— Я просто реалист, какой была и Симона. Она хотела за счет связей Доминика подняться по социальной лестнице, используя наши с Лоу спины в качестве ступенек. Удерживать его на публике отдельно от нас, было единственным способом достичь её целей. Потому что о женщине, которая спит с двумя братьями и их другом, быстро распространились бы разные домыслы, и она навсегда стала бы шлюхой.

— Ты был влюблен в неё.

«Ничем другим не объяснить его горечь».

Райли задумался, а затем покачал головой.

— Я был влюблен в фантазию о ней. В мечту о тех отношениях, которых хотел. Симона открыла мне глаза.

— Нет, Симона продемонстрировала, каким ужасным человеком она была.

— Она хотела того же, чего и все женщины.

— И что же это, по-твоему? Для меня это любовь и дружба. Быть нужной и желанной.

Мужчина фыркнул.

— Деньги, уважение и место в обществе.

— Вау. Здорово она тебя обработала. Я удивлена. Никогда бы не подумала, что ты просто безропотно подчинился и согласился с этим. Либо ты любил её всем сердцем, либо ты не такой, каким мне показался.

Райли хмуро взглянул на девушку.

— Я не любил её.

Если это было правдой… было похоже, что он добровольно отказался от многого ради женщины, которой не принадлежало его сердце.

— Но ты же собирался позволить ей диктовать условия всю твою оставшуюся жизнь?

Его циничная улыбка вернулась.

— О, пожалуйста. Ты пытаешься сказать мне, что не позволила бы Грэгу Дженсену влиять на тебя? Ты уже это сделала. Ты запросто избавилась от того, что двадцать пять лет хранила для брака, чтобы подарить Грэгу старый добрый трах. Поэтому на твоем месте я бы не стал сильно распинаться о том, что ты не прогибаешься.

— Ты думаешь, я спала с Домиником и Лоу, потому что собираюсь вернуться к Грэгу?

— Конечно. Грэг собирался стать твоим мужем, и ты хранила себя для него. Раздвинув ноги для моего брата и Доминика, ты, вероятно, почувствовала себя сильной. Была ли месть сладкой?

«Так и было, но не по тем причинам, о которых он думал».

— Я не берегла себя. Просто меня никто никогда не волновал настолько, чтобы я захотела с ним спать.

— И тем не менее, тебя заинтересовали мои братья всего через пару дней после того момента, как мы, накачав наркотиками, похитили тебя и разрушили твой мир. Да, я верю в это.

«Но так и было». И Кинли начинала думать, что, возможно, её любовь и будущее стоят того, чтобы за них бороться.

— Мне все равно, во что ты веришь, Райли. Я знаю себя. Я знаю, что делаю и что чувствую. Я действительно испытываю привязанность к твоему брату и Доминику, и для меня это имеет большое значение. И то, что я спала с ними, произошло не из мести, а чтобы сделать шаг вперед в жизни. Тебе этого не понять, потому что ты цепляешься за прошлое. Какая-то женщина ранила тебя, ты до сих пор не можешь отпустить это, поэтому выливаешь всё это на меня. Прекрасно, но остановись и подумай, что я — не ты. Грэг ранил меня. Бекс ранила меня. Мой отец ранил меня. И угадай, что? Я не позволю им разрушить мою жизнь. Я не позволю им изменить меня. Может быть я наивная и глупая, но не оставлю попыток найти любовь. Меня не волнует, как это произойдет. Произойдет ли это с одним, двумя или тремя мужчинами, я приму это. Меня не волнует, что подумает остальная часть мира, потому что никого не волновало, что мой жених собирался убить меня. Это волновало только тебя, Доминика и Лоу. И это всё, что имеет для меня значение.

— Это заботило нас не из-за тебя, — вылетевшие слова словно царапали. Это больно, но потом, кажется, мужчина решил показать свою версию правды. — Но сейчас всё по-другому. Я не могу изменить то, что ты чувствуешь.

А еще Райли не мог выбирать для неё настоящее. Отныне никто не сможет решать, какой будет Кинли Коул и что она должна делать. Никто не сможет изменить ту сокровенную часть, которая заполняет её сердце, несмотря на все доказательства того, что это не сработает. Она отказывалась верить, что, в конце концов, останется одна.

