– Паш, а тебе это зачем? Это ж не твоя работа, – продолжала недоумевать Соня.

– Не скажи, – ответил Павел, – это я не сам придумал, меня умные люди научили, надеюсь, ты не сомневаешься, что папа глупого совета не даст? Сейчас с журналистами нужно дружить. Я этому Роме свои мысли в голову забил, так что следующую же операцию, которую мы будем проводить, буду комментировать я. И следующую за ней – тоже. И пятую. Пока в сознании нашего начальства прочно не засядет моя фамилия. Пока она не начнет ассоциироваться с хорошим сотрудником, который уверенно говорит с экрана. Им такие нужны.

Соня понимала как никто другой, что означает для творческого человека выход на публику. Это особое состояние, это подъем, который трудно описать тому, кто никогда не выходил на сцену или на телеэкран. Но Павел? Он когда-то писал песни… Может, это желание показаться идет оттуда? Хотя вряд ли. Песни он перестал писать, несмотря на то что Соня сто раз упрашивала.

Не прошло много времени, как Павел добился, чего хотел. Разумеется, Роману Величко он не раскрывал истинные механизмы своего к нему интереса. Ему Павел преподносил свои идеи в совершенно ином ключе.

– Понимаешь, – говорил он Роме, – сейчас престиж нашей профессии в обществе очень низкий. Мы все должны его повышать, для тебя это вообще главная задача. У меня, конечно, цели другие, мое дело ловить преступников, но мне не может быть безразлично, как относятся в обществе к сотруднику милиции. Мы должны показывать, что не зря тратим деньги налогоплательщиков, не зря едим свой хлеб. Но до сознания человека это по-настоящему дойдет только тогда, когда мы, соответственно, это покажем или расскажем. Если это будет интересно, если люди будут видеть: то, что мы показываем, – правда, а не какие-то отчеты. Рома, я правильно рассуждаю?

– Правильно, Паш, – отвечал коллега, – я даже не ожидал, если честно, что найду себе единомышленника. Ты же знаешь, менты не очень любят телевидение, прессу, неохотно идут на контакты. Мне-то они все расскажут, а потом сам думай, что со всей этой информацией делать. Только какого-то большого начальника не надо уговаривать дать интервью, особенно когда время отчетности. А вот сделать что-то оригинальное, современное – с этим большие проблемы. А вот с тобой интересно, ты мыслишь правильно. Давай сделаем постоянную рубрику в нашем «Патруле», ты будешь ее комментатором. Согласен? Решайся!

Павел изобразил некоторое замешательство, но на самом деле это было как раз то, на что он надеялся и на что рассчитывал. На областном телевидении выходила еженедельная передача, которая выпускалась усилиями телевизионщиков и пресс-службы УВД. Именно что усилиями. Передача была из рук вон плохая, в те времена пресс-службы органов внутренних дел еще не были укомплектованы профессионалами, и возможности телевидения, во всяком случае, в провинции, еще не использовались в полной мере. Павел придумал новую рубрику для телепрограммы, которая должна была рассказывать о всевозможных фальсифицированных товарах, бесчисленных лохотронах, коих в то время организовывалось великое множество, о нелегальной торговле и обмане потребителя. Рубрика, бесспорно, обещала стать очень и очень интересной. Но поскольку работал Павел в районном отделении, то и материал он мог поставлять исключительно районного масштаба. Первый же сюжет, который отсняли Волков и Величко, имел неожиданно для них самих громкий резонанс.

Начальнику УВД позвонил председатель облисполкома, высказал очень позитивную оценку телепрограммы и призвал к тому, чтобы и впредь воспитывать население в том же духе. Через месяц было принято решение о переводе Павла Волкова из районного отделения милиции в УВД.

Должность была рядовая, но Павел вырвался с земли в управление. Это было главное, он даже не ожидал, что это случится так быстро.

Через несколько месяцев телепрограмма «Патруль» уже гремела на областном телевидении, и рейтинги, которые ежемесячно публиковались в приложении к авторитетной федеральной газете, официально подтвердили этот факт. Некоторые сюжеты, наработанные Романом и Павлом, областные телевизионщики перегоняли на федеральные каналы.

