Тут я перестала пятиться и, четко глядя в левый глаз совсем уж начавшему заговариваться пилоту, отчетливо произнесла:
— Эй! Я вам не сопливая девчонка, меня знают и ищут. И у меня есть деньги, много денег. Я вам заплачу! Только отвезите меня туда, где есть связь с Ново-Плесецком.
Но все мои потуги пропали втуне — потный боров продолжал переть на меня, как танк, явно ничего не слыша. Только хохотнул в ответ:
— Конечно, заплатишь! И не один раз… каждому… — от его ухмылки начинало конкретно мутить. — И к чему деньги… какие деньги у мертвых? У тебя и так есть, чем расплатиться… И здесь, и в лагере… этим тоже что-то останется…
Тут поехала в сторону боковая дверь коптера. Правда, открылась она всего ладони на две и застряла, видимо во что-то упершись, изнутри последовал взрыв мата, и в щель высунулась еще одна рожа, заорав:
— Стоять! Некрофил чертов, хватай девку и волочи сюда! Я сегодня весел, а твоя очередь все равно в самом конце — ты же не любишь, когда шевелятся.
В ответ внутри коптера заржали, а моего преследователя слегка перекосило.
А вот дальше я поступила так, как ни за что не сделала бы раньше. Вместо того чтобы в ужасе с визгом броситься наутёк и быть через миг пойманной за шкирку уже без всякой надежды на благоприятный исход — не мне соревноваться в силе с тренированным мужиком, я открыто ему улыбнулась и, со словами — ‘заплатить так заплатить, всегда мечтала о стольких сильных мужчинах’, шагнула вперед. Пилот от удивления так и замер на мгновение, с широко расставленными руками, оставалось только этим воспользоваться и на втором шаге ударить коленом в пах.
Слава богу, прием сработал именно так, как обещали на курсах самообороны: реакции противника вполне хватило, чтобы успеть поднять собственное колено защищая самое дорогое, но на столь легкую победу никто и не рассчитывал — моя нога резко распрямилась и носок со всего маха врезал ему по подъему стопы. И всё! Вместо попыток схватить или напасть агрессор теперь прыгает на одной ножке, ухватив ручками пострадавшую конечность. Такой удар очень болезнен, и бедолага разом забыл обо всех планах на вечер.
Мне именно это и нужно. Воспользовавшись тем, что ближайшая опасность временно выведена из строя, выхватила оружие и прямо через голову пилота, благо он согнулся в три погибели, дважды выстрелила по коптеру.
А вот дальше всё пошло наперекосяк уже в моих планах, если в пустой голове в этом момент действительно был план, и я не придумала его потом, задним числом. Пользуясь замешательством остальных, я специально целилась повыше, чтобы пули ударили рикошетом от потолка машины, а я могла драпануть в не такой и далекий лес, где меня вряд ли поймают, если вообще будут ловить — охотники, скорее всего, просто не рискнут связываться с настолько отмороженной дичью. Эти мерзавцы обычно не отличаются смелостью, и риск получить даже случайную пулю должен был их остановить.
Но все пошло не так. Во-первых, по коптеру, казалось, выстрелили из пушки — все стекла с моей стороны будто взорвались, открывая внутренности машины, да и металлические поверхности украсились какой-то рябью. Во-вторых, пилот, получивший два выстрела над самым ухом, взвыл нечеловеческим голосом и, ухватившись руками уже за голову, рухнул вперед, едва не придавив меня заодно. Пришлось отпрыгивать, и несколько драгоценных секунд были потеряны, пока я смотрела на катающегося по земле человека, верещащего при этом как недорезанная свинья, и пыталась придумать, что же мне дальше делать.
Внезапно боковая дверь коптера резко сдвинулась до конца, и мне навстречу выпрыгнул одетый в экзоброню охранник. Сердце таки пропутешествовало в пятки, но на то у него имелись веские причины — я оказалась с револьвером против почти неуязвимого бойца. Благодаря экзоскелету, он намного превосходил меня в силе и скорости, а уж оружия у него…
Револьвер, еще миг назад казавшийся грозным аргументом, явно уступал разворачивающейся в мою сторону штурмовой винтовке. Вот только, едва сделав пару стремительных шагов, закованная в латы фигура, вдруг остановилась подняв забрало шлема. Удивленно посмотрев на меня, боец произнес — ‘Сууука…’, а потом его левая нога подломилась, и он неловко завалился назад, придавив собственные пятки. Из левого колена на несколько метров вперед била гидравлическая жидкость, как я потом поняла, а в тот момент считала, что это кровь. Мужик неловко ворочался, пытаясь совладать с враз ставшей неподъемной массой брони и сопротивлением поврежденного экзоскелета, что в моем неискушенном представлении выглядело как настоящая агония.