— А ты не думаешь, что мы изолированы здесь на Аляске и им просто нужно снять сексуальное напряжение? Или что они жалеют тебя?

Очередная вспышка боли.

«Пора уходить. Если Райли хочет изливать на неё свою желчь, ей нужно держаться от него подальше. Та женщина разрушила его, и он даже не хочет восстанавливаться». Но вопрос преследовал. «Неужели Лоу жалел её?» Девушка обдумала это… «Нет». Она чувствовала его заботу. Возможно, это не любовь, но Лоу что-то чувствует к ней. Это не было строго похотью или желанием. И Доминик Энтони не будет с кем-то спать просто из жалости.

Райли смотрел на Кинли с вызовом, испытывая её. Какой-то зверь, сидящий внутри него, хотел, чтобы она сражалась с ним. Он просто продолжал бросать ей вызов, а затем возвращал, когда она пыталась уйти. Он вел себя, словно ребенок, не знающий, как выбраться из темного угла, в который сам залез. Гнев сменился сочувствием. Райли любил и терял. Он не знал, как найти дорогу назад. Это было грустно, но попытка просто отгородиться — не поможет.

То, как сильно он отдалился, вероятно, могло стоить ей всего. Но все же она не позволит изменить то, кем она стала, и то, во что поверила.

Кинли не колебалась. Она просто подошла ближе и обняла мужчину, прижавшись щекой к его груди.

— Мне так жаль.

Он напрягся рядом с ней.

— Что ты делаешь?

— Предлагаю тебе то, чего не делала Симона. Она не заслуживала вас троих. Знаю, ты скучаешь по ней, но нужно отпустить её и найти того, кто будет любить тебя. Вы трое заслуживаете женщину, которая будет с вами заодно и с гордостью станет вашей женой. Не иди на компромисс и не останавливайся, Райли. Ты получаешь это навсегда. Ты должен бороться. Я недавно это поняла. Не позволяй никому отнять у тебя это.

Райли молчал и недоверчиво смотрел на Кинли.

Девушка сделала шаг назад, чтобы заглянуть в его глаза.

— Найди ту, кто сделает вас всех счастливыми. Знаю, что это буду не я, потому что не интересую тебя, и, когда настанет время, просто спокойно уйду. Просто позволь мне эти несколько дней с ними. Позволь мне узнать, что значит иметь любовника. Знаю, что к тому времени, когда мы будем должны вернуться в реальный мир, это все разрушится. Но разве до тех пор мы не можем хорошо относиться друг к другу?

Он вскинул руки, вырываясь из её объятий.

— Что ты делаешь? Я ужасно вел себя с тобой.

— Я просто была с собой честна. Тебе больно, а я не из тех людей, которым на это плевать. Поэтому и предлагаю тебе утешение.

Зная, что не сможет вынести осуждения в его взгляде, Кинли опустила глаза и снова приблизилась к Райли. Но, прижавшись, она испытала шок, когда ощутила его возбуждение.

Тихий внутренний голосок подталкивал девушку к действиям. Если Доминик и Лоу любили доминировать и предпочитали делить женщину… возможно, Райли тоже желает определенного контроля.

— Сэр.

— Блять.

Внезапно он обхватил её одной рукой, притягивая ближе к себе. Другой рукой Райли прошелся по волосам девушки, сжимая в кулак пряди. Дернув за них, он заставил Кинли встретиться с ним взглядом. Она зашипела.

— Ты сошла с ума, Кинли. Это не сработает. Не получится.

Она чувствовала рядом с собой биение его сердца. Его член, ставший ещё тверже, упирался в живот.

Пульс Кинли ускорился втрое, девушка с мольбой в глазах смотрела на мужчину.

— Получится. Не сдавайся. Правильная женщина, которую вы все сможете полюбить, где-то рядом.

— А что если эта женщина не сможет полюбить меня? Что если я тот, кто всё испортит?

— Не испортишь. Просто поверь и дай ей шанс.

Она так сильно хотела стать этой женщиной. Её тело так и льнуло к нему.

Казалось, целую вечность Райли ничего не говорил. Он просто вглядывался в лицо Кинли, словно пытался прочесть её мысли и чувства. Напряжение между ними нарастало, становилось сильнее. Живот девушки стянуло узлом, тело пульсировало от волнения.

— Даст ли она мне шанс?