Следующий пример влияния на людей, но уже на разум.
"На вершине холма Хёрдис сошла на землю, огляделась, проследила взглядом несколько тропок, бегущих через еловые лощины и каменистые пригорки. Тропа на юг была самой широкой, видной даже под снегом. Именно она вела к Березняку. Хёрдис слушала ветер, и ей чудилось, что она различает вдали звон оружия, скрип корабельных весел, голоса боевых рогов. Подняв оба ремешка на вытянутых руках, Хёрдис принялась завязывать их в узлы и негромко запела, подстраиваясь под гудение ветра:
Дороги и тропы
ногам и копытам
узлами завяжет
мать Аса - Тора!*
Крепкою пряжкой
пути застегну я;
кто вышел из дома
домой же придет..."
И снова перед нами предстают типичные действия сейдконы. Хёрдис пытается одурманить людей, запутав их и не позволив найти дорогу. Для этого она связывает все дороги кругом, составляя заклинание таким образом, чтобы люди видели только одну дорогу, которая приводила их в место, нужное Хёрдис. При колдовстве Хёрдис, как всякая уважающая себя сейдкона, использует сейдическую песнь, а также ремешки-амулеты, помогающие ей творить колдовство.
"- Асольва нет... - начал Фрейвид.
- Но ведь он вернется сегодня вечером, - перебила его Ингвильда. Неужели нельзя подождать и одного дня?
- Асольв вернется сегодня? - Фрейвид в удивлении посмотрел на нее. Откуда ты знаешь? Разве от него кто-то приехал?
- Но... - Ингвильда растерялась. - Разве не ты сам сказал мне?
- Как я мог тебе сказать то, чего сам не знаю? Асольву пора вернуться к новолунию, это верно, но мало ли что могло задержать его в пути?
- Да нет же, я верно знаю, что он вернется сегодня. Он уже близко, эту ночь он провел на усадьбе Торгнюра Совы...
Ингвильда беспокойно поправила волосы, затеребила амулеты на груди, не понимая, что с ней творится. Ей казалось, что кто-то ей рассказал обо всем этом, - иначе откуда такая уверенность? Но Фрейвид был в недоумении.
- Хорошо бы, если бы так... - пробормотал он. - Кто тебе сказал?
- Выходит, что никто. - Ингвильда слабо пожала плечами, растерянно улыбнулась. - Я была уверена, что это ты мне сказал... Кому же еще про это знать?"
"Асольв был так явно удручен, что Ингвильде стало его жаль: она взяла брата за руку и ободряюще улыбнулась ему.
- Не слушай ее! - посоветовала она. - Просто она злится на весь свет! Уж ее-то саму отец никогда не признает, об этом и речи быть не может! А ты будешь его наследником. После него ты будешь хозяином в Кремнистом Склоне, ты женишься на очень знатной и доброй девушке, у тебя будут прекрасные дети, доблестный сын, который будет провозглашен хёвдингом после тебя. А твоя дочь станет женой конунга.
- Что? - Асольв вытаращил глаза. - Ингвильда! Что за сагу ты наплела? Моя дочь... женой конунга! Смеешься?
На лице его было недоумение: все сказанное можно было бы счесть жестокой шуткой, если бы он не услышал это от Ингвильды, которая, как он знал, не может быть к нему жестокой.
- Я... - Ингвильда вдруг ахнула и прижала пальцы к губам, как будто хотела поймать сказанное. У нее снова закружилась голова, весь мир мягко сдвинулся в сторону и встал как-то боком, и Ингвильда крепче ухватилась за плечо брата. - Я не знаю... Просто мне вдруг подумалось, что так будет... Как будто мне кто-то сказал, притом уже давно, как будто я всегда это знала... Как будто я знаю всю твою жизнь, как предание, и в ней все ясно..."
