вспенила море!

Горе для квиттов

вихри несут!

Хёрдис замолчала и застыла, огромными глазами глядя в огонь. Жар пламени наполнял каждую ее жилку, ей казалось, что в ней стало внезапно слишком много крови, в глазах было темно, и в этой темноте ниоткуда рождались страшные видения. Хёрдис испытывала нечто подобное впервые в жизни, и ей было страшно, как будто на нее катилась лавина камнепада. Перед ней теснились видения: багровые облака, словно наполненные кровью вместо дождевой воды, вихревые силуэты валькирий в гривах волос и с мечами в руках, вой и плач, стаи освобожденных духов, треск и грохот Питателя Жизни - огня, лижущего небо..."

И, наконец, отрывок, который показывает одно из самых великих умений сейдкон - путешествие между мирами.

"- Сейчас не время плакать и взывать к богам! - жестко сказал Оддбранд, крепко сжимая свободной рукой плечо Ингвильды. Он видел, что девушка еще не опомнилась от потрясения, и хотел направить ее волю в нужное русло. - Твой отец убит, и у тебя нет иных защитников, кроме меня, а меня не хватит надолго. У тебя остался один только Хродмар сын Кари. Ты должна увидеть его. Прямо сейчас! Ты сможешь это сделать!

С трудом понимая, чего он от нее хочет, Ингвильда слабо покачала головой. Сейчас она не могла ничего! На глаза ее просились слезы и не текли ручьем только потому, что она была слишком потрясена, и сознание еще не пускало внутрь ее горе.

- Ты сможешь! - требовательно и злобно прошипел Оддбранд, и змеиный взгляд его обычно спокойных глаз пронзил Ингвильду насквозь. - Ты сможешь! Куда ты денешься - ведь у тебя больше нет никого в целом мире! Тебе никто больше не поможет! Или он - или смерть! Зови его, ну! Вспомни о нем, думай о нем! Быстрее, ярче! Вспомни все самое-самое! Так нужно!

Взгляд его жег Ингвильду, как близко поднесенный к глазам стальной клинок, угрожающий гибелью. Чтобы не видеть этого, она закрыла глаза, и мысли ее сами собой свернули на ту дорогу, куда Оддбранд толкал ее - к Хродмару. Ей вспомнилось предыдущее видение, когда она увидела Хродмара среди дружины фьяллей и раудов в Трехрогом фьорде. Она вспомнила серые холодные волны и инеистый камень с черным отпечатком ладони. Но это все было очень далеко и не могло ей помочь спрятаться от той страшной беды, которая сейчас нависала над ее головой, как пронзительно холодная и тяжелая тень великана. Тогда она попыталась вспомнить живого Хродмара - такого, каким она его знала. Ах, как давно это было - больше полугода назад! Тогда только миновала Середина Лета, а теперь уже давно осталась позади Середина Зимы, и влажный ветерок с запахом оттаявшей земли несет весть о скором начале весны и Празднике Дне... Хродмар, такой, с каким она прощалась на берегу возле стоячего камня; его глаза, глядящие на нее с любовью и тоской, с предчувствием долгой разлуки. Ведь ока знала, знала еще тогда, что они увидятся не скоро. "Я не ясновидящий и не знаю, когда мы теперь увидимся, - сказал он ей тогда. - Но я знаю: даже если это будет через год, через два года, я буду любить тебя так же сильно, как сейчас".

В сердце Икгвильды вспыхнуло чувство, пережитое тогда, в мгновения их прощания - чувство, что Хродмар ей ближе всех на свете, дороже отца и брата, что расстаться с ним так же невозможно, как потерять часть себя самой, И сильный поток невидимого ветра заструился где-то рядом, словно хотел пробиться к ней и еще не мог. Такой ветер ока ощущала, когда видела корабль Стюрмира, только тогда он был холодным.

А какая-то часть ее души оставалась на площадке Тюрсхейма перед Волчьим камнем, где на холодной земле стыла кровь ее отца. И эта часть истошно кричала, что нужно торопиться, что у нее слишком мало времени. Но для того, что Ингвильда пыталась сделать, требовался покой и сосредоточенность.

