Колтон же держался, будто едва знал меня.

Во время ланча, когда я боролась с ужасной нервной желудочной коликой, я услышала шепоты за столом, и подняла взгляд именно тогда, когда друзья Джозефа уставились на тех, кто шел вдоль дальней стены подальше от большого скопления народа в центральной части кафетерия.

 Это были те ребята, которых я видела в классе Колтона. Большинство ребят уже заняли свои обычные места.

Сейчас я была уверена, что я - единственная за нашим столом знала, что Сойер был в этом классе вместе с другими ребятами, поэтому я удивилась, когда он подошел к столу со своей подругой Квинн, как будто это было самой естественной для него вещью.

Марисса, я потом узнала об этом, была из другой компании по интересам, поэтому у меня никогда не было причины обращать на нее внимание, так вот она села за тот же стол. И, наконец, Колтон.

Джозеф, с его темными волосами и карими глазами, загорелой кожей, блеснул своими зубами, с которых недавно сняли брекеты, и наклонился ко мне:

- Ммм, посмотрите-ка, кто появился!

Вы бы видели, как я покраснела.

Ударив его по руке, я развернулась к нему, чтобы ответить:

- Не будь придурком! Ты даже его не знаешь!

На что он, подняв бровь, ответил:

- А ты знаешь?

Появилось ощущение, будто мои губы запечатали цементом.

- Просто заткнись, ладно? - я сказала это максимально спокойным тоном, и тотчас почувствовала себя ужасно.

Переполненная отвращением к себе, я отодвинулась от стола и, схватив сумку, пробормотала:

- Мне нужно сходить к шкафчику перед занятием.

Джозеф предложил проводить меня, но я отказалась, потому что мне нужна была минутка, чтобы отдышаться.

 Он бесил меня. Я злилась на себя за то, что не ответила «да» на вопрос про Колтона.

Итак, я пошла по коридору к своему шкафчику и уже возле него, уткнувшись лбом в прохладный металл, размышляя, что мне делать.

- Лили?

Это был его голос.

О, Боже, как мне нравится его голос!

- Колтон.., - я прислушивалась к тому, как он переминается с ноги на ногу в течение секунды, прежде чем набралась храбрости поднять взгляд.

Его взгляд был устремлен в пол, и словно после какой-то внутренней борьбы с самим собой, он вытащил руку из кармана джинсов и неуверенно протянул ее мне:

- Привет, я Колтон Нили.

Он посмотрел на меня, а затем его взгляд метнулся к его протянутой руке.

Я тихонько рассмеялась:

- Я знаю.

Но он не убирал руку, отчего я почувствовала себя глупо, поэтому протянула свою. Он вздрогнул при первом контакте наших ладоней, и отдернул руку, чтобы почесать ладонь, а затем взял мою руку и сжал.

Сильно сжал.

- Почему ты ведешь себя так, будто не знаешь меня? - спросила я его в то время, как мое сердце валялось на полу, расплываясь кашеобразной субстанцией.

 Колтон отпустил мою руку и, засунув ее обратно в карман, слегка пожал плечами:

- Мой папа сказал быть вежливым и представиться. Он сказал, что я должен быть вежливым.

Именно тогда я поняла, как трудно все это было для него.

Он был несколько неуклюж и скромен.

 - Ты всегда был вежливым, - прошептала я, ожидая, что он снова поднимет взгляд. - Даже когда спас меня от молнии.

Он резко поднял голову, и часто заморгал:

- Ты помнишь.

- Конечно, помню! Как это можно забыть?! Ты спас мою жизнь! - его глаза стали еще больше. - Дважды, - напомнила я ему.

И он улыбнулся.

Простая легкая улыбка, но это все, что мне было нужно прежде, чем он совершил длинный выдох, и снова опустил взгляд к полу:

- Ты вспомнила.

Затем образовалась тишина, и не буду лгать, это заставило меня чувствовать себя неуютно.

Итогом нашего разговора стало то, что я достала свои вещи из шкафчика и упаковала рюкзак, пока он молча стоял рядом.

В конце концов, я все-таки попыталась разрядить обстановку:

- Я давненько тебя не видела…, - язык его тела подсказал мне, что он занервничал.