Соня радовалась успехам мужа, она понимала, что его жизнь должна кипеть и бурлить, иначе ему будет скучно, он закиснет. Павел – само воплощение энергии и движения, Соня как никто другой понимала это, помня, как он стремительно ее «окрутил».

Ее собственная жизнь текла в другом русле.

Премьера новой постановки оперы Делиба «Лакме» стала большим событием для театра. Когда-то эта опера уже была в репертуаре, но держалась исключительно на одной певице – колоратурном сопрано, единственной способной справиться со сложнейшей партией, в которой были очень высокие ноты. После переезда той певицы в Москву опера вышла из репертуара, хотя ресурса своего далеко не выработала – оставались прекрасные декорации, экзотические индийские костюмы… И когда в театре появилась новая настоящая «колоратура» – довольно редкий голос, оперу решено было возродить. Все усердно трудились, Соне очень нравилась музыка французского композитора, с успехом передавшего восточный индийский колорит. Наконец наступил день премьеры.

Павел предупредил Соню о том, что вернется поздно, вернее, неизвестно когда, потому как затевается очередной рейд, и когда он освободится – неизвестно. Даша по случаю занятости родителей была у бабушки, так что Соне предлагался следующий выбор: либо отпраздновать премьеру с артистами, либо сидеть одной в пустой квартире. Она выбрала первое.

Праздновать решили в буфете, но не в том, который предназначен для зрителей, а в том, который обслуживал артистов. Места, конечно, было маловато, но территорию расширили за счет прилегающего коридора, холла и даже ближайших репетиционных комнат. Сдвинули столики, накрыли их как положено, а по тем временам даже и шикарно: было вино, и сухое, и полусладкое, и водка для мужчин. На закуску буфетчица выставила то, на что хватило скинуться, и тоже вышло нормально: были бутерброды с ветчиной, с сыром, оливье и пирожные.

Все было весело и замечательно. Все поздравляли дирижера, режиссера, а самое главное, Люсю – певицу, обладающую редким голосом, совершенно не сочетавшимся с ее простецким именем. Удивительная по красоте и силе колоратура не вязалась и с ее внешностью: Люся была грузновата, ее симпатичное правильное лицо оплыло раньше времени, почти лишилось своих контуров. Вообще было непонятно, как эта приятная, но очень уж простая женщина оказалась в опере. Ответ был один – голос. Даже ей, простушке, хватило ума и здравомыслия, чтобы не похоронить такой редкий дар.

В самый разгар празднования совершенно неожиданно для всех пришел Миша. Его появления Соня не ожидала, она мгновенно воспряла духом, на ее лице засияла счастливая улыбка. Появление Миши очень разнообразило празднование премьеры, потому что благодаря ему на столах появились шампанское, виноград, великолепные торты, дорогой коньяк. Вот тогда и началось настоящее веселье!

Соня с Мишей долго разговаривали, они уселись на диванчике в кабинете заведующего литературной частью, который прямиком выходил на буфет, Миша принес по рюмочке хорошего коньяка. Старые друзья делились новостями, вспоминали юность. На очередном взрыве смеха на пороге внезапно появился Павел. Его взгляд на секунду остановился на Мише, после чего он сурово посмотрел на жену. Глаза его были ледяными.

– Празднуем премьеру? – облокотившись о косяк двери, бросил он. – Вон там народ уже никакой совсем, а вы чего ждете? Недостаточно выпили? Или мало возбудились?

Миша и Соня никому не могли дать оснований даже для намека на интим. Они сидели в разных уголках большого старого дивана, тихо беседовали. Тон Павла на этом фоне был просто чудовищен.

– Не слышу ответа! – продолжал Павел, медленно проходя в кабинет. – Она молчит – ладно, ты уже ее напоил, это видно. А ты? Ты кто? Что ты здесь делаешь с моей женой?

Миша, который сначала, видимо, даже не понял, что происходит, только теперь сообразил, что к чему.