"Ингвильда вглядывалась в морскую даль: ведь это то же самое море, что омывает и берега фьяллей, эти же самые волны плещутся и бьются о бурые острые скалы в их длинных узких фьордах - волны знают все, что творится на Морском Пути, и могут рассказать. И море делилось с ней частичкой своего знания: перед ее внутренним взором проступали образы, яснели, наливались жизнью и красками. Она видела, как издалека вырастают большие красивые корабли под цветными полосатыми парусами, с рогатыми драконьими головами на резных штевнях. Какие длинные ряды щитов, "лун корабля", блестят на бортах начищенными умбонами*! Не меньше двадцати пар гребцов на каждом корабле! И как их много! Не меньше полутора десятков! На них можно перевезти целое войско..."
"Вдруг туман сам разорвался, блеснул свет. Ингвильда увидела Волчий камень, а перед ним на земле лицом вниз лежал человек, возле его плеча и шеи быстро расползалось пятно свежей крови. Ингвильда вскрикнула, сама не зная, вслух или только в душе, - она узнала в лежащем отца, его широкие плечи и разметавшиеся рыжеватые волосы с тонкими нитями седины. Снова вспыхнул яркий золотой свет и поглотил виденье; в глазах потемнело, но тут же Ингвильда увидела настоящую темноту. Где-то в стороне ярко горел костер, освещая огромное дерево, то ли дуб, то ли ясень. На ветке его тяжело качалось что-то большое, вытянутое, страшное. Нечеловеческое лицо мелькнуло перед взором, искаженное диким страданием, темное, как лик самой Хель, в ушах раздался короткий сдавленный хрип. Каменный грохот обрушился на Ингвильду, она ощущала, как тысячи и тысячи камней валятся сверху прямо на нее, с громовыми раскатами летят огромные валуны, подскакивают на уступах, мелкая галька скатывается по ее голове и плечам. Ингвильда чувствовала над собой эту каменную лавину и едва могла удивиться, что остается живой. И вдруг камнепад растаял, наступила тишина, видения погасли".
Следующие четыре отрывка показывают нам умения Ингвильды - ясновидение. Первые два отрывка рассказывают о том, как это умение только проявлялось, и юная прорицательница не умела им управлять. Ей снились сны, или вдруг просто приходило знание о чем-то, но сознательно вызвать его не могла. Но впоследствии, посредством сильного душевного потрясения Ингвильда сумела научиться вызывать видения, в начале используя воду, а затем просто сосредотачиваясь на объекте, о котором хотела вызвать видение. Это говорит о том, что Ингвильда вполне могла стать известной и умелой вёльвой, так как сумела за короткий срок от неясных вспышек озарения развить свой дар до контролируемых видений.
Вернемся к Хёрдис, которая специализировалась на практической стороне сейда и мало отношения имела к прорицаниям. Однако и ее не обошло стороной это свойство сейда. Ей пришлось предрекать будущее, впрочем, ничего хорошего она не предсказала. Однако, в отличие от сестры, Хёрдис приходится соблюдать обряд, видение не приходит к ней как дар, ей приходится вызывать их, взывая к духам, принося им жертву и исполняя сейдические песни-заклинания.
"Наконец все было готово. С кабаном, конечно, она бы не управилась, но поросенок был ей вполне по силам. Перерезав ему горло, Хёрдис дала крови вытечь на камни очага, потом вспорола поросенку брюхо, выпустив внутренности. Хозяева и челядь толпились в стороне, почти не дыша. Хёрдис встала на колени перед очагом, протянула к огню руки, исчерченные угольными рунами и залитые кровью, и пронзительно запела:
Силу земли,
и студеного моря,
силу горячей
жертвенной крови
все я беру
и Норн вопрошаю!
В небе слежу
я валькирий полет;
в крови горячей,
в утробе кабаньей
вижу я грозный
богов приговор!
Вижу огонь я
над долом до неба,
мчатся по небу
кровавые тучи;
воинов кровь
