— Ты так сильно нужна мне, зверушка. — «Боже, как эгоистично это прозвучало». Он покачал головой. — Если тебе слишком больно, скажи мне «нет», я пойму.

И он действительно поймет, потому что только сейчас осознал, что счастье и покой этой женщины для него всё.

— Я в порядке, Доминик, — Кинли обхватила ладошками его лицо, и внезапно мужчина почувствовал себя значимым. Это, наверное, глупо, но просто на мгновение он стал дорог единственной женщине, которую ставил выше остальных. — Ты тоже нужен мне.

— Возьми меня.

В сексе он никогда не позволял женщине быть сверху. Доминик всегда был хозяином положения, нависая над женщиной или трахая её сзади. Но сейчас ему хотелось, чтобы Кинли возвышалась над ним, словно богиня, берущая его и получающая удовольствие.

Мужчина изменил положение, сдвинув ноги, чтобы девушка могла его оседлать. Его член напрягся, и жемчужная капля — свидетельство его желания — выступила на кончике.

Кинли ахнула, вздрогнув всем телом, — Что ты имеешь в виду? Ты хочешь, чтобы я была сверху?

Оказавшийся, внезапно, рядом Лоу вручил ему презерватив. Они не имели права пренебрегать защитой. Втроем мужчины договорились: когда наступит подходящее время, то они откажутся от презервативов. И это будет означать, что женщина, рядом с ними, стала той единственной. Использование презервативов было коллективным правилом, своеобразной кровной клятвой в том, что они обязаны заботиться обо всех детях, появившихся в результате такого союза. Конечно, Лоу и Райли имели на то свои причины. У Доминика они тоже были.

Он хотел, чтобы у его детей был хотя бы один любящий родитель. Его собственное детство было лишено этого. Своей семьей он считал Кэрри, Лоу и Райли, для него они были благословением. Но для своих детей он хотел большего. Потому что знал, рядом с Лоу и Райли он мог обещать своему ребенку счастливую жизнь.

И Кинли скорее умрет, чем позволит своему ребенку расти без любви. «Боже, она пожертвовала практически всем ради тех, кто её не заслуживает. Что же она готова будет сделать для ребенка, которого родит? Все без исключения. Она никогда не перестанет делиться своим сердцем со своими малышами».

— Да, — ответил он ей.

Его голос стал низким и хриплым. Доминик хотел, чтобы девушка взяла столько, сколько сможет. У неё будет достаточно времени, чтобы ублажать его. А сегодня он хотел отдаться ей. Хотел стать её частью в эту ночь — ночь, когда она стала женщиной.

Его внутренний Дом настаивал на том, чтобы пометить её каким-нибудь символом собственности. Но мужчине внутри него нужно было просто ощущать её рядом с собой, частью себя, когда она примет его.

«Черт, ему нужна жена».

Он не осознавал этого, пока не встретил Кинли. Он так долго ждал, когда подходящая женщина своим сердцем объединит его с братьями и превратит их в настоящую семью.

«Ему нужна Кинли».

Первые движения девушки были довольно неуклюжими. Она широко раздвинула ноги, оседлала его и, опустив взгляд, посмотрела туда, где её сочное тело должно было принять его. Кинли глубоко вдохнула, затем стиснула член Доминика, приподнимая тот вверх.

— Эй, детка, мы пока не готовы, сначала презерватив, — Лоу передал ей маленький пакетик из фольги.

Она взяла его с легким намеком на улыбку, — Да, Лоу.

Доминик стиснул зубы, как только девушка вскрыла упаковку, и начала натягивать презерватив с немного большим изяществом, чем ожидалось.

— Где ты научилась этому, зверушка? — прохрипел он.

— Я собиралась замуж, поэтому тренировалась, — она сжала пальцами кончик презерватива и раскатала его по всей длине. — Но мы использовали бананы. Ты больше, чем банан.

«Боже, он сильно надеялся». Она убивала его. Доминику пришлось закрыть глаза, пока Кинли раскатывала презерватив по всей длине его члена — так осторожно и неторопливо, словно успокаивала его измученную желанием плоть. Мужчина стиснул зубы, чтобы не кончить девушке в руку, как подросток.

— У меня получилось! — Кинли так была горда собой.

