– Ты совсем чокнутая? – услышала я за спиной. – Вернись! Обещаю быть паинькой.

Я сняла босоножки и зашлепала прямо по лужам, поднимая тучу брызг.

Только в море чувствуешь себя по-настоящему свободной. Вдох-выдох, лазурная синева перед глазами, солнце над головой и безбрежный простор, уходящий за горизонт. Когда я плаваю, то забываю обо всем – о том, что дед снова начал тайком курить (как безмозглый пятиклассник, ей-богу!), что нужно, наконец, серьезно поговорить с Кириллом и что я все еще не решила, как жить дальше. Решу потом. А сейчас – только море, чайки и я.

Полежав несколько минут на воде, я опустила очки со лба на глаза и решила продолжить заплыв, как вдруг увидела моторку с бравыми спасателями на борту. На носу сидел грозный Лапоть, корму украшал собою Ерш. Они гнались за каким-то несчастным, что посмел заплыть за вторую линию буйков.

Тех, кто заплывает за первый ряд красных шариков, они не трогают – пусть себе люди резвятся, чувствуют себя дерзкими нарушителями границ и крутыми пловцами. Но второй ряд, оранжевый – это уже запретная зона. Здесь носятся катера и скутеры, и есть реальная опасность остаться без головы. Я тут плаваю только потому, что хорошо знаю, где можно пересекать водную трассу, а где нет, и перемещаюсь, в основном, вдоль обочины. Ну и еще потому, что на меня легче махнуть рукой, чем постоянно вылавливать и водворять на берег.

Я приблизилась к ним в разгар разъяснения правил и выяснения отношений.

– То есть для кого-то это запретная зона, а для кого-то нет? – удивлялся пловец.

– Хочешь, чтобы тебе полбашки мотором оторвало? – кипятился Ерш.

– То есть это опасно?

– А то.

– А почему она здесь плавает? – он кивнул на меня.

Опять он! И пока меня не узнал, что неудивительно – очки закрывают пол-лица.

– Так это ж Русалка, кто ей запретит, – буркнул Ерш.

Глаза пловца чуть не выскочили из орбит.

– Кто? – обалдело переспросил он, косясь в мою сторону.

– Не кто, а где, – оборвал его Лапоть. – Ты сам обратно поплывешь или тебя выловить багром? – Он помахал вышеупомянутым крючковатым орудием.

– Русалка? – все еще недоумевал пловец.

Да, некоторые именно так меня называют. Хотя мое имя по паспорту – Руслана. Мама придумала, очень оригинальная женщина. Я предпочитаю зваться Ланой, но друзья и враги часто зовут меня Рустиком. Я не отзываюсь.

Помахав рукой спасателям и их жертве, я развернулась и поплыла в сторону заходящего солнца. На берег мне еще рано.

– Ну, значит, взял я одеяло и повел ее на крышу. Звезды, романтика, все дела. Жарил ее до утра, вообще не выспался. – Ерш широко зевнул. – Сегодня лягу часов в девять.

Еще один романтик из клана неутомимых охотников. Как они осточертели!

– Вот ты зараза, – произнес он, увидев меня.

– Чего это?

Я остановилась, взяла висевшее на перекладине спасательной вышки полотенце и стала вытирать волосы, с которых капала вода.

– Специально, что ли, за буйками маячишь, когда мы нарушителей вылавливаем?

– Вообще нет. Совпадение.

– Сегодняшнего-то чуть Кондратий не хватил, когда я сказал, что ты Русалка.

Ерш захихикал, Лапоть расплылся в улыбке.

– Ну а что: волосы подходящие, купальник зеленый, да еще и хвостом машешь. Ты, вроде, в ластах была?

Я неопределенно махнула рукой. Что касается ласт, у меня есть свой секрет, но Ершу и Лаптю знать его не обязательно.

– Слушай, а что ты делаешь сегодня вечером? – предпринял свою ежедневную попытку Ерш, изучая крой моего купальника.

Купальник у меня, кстати, очень скромный, спортивный, ничего не подчеркивает. Я в нем даже слегка на мальчика похожа. И он вовсе не зеленый, а изумрудный.

– Пойду с тобой на крышу звезды смотреть, – съязвила я. – Выспись уже. У тебя с начала лета мешки под глазами, как у шарпея.Смотри, загнешься от истощения.

– Я полон сил, как свежий огурец! – прокричал Ерш мне в спину.

