Ловчила стоял над Бэйли, наблюдая в экстазе, как тот умирает. Гриссон всегда наслаждался, когда совершал убийство.

Уоппи сел, его лицо казалось пепельно-бледным. Он начал медленно приходить в себя. Флинн, все еще лежа на спине, начал шевелиться, на челюсти его проявлялся свежий синяк. Док отвернулся, он не был таким жестоким, как остальные.

Ловчила взглянул на Райли, который закрыл глаза и застонал от ужаса. Убийца вытер нож, воткнув лезвие в землю. Затем выпрямился.

– Райли… – тихо позвал он.

Райли открыл глаза.

– Не убивай меня, Ловчила, – взмолился он. – Отпусти меня! Не убивай меня!

Ловчила усмехнулся. Затем он медленно двинулся по дорожке солнечного света к привязанному к дереву беспомощному человеку.

Мисс Блэндиш ослепил яркий свет лампы. До этого глаза ее закрывали кусочки материи, прилепленные к лицу пластырем. Эдди все время оставался рядом с девушкой, и она слегка прижималась к нему, чувствуя его теплую и сильную руку. Это было для нее единственной поддержкой в темноте.

Мамаша Гриссон сидела в кресле, рассматривая мисс Блэндиш. Перед отъездом от Джонни Эдди позвонил ей, сказав, что они уже трогаются в путь. У нее было время прикинуть, что это похищение может принести ее банде. Они не проворачивали больших денежных дел, но в целом жили неплохо, в преступном мире слыли твердыми середнячками. А теперь, благодаря этой худенькой рыжеволосой девчонке, они могут стать самой богатой, самой сильной и самой влиятельной бандой в Канзас-Сити.

Мамаша Гриссон была болезненно полной женщиной, из нее все буквально выпирало. По обеим сторонам дряблого подбородка свисали отвратительные складки, а жесткие вьющиеся волосы она красила в тускло-черный цвет. Заплывшие маленькие глазки чуть поблескивали и казались невыразительными, как дешевая бижутерия, украшавшая ее большую бесформенную грудь. Сейчас она надела грязное платье кремового цвета. Ее толстые руки, покрытые прожилками вен, выползали из рукавов словно тесто, которое продавливают через сито. Однако физически она превосходила силой многих мужчин. В целом это была отвратительная старуха, которую боялись все члены банды, включая Ловчилу.

Развалившаяся в кресле напротив мисс Блэндиш старая женщина шокировала девушку так, что у бедняжки перехватило дыхание.

Эдди успокаивающе положил руку на плечо девушки.

– Ну вот, Ма, – сообщил он, – доставили ее в соответствии с твоими инструкциями. Встречай мисс Блэндиш.

Мамаша Гриссон подалась вперед. Ее пристально смотревшие глаза-бусинки повергли мисс Блэндиш в трепет.

Мамаша Гриссон не любила много говорить и болтунов тоже терпеть не могла. Она обходилась одним словом, когда другому надо было произнести десять. Но здесь был особый случай, и она сочла необходимым произнести целую речь.

– Слушай меня, – процедила она. – Может быть, ты и дочка Блэндиша, но для меня ты – никто. Ты останешься тут, пока твой старик тебя не выкупит. Только от него зависит, сколько ты проторчишь у нас. А пока ты здесь, веди себя как следует. Если будешь паинькой, никто тебя не тронет, а если вздумаешь бузить, придется иметь дело со мной, я тебе обещаю. Пожалеешь, если ослушаешься. Поняла?

Мисс Блэндиш посмотрела на нее так, будто не могла поверить, что такая ужасная женщина действительно существует.

– Такты поняла? – переспросила мамаша Гриссон.

Эдди подтолкнул мисс Блэндиш.

– Да, – прошептала та.

– Отведи ее в верхнюю комнату, – велела мамаша Гриссон Эдди. – Там все для нее приготовлено. Запри ее и возвращайся назад. Мне надо с тобой поговорить.

Эдди проводил мисс Блэндиш в отведенную ей комнату. Когда они поднимались по лестнице, он предупредил:

– Эта старуха не такая уж дура, девочка. Она еще поопаснее Ловчилы, так что будь с ней поосторожнее.

Мисс Блэндиш промолчала. Она казалась запуганной и подавленной.

Несколькими минутами позже Эдди присоединился к Доку и Флинну, которые уже ждали в комнате мамаши Гриссон. Уоппи послали в город за новостями.

Эдди плеснул себе виски и сел в кресло.

– А где Ловчила, Ма? – поинтересовался он.

