротился назад с чувством выполненного долга.

- Милорд, вы, кажись, деньгу обещали в награду-то... - добавил в конце путаного рассказа пастушок. - Я смекаю, что и лучшей бы вышло в иной-то раз, но я ж старался...

- Пошел вон. - прервал его Аддерли усталым тоном. Он даже не хотел наказывать или поучать этого дуболома, он просто желал, чтоб тот скорее убрался с его глаз долой.

- Да как же оно так-то... Обещали ж деньгу-то... Милорд...

Аддерли повернулся к наемным стражникам и приказал им:

- Вышвырните его отсюда, да всыпьте в награду пару раз для уму-разуму.

Двое ближайших солдат заломили испуганному дозорному руки, порвав на нем рубаху, при этом один из них от души приложил его коленом, перебив дыханье. Затем они выволокли хрипящего и пучащего глаза мальчишку вон.

Валлен опустился на стул и глубоко вздохнул. Потом он посмотрел на Реджинальда как на единственного здравого человека в этом городе, но промолчал.

_____________________________________________________________________________

Вильтон, не оглядываясь, шел к северным воротам Калтонхолла. Еще раз все обдумав накануне, он решил попытаться уйти в сторону Совенсейма и избежать встреч с нежитью, переправившись через Лоссен у рыбной заставы. Он простился со своим единственным другом, кузнецом Силом, пожелав ему всех благ и удачи в бою, и двинулся в путь. Шел он налегке - лишь небольшая котомка с дорожными припасами, мечом, который он не хотел показывать страже, и парой оставшихся дорогих сердцу вещиц болталась за его спиной. Три года назад он с родителями и сестрой приехал в Калтонхолл на двуконной подводе груженной вещами доверху, но дело отца не выгорело, родители умерли, а сестра... Ее он вообще не хотел вспоминать. В самый тяжелый для него период она попросту бросила его, влюбившись, как девчонка и уехав с безымянным караванщиком далеко на запад, и словно сгинула там. Затаил обиду с тех пор юный Вильтон и на отца, что так стремился в этот город, и на саму вольницу, что обездолила его.

"Пусть те, кто мошну свою набил на нем, теперь и защищают это клятое горло!" - с обидой и злорадством думал несостоявшийся лавочник.

Он не глядел ни по сторонам, ни на людей вокруг. Этот город опостылел ему, и все, чего он желал в тот миг - лишь поскорей уйти прочь навсегда.

Когда он подошел к воротам, то с немалым удивлением обнаружил, что они закрыты среди бела дня, а перед ними стоит усиленный караул с десятником во главе. Остановившись в нерешительности на пару мгновений, Вильтон собрал мужество в кулак и направился прямо в арку. Путь ему преградил лично десятник -смуглый и худой, но очень широкоплечий человек с изуродованным огромным тройным шрамом лицом.

- Прохода нет, друже. Вертай назад. - произнес он неожиданно мягким, совершенно неподходящим ему голосом.

У Вильтона похолодело в груди. Стараясь не выдать волнения, он буднично сказал:

- По какому праву вы меня остановили? Мне необходимо выйти за город по торговым делам.

- Прохода нет. - повторил десятник.

- Это срочное поручение дома Деннигтона! - как можно более убедительно соврал Вильтон.

На десятника его слова не произвели ровным счетом никакого впечатления. Он склонил голову к Вильтону и уже более доходчиво пояснил:

- Ты глухой, аль прикидываешься? Сказано же - закрыт город, для пущей безопасности жителей.

- Я вольный человек! - попытался грозно крикнуть Вильтон, но мальчишеский голос его подвел и дал петуха, выставив бедолагу на посмешище. - Вы не смеете меня задерживать! Я требую...

Десятник лишь усмехнулся на его потуги и, уперев жилистые руки в бока, сказал:

- Ты-то может, и вольный, а вот мы с ребятами - нет. Самим наместником Аддерли велено никого не выпускать без его приказу. Так что, мил человек, шел бы ты подобру-поздорову.

Вильтон с отчаянием посмотрел на улыбающегося десятника и его солдат. "Дорвался до власти, мелкий прихвостень, и рад! Аж светится!" - с обидой подумал он. А тем временем, десятник, видя, что Вильтон не желает уходить по-хорошему, решил добить его морально:

- Да и мал ты еще одному за стенами ходить в такое время, мальчик. - размеренно сказал он, глядя прямо ему в глаза.

От таких слов обида захлестнула Вильтона с головой, у него выступили слезы, он сжал кулаки и хотел было закричать, что он не мальчик, а муж, но слова застряли у него в горле вместе с противным горьким комком. Двое стражников за десятником перехватили свои копья и направили их на Вильтона, едва он сделал шаг к воротам. Поняв, что через эти ворота его точно не выпустят, он развернулся и почти бегом ринулся прочь. Слезы на сей раз действительно покатились по его щекам. Отойдя от ворот на пару десятков саженей, Вильтон устремил свой взгляд в небо и сбивающимся от слез голосом произнес:

- Ты издеваешься, да?

_____________________________________________________________________________

Роб добрался до бараков вольных работников в доках неузнанным, обратив по дороге внимание, что стражи в доках больше, чем обычно. Приметил он и мелькавших в толпе купеческих людей.

"Узнать, что сталось с Тивегом, и валить прочь!" - крутилось у него в голове. С бездействующей правой рукой он все равно не смог бы больше работать. На подходе к своему жилищу он неожиданно столкнулся с другим чернорабочим из барака, Олафом, подивившись тому, что тот делает возле дома в дневное время. Олаф удивленно и зло посмотрел на Роба и, схватив вдруг за грудки, затащил его в ближайший темный переулок и крепко приложил спиной о стену склада.

- Ты совсем рехнулся - заявляться сюды средь бела дня!? - прошипел Олаф прямо в лицо Роба, обдав его дрянным запахом луковой похлебки.