И опять я потеряла несколько драгоценных мгновений, разрываясь между противоречивыми чувствами. А в следующий миг, через дальнюю от меня грузовую дверь машины, выпрыгнули и моментально откатились в стороны еще два силуэта, кажущихся роботами из-за аналогичной защиты. На одном инстинкте самосохранения я шарахнулась в сторону и, совершенно неожиданно для себя, но что более важно — для охранников Корпорации, очутилась в какой-то почти заросшей травой канаве. Куда благополучно ухнула, рассадив локти и колени.
К счастью, оглушенная падением, я не успела даже встать на четвереньки, когда по верхнему краю канавы наверно сама Смерть махнула своей косой — поднятые десятками шаровых пуль столбы земли буквально превратили день в ночь, забросав меня и всю округу пучками травы и прочим мусором. Оставалось только скорчиться на дне в позе эмбриона, закрывая руками голову и стараясь заодно прикрыть глаза и уши, и ждать неминуемой смерти. Первым вернулся слух, от зрения из-за поднятой вверх земляной пыли толку было чуть. Если точнее, то видно было не дальше, чем на расстояние вытянутой руки.
— Идиот! Ты, что, ее на части разнес?!
— Вроде нет, кажется, она куда-то просто провалилась… — ответил более молодой, но гораздо более хриплый голос.
— А, точно. Тут промоина. Заходи с другой стороны, будем брать!
— Да эта ж сука же Миху подстрелила!
— Заткнись! Это приказ!!! — старший пару секунд подумал и добавил весомо. — Всего лишь задела. Не той головой подумал, вот ему и поделом. А сучку брать только живой и невредимой. Понял? Зацепишь, я тебя рядом с ней раком поставлю! Она нам за все ответит…
От тона последней фразы на душе заскребли кошки, но самое главное здесь и сейчас я услышала — стрелять в меня не будут. Это был шанс. Потому с бесстрашием обреченной я вскочила и, отправив еще два выстрела в сторону голосов, перепуганным зайцем рванула в лес.
Увы, надежд на спасение лес не оправдал. Он был слишком светлым, без серьезного подлеска и по нему преследователи легко гнали меня куда хотели. Даже с некоторой ленцой. Все это, правда, дошло много позднее, после просмотра очередного кошмара, а пока металась из стороны в стороны между выстрелами. Шаровые пули тяжелых гауссовых ружей, с которыми при помощи экзоскелетов легко управлялись охранники, поднимали столбы земли то слева, то справа. И легко расщепляли стволы деревьев толщиной в обхват. Развлечение продолжалось минут пятнадцать, пока сердце не стало колотиться в горле, и даже до меня дошло, что со мной просто играют, дожидаясь пока от страха и напряжения не упаду без сил.
Оставалось лишь принять бой, пока это вообще было еще возможно, и я кубарем скатилась в первый подвернувшийся овраг, не замечая ушибов. И чудом ничего себе не сломав, нырнула в переплетение ветвей рухнувших вниз деревьев. В шевельнувшиеся было наверху кусты я всадила три оставшиеся пули, порадовавшись раздавшимся оттуда матюгам, и только после этого поняла, что натворила.
Идеальная для обороны позиция — подойти ко мне можно было только спереди, и до ближайшего поворота не больше тридцати метров, даже ребенок не промажет, превратилась в не менее идеальную ловушку — в револьвере остался один патрон на двух моих противников. Протянутая к поясу рука вместо сумочки с патронами схватила только пустоту. Где осталось это элегантное воспоминание о прошлой жизни одному богу известно.
В миг образовавшейся тишины во весь рост встала дилемма, которую очень любят режиссеры героических фильмов, но которые очень неприятно решать в реальной жизни — ‘подарить’ последнюю пулю противнику, или стреляться самой?! Жить хотелось очень сильно, но увы, если мне улыбнется удача то, даже подстрелив одного из преследователей, в руки второго я попаду живой… И очень быстро пожалею об этом.