А все, чего хотелось Доминику, это заставить девушку опуститься на его член, чтобы он смог проникнуть в неё каждым своим дюймом.

Ему потребовалось собрать все силы, чтобы не двигаться, пока она устраивалась над ним. Маленькая ручка Кинли снова ласково коснулась члена, проверяя, как надет презерватив. Дом напряг каждую мышцу своего тела, чтобы сдержать нарастающее от её прикосновений возбуждение.

А затем девушка зависла над самой головкой. На какое-то время её глаза закрылись. Но потом ресницы взметнулись вверх, открывая его взору эти яркие глаза, пока Кинли медленно опускалась на него. Не отводя глаз, он обхватил её бедра и начал приподниматься, обещая и клянясь заботиться о ней всегда.

Тугое жаркое лоно девушки сжимало его. Доминик был прав. Лоу не забрал её невинность, и сам он тоже не сможет. Она всё ещё была такой же неиспорченной, как и всегда. И каждый, кто попытается забрать эту её непорочность, будет раздавлен Домиником Энтони. Он будет защищать её чистоту до самой смерти.

Кинли вбирала его понемногу, восхитительно медленно. Он наблюдал, желая запечатлеть в памяти все детали этого момента. Мужчина запоминал малейшие изменения в выражении лица девушки, пока она опускалась на его член. Он замечал, как при каждом вдохе и выдохе покачивалась её грудь. Запоминал, как ощущаются её широко раздвинутые бедра в его руках, пока она готовилась принять его. Это зрелище останется выжженным в его сознании — как её раскрытая для него розовая плоть опускается, и его член исчезает в её жаре.

«Тугая». Она была такой чертовски тугой. Доминику пришлось стиснуть зубы от удовольствия, когда её стенки крепко сжали его. Он долго не продержится. Осознание того, что Лоу забрал её девственность, почти заставляло его кончить. На самом деле, нахождение внутри неё его почти убивало.

— Он никогда не делал этого, детка, — Лоу смотрел на них из-под прикрытых от желания век. Кинли начала легкие скольжения вверх-вниз, с каждым разом постепенно углубляясь.

— Я думаю, наоборот, он много практиковался, Лоу.

Его друг хихикнул, — Я имею в виду, он никогда не отдавал контроль, как сейчас. Ни разу за все те годы, что я его знаю. Ты особенная.

Кинли пристально посмотрела на Доминика, взгляд её глаз наполнился нежностью. Она погладила его щеку, пройдясь ладонью по легкой щетине.

— Для меня вы оба особенные. Я никогда не забуду тебя.

Ей и не придется. Он будет ждать столько, сколько ей потребуется, и потом он введет её совсем в другой мир. Ему хотелось убедиться, что она поймет радость подчинения.

Он протянул руку, чтобы поиграть с её клитором, его пальцы увлажнились её соками.

— Я позабочусь о том, чтобы ты не смогла забыть меня, зверушка. Наступит завтра, и ты поймешь.

К тому времени он станет её Мастером. Теперь пути назад нет. Прежде чем она поймет, что происходит, он наденет на неё свой ошейник. Кинли будет принадлежать ему и Лоу. Если Райли, в конце концов, высунет голову из задницы, Доминик будет рад принять его к ним.

«Лоу был прав — она единственная».

Глаза девушки расширились, когда мужчина прижал к её клитору палец, двигая им по этому чувствительному местечку.

— Я не могу. Только не снова.

— Да. Снова. Ты кончишь столько раз, сколько я скажу. Ты получишь столько удовольствия, сколько мы сможем дать тебе, зверушка. Кончи для меня сейчас.

Доминик надавил на клитор сильнее, одновременно глубоко вонзая в лоно девушки свой член.

Рот Кинли открылся, глаза расширились. Она кончила с громким криком, её кожа великолепно покраснела, а киска пульсировала вокруг его члена. Она являла собой потрясающее зрелище. И знание того, что это он подарил ей такое наслаждение, только усиливало его возбуждение.

После этого Доминик уже не мог сдерживаться. Он перевернул девушку на спину, схватил за бедра и, словно одержимый, стал вонзаться в неё снова и снова. Как бы ни было ей больно сейчас, он позаботится об этом потом. Но, черт возьми, сейчас ему нужно быть внутри неё. Ему нужно раствориться в ней.