– Пошел спать, – отрезала она. – И никогда не беспокойся о нем. Я хочу поговорить с тобой и с Флинном. Вы слышали, что я говорила девчонке о неприятностях, которые могут ее ждать? То же относится и к вам. Эта девочка очень красивая, но вы ничего такого в голову не берите – ни ты, ни Уоппи. Если я увижу, что кто-то из вас к ней пристает, вы об этом пожалеете. Из-за женщин пострадали многие гангстеры. И я не хочу, чтобы вы из-за нее перегрызли друг другу горло. Она должна оставаться сама по себе. Поняли?

Эдди зло усмехнулся:

– Это и к Ловчиле относится?

– Ему нет дела до женщин, – отмахнулась мамаша Гриссон, глядя на Эдди. – У него для этого слишком хорошо варит котелок. А ты больше думай о работе и поменьше о всяких дешевых шлюхах, тебе же будет лучше. Это и к Уоппи относится, и к тебе. – Она взглянула на Флинна, и тот беспокойно заерзал. – Поняли? Вы должны оставить девчонку в покое.

– Я не глухой, – угрюмо буркнул Флинн.

– А ты, Эдди?

– Я все понимаю с первого раза, Ма.

– О’кей. – Мамаша Гриссон достала сигарету и закурила. – Эта девочка принесет нам миллион. Ее похитили сегодня ночью. Сейчас папаша Блэндиш уже поднял на ноги полицию, а те вызвали ФБР. Нам надо связаться с Блэндишем и приказать ему, чтобы он отозвал всю эту свору и приготовил миллион долларов старыми купюрами. С ним не должно возникнуть никаких проблем. У него есть деньги, и он хочет получить назад свою дочь. – Она обратилась к Эдди: – Отправляйся в город и позвони Блэндишу. Скажи, что он получит дальнейшие инструкции, как только приготовит деньги для передачи. Предупреди, что, если он вздумает с нами шутки шутить, его дочка погибнет. Да что тебе говорить – ты и сам сообразишь, что делать.

– Конечно, Ма, – заверил Эдди.

– Тогда отправляйся.

Поднявшись, Эдди спросил:

– А как ты собираешься делить добычу, Ма? Это я нашел девчонку. И я должен получить долю побольше.

– У нас пока еще ничего нет, – зло парировала мамаша Гриссон. – Поговорим, когда деньги окажутся у нас.

– А как насчет меня? – вскинулся Флинн. – Я тоже был там.

– Да? – спросил Эдди. – Если бы я все это не раскрутил, вы все бы сейчас спали сладким сном.

– Заткнись! – прорычала мамаша Гриссон. – Убирайся!

Эдди заколебался, но, встретив ее выразительный взгляд, пожал плечами и вышел из комнаты. Они услышали, как он запустил двигатель «бьюика» и отъехал.

– Ну а теперь с тобой, – повернулась мамаша Гриссон к Флинну. – Кому известно, что стало с Райли и его дружками и что случилось этой ночью?

Флинн почесал голову:

– Ну, Джонни, конечно. Он все видел и знает, что мы забрали девчонку, но с Джонни все о’кей. Он зароет тех троих и уберет с дороги их машину. Нам надо будет что-то для него сделать, Ма. Райли обещал ему четверть. Старик надеется, что и мы его не забудем.

– Мы его отблагодарим, – кивнула мамаша Гриссон. – А кто еще?

– На заправке был парень. Он видел, как Эдди разговаривал с Райли. Думаю, он видел и что у меня есть револьвер. Может быть, он даже заметил девчонку.

– Больше никто?

– Нет.

– Мы не должны упускать ни одного шанса. Займись этим парнем с заправки. Он может наболтать лишнего. Давай действуй.

Когда Флинн ушел, мамаша Гриссон устроилась поудобнее в кресле. Ее беспокоило, что Док Уильямс все время ходит туда-сюда по комнате и вообще ведет себя как-то странно. Она вопросительно взглянула на него. Старуха относилась к нему немного иначе, чем к остальным членам банды. Док был образованным человеком, и она его уважала.

Она знала, что несколько лет назад Док слыл первоклассным хирургом. Потом он женился на женщине двадцатью годами младше, а та в один прекрасный день взяла да и сбежала с его шофером, вот он и пристрастился к бутылке. Несколько месяцев спустя он делал операцию на головном мозге, будучи подшофе, и его пациент умер. Дока обвинили в убийстве и посадили на пять лет, одновременно лишив лицензии. Флинн встретил его в тюрьме и, когда они вышли на волю, познакомил с мамашей Гриссон. Она оказалась достаточно сообразительной, чтобы понять, какой полезной для банды будет помощь опытного хирурга. С того времени у мамаши не болела голова, если кто-то из ее ребят получал ранение. Она исправно снабжала Дока ликером, а он лечил ее парней.