Лапоть добавил еще что-то, чего я не слышала и слышать не хотела, и они громко заржали.

– Нет, ну не может этого быть!

А я про него уже совсем забыла. Неужели он сидел тут и ждал целый час? Или даже больше. Я, когда плаваю, вообще забываю о времени. Хотя, почему ждал? Это же пляж, тут люди загорают. Это я не люблю лежать на солнце, поплаваю и сразу ухожу, а приезжие обожают подставлять бока ультрафиолетовым лучам.

Я вздохнула и молча прошла мимо. Может, если не обращать на него внимания, все как-то само рассосется? Утренний запал прошел, читать ему нотации не было никакого настроения.

Он, к сожалению, не растворился в воздухе, а, наоборот, догнал меня.

– Третий раз за одни сутки – это точно судьба, – сказал он и пошел рядом, приноравливаясь к моему темпу.

– Судьба – это так романтично, – скривилась я.

– Не в настроении?

– Устала.

– Еще бы, не устала. Ты же плавала как заведенная два часа кряду. Я, конечно, не знал, что это ты. Думал: может, и правда, Русалка. Мало ли кто в этом вашем Черном море водится.

Я хмыкнула.

– Я прямо со страхом ждал, когда она, то есть ты, из воды выйдет. А вдруг бы у нее был хвост?

– И как бы в таком случае она, то есть я, вышла бы?

– Ну, видимо, никак. – Он развел руками. – А раз вышла, значит, не нечисть.

– Уверен?

– Не-а. Разве с тобой можно быть в чем-то уверенным? Ты вся такая внезапная. То под холодный дождь сиганешь, то в подсобку затащишь и заставишь в окно прыгать.

– Ну, извини.

– Да ты что! Я в восторге.

Отель неумолимо приближался, пора было что-то предпринимать.

– А ведь я тоже неплохо плаваю. Очень даже неплохо, – выдал он.

Я посмотрела на него с недоверием.

– Да правда! Я в детстве в спортивную плавательную школу ходил. У меня даже был какой-то там разряд.

– Хороший мальчик.

Он сделал вид, что не заметил моего сарказма.

– Если бы не эти троглодиты, я бы тебя легко поймал за хвост.

– Не думаю.

– Спорим?

А что, хороший способ отвязаться от него раз и навсегда.

– А каковы ставки?

– Если я тебя догоню, ты пойдешь со мной на свидание.

– На романтическое?

– Это уж мне решать. Я же победитель.

Ага, держи карман шире.

– А если ты меня не догонишь?

– Ну, я не знаю… Ты не пойдешь со мной на свидание.

– Это само собой. А ты до конца своего отпуска ни разу не подойдешь ко мне. И никак, ни прямо, ни косвенно, не будешь мне докучать.

– О! Ничего себе. Очень высокие ставки. Если я проиграю, это будет прямо-таки полное фиаско.

– Испугался?

– Я хорошо плаваю.

– Не сомневаюсь.

– Дистанция – километр. Или около того.

– Согласна.

– Ну, тогда по рукам.

Он протянул руку, я протянула свою. Его рука была теплой, рукопожатие крепким и чуточку более долгим, чем того требовали обстоятельства.

– У тебя рука ледяная. Замерзла?

– Нет. Просто у нас, русалок, кровь холодная. И зеленая.

– Видимо, поэтому, вас русалок, так и хочется согреть…

– Встречаемся на этом самом месте завтра, в семь утра, – перебила его я.

– Во сколько? – он даже остановился.

– Ты же не хочешь, чтобы тебя вылавливали багром? Спасатели приходят к восьми. Неявка приравнивается к проигрышу.

– А-а, это…

– Сегодняшний вечер я посвящу моральной подготовке к заплыву. Тебе советую сделать тоже самое. И лечь спать пораньше. Так что спокойной ночи!

Я прибавила шагу и свернула к служебному входу.

– Эй!

Не очень вежливо, но я оглянулась.

– Как тебя зовут?

– Ты слышал.

Я поднялась на чердак и принюхалась. Ну, точно. Опять курил. Ну, что с ним будешь делать?! Знает же, что нельзя, что снова может быть приступ. Врач ему тогда ясно сказал: хотите еще пожить, бросайте. Он, вроде, согласился, но надолго его не хватило. Тайком покупает сигареты и курит на чердаке, скрываясь от меня. Как мальчишка, ей-богу!