Она снова вспоминала, как сидела рядом с Хрод-маром возле землянки фьяллей на той отмели, где он впервые увидел свет после долгой болезни. Как радовалась она тогда, что он выжил... Как удивилась поначалу, увидев жизнь и чувство в его глазах, заново открывшихся на той страшной личине, каким стало его лицо... Могла ли она подумать, пока он болел, что это страшное существо, покрытое гнойными язвами, не помнящее себя и родных от горячечных страданий, станет ее судьбой, ее любовью, ее жизнью.

Словно ныряя к самому дну моря, Ингвильда вспомнила, как она увидела Хродмара в первый раз. Тогда "Тюлень" только подошел к отмели, Модольв и Геллир, тогда еще зрячий и почти здоровый, подняли ее на корабль, а на кормовом настиле лежал молодой фьялль с длинными светлыми волосами и покрасневшим, мокрым от пота лицом, с закрытыми глазами...

Погрузившись в прошлое, Ингвильда перестала осознавать настоящее, забыла, зачем ей нужны эти усилия, но вдруг изумилась тому, что оказалось на самом дне воспоминаний. Это был не Хродмар! Тот, кто лежал тогда на корме "Тюленя", на чьей ладони она впервые разглядела красную сыпь - страшную печать "гнилой смерти", - казался совсем другим человеком. У него было другое лицо. Даже тогда оно было красиво. "Он парень самый красивый во Фьялленланде!" - звучали в ушах горестные жалобы Модольва.

У Ингвильды перехватило дыхание: она как будто только сейчас узнала настоящего Хродмара. Того Хродмара, которого знала его мать, знали родичи, соседи, товарищи по дружине и которого только она, его будущая жена, не видела и не знала! Но теперь она вспомнила! Теперь она знала его таким, каким сам он знал себя. Ингвильде казалось, что она прикоснулась к его духу, к его внутренней памяти о себе, и расстояние между ними исчезло. Она смотрела на него его же глазами, и они были рядом.

- Не подходи, конунг! - издалека, как сквозь сон, донесся до нее глухой и резкий голос, которого она сейчас не узнавала. - Я вижу дорогу!

Сильные руки обняли ее, наверху прянул резкий железный свист, как во сне, когда великан рубил мечом лес над ее головой. В сером тумане, застлавшем взор, мелькнул яркий огненный прочерк, нарисовавший черты руны "эваз" - руны движения и колдовского путешествия между мирами. Вздрогнув, Ингвильда хотела открыть глаза, но вдруг ощутила, что стремительно проваливается куда-то вниз. От ужаса она зажмурилась крепче и прижалась к кому-то, кто был рядом с ней, не зная, кто это и куда их несет. Под ногами не было земли, не было ничего. Это было даже не падение с высоты - вокруг них не было ветра и воздуха. Просто было Ничто, то самое, которое страшнее самого страха.

А потом мир вокруг резко содрогнулся - мир снова был. Ингвильду охватил холод, навалилась тяжесть воздуха и собственного тела, и по сравнению с прежним Ничем это показалось тяжело. Она катилась по земле, твердые камни впивались ей в бока, снег обжигал холодом лицо и руки. Голова кружилась так, что невозможно было понять, наверху она или внизу. Наконец все успокоилось, движение погасло. Ингвильда стала медленно приходить в себя".

Приведенный отрывок рассказывает о том, как Ингвильда сумела открыть дорогу между мирами. По описаниям видно, что она и ранее могла увидеть то, что происходит в разных местах, перенестись туда частичкой души, чтобы наблюдать. В этот раз юная вёльва сумела открыть дорогу для путешествия не только духа, но и тела. Она сосредоточила свои мысли на человеке, к которому хотела переместиться, привела сознание в спокойное состояние и смогла пройти по дороге между мирами. Однако, чтобы переместиться, ее сил уже не хватило, пришлось пользоваться помощью рунического мага. Как видно из примера Ингвильды, самое сложное - это привести сознание в спокойное состояние, так чтобы ничто не отвлекало от цели. И это наибольшая трудность для сейдконы, да и для любого другого мага.