- Краска... - его рот внезапно закрылся, и он снова уставился в пол.

- Краска? Твои картины?

Теперь это уже стало напоминать мне поход к стоматологу для

удаления зубов…

Его лицо стало серьезным:

- Я позволяю себе говорить о живописи лишь три раза в день, и я уже израсходовал эти три раза в течение первого урока.

Что-то в моей груди, когда он вернулся в мое сердце, сжалось, когда я посмотрел на него.

Он выглядел таким смущенным. Ему так сильно хотелось заниматься тем, что он привык делать.

Я подняла руку, чтобы прикоснуться к нему, но, так и не коснувшись его, сжала ее в кулак, и отдернула. Я взглянула на него, слегка наклонив голову:

- Если хочешь, то я никому не скажу.

Мой разум скандировал: «Скажи мне! Скажи мне! Скажи мне!».

Это эгоистично, но я хотела услышать его голос. Хотела услышать, как он говорит. Я хотела услышать о его увлеченности тем, что он любил.

Без сомнения, это было лучшее предложение, которое когда-либо вырвалось из моего рта за мои семнадцать лет.

 Он заговорил.

Боже мой!

Он говорил.

А я стояла там, как дурочка, улыбалась ему, пока он взахлеб выдавал мне всю эту информацию, так быстро и взволнованно, при этом используя слова, которые я никогда не слышала, чтобы кто-то моего возраста использовал раньше.

Прозвенел звонок, а он по-прежнему говорил.

Я попыталась его прервать, но было нереально остановить его. И я достаточно долго пыталась заставить его передать мне свое расписание для того, чтобы я смогла посмотреть, где его класс.

Люди проходили мимо, смотрели на нас, но я не обращала на это внимания. Сейчас я была в своем мирке, укутанная в его страсть, и это заставляло мои легкие ощущать себя переполненными настолько, что даже хотелось остановить дыхание.

Когда он протянул мне свое расписание, я почувствовала, как на глаза накатываются слезы.

Кстати, вы в курсе, что щипание в носу начинается до слез?

Вот что произошло, когда я поняла, что мы направлялись в один и тот же класс.

Английский язык. Где наш учитель рассаживал всех в алфавитном порядке, когда мы прибыли.

Я смотрела на Колтона со своего места в классе, когда он сел и снова напрягся. Его глаза смотрели вперед, и рот был плотно закрыт.

Через некоторое время мистер Мерсер начал перечислять название книг, которые мы должны будем прочитать.

Я едва обращала внимание на окружающих потому, что не могла перестать пялиться на макушку Колтона и его волосы, вьющиеся на затылке... Веснушки, убегающие под его рубашку.

Я настолько растворилась в своих фантазиях, касающихся его волос, веснушек, самого Колтона, задаваясь вопросом, какими окажутся ощущения, когда мои пальцы будут обернуты вокруг одного своенравного завитка, что пропустила тот момент, когда вдруг заговорил Колтон, рассказывая нашему учителю, что он уже прочитал несколько из них.

Это было похоже на внетелесный опыт - наблюдать, как его голова немного приподымается, пока тихие и размеренные слова слетают с его губ.

Мистер Мерсер наградил его одним из тех взглядов и прошептал, что в следующий раз Колтону необходимо поднять руку, прежде чем взрывать класс всплеском эмоций.

Бедный Колтон сжал на коленях кулаки и держал свою голову опущенной остальную часть урока, но как только прозвенел звонок, я подошла к учительскому столу и похлопала мистера Мерсера по плечу.

Я сказала ему моим самым властным голосом, что мама Колтона просила меня сидеть вместе с ним в нашем классе, и что он завтра пересядет ко мне.

Мерсер одарил меня недоверчивым взглядом, но я не собиралась отступать.

Как мы и договорились, я подождала Колтона, как только мы вышли из класса. После просмотра расписания я знала, что ему нужно было возвращаться в класс Ресурсов на еще один урок.

Он чуть-чуть улыбнулся, когда мы вошли в кабинет, но резко развернулся и снова занял свое место в задней части класса.