В мыслях я пыталась спланировать, как именно все пройдет до конца вечера.
Но это стало проблемой уже в самом начале такого идеального моего плана...
Все, что придумал мой мозг, не было тем, о чем думал Колтон в тот момент, когда мы прошли сквозь двери в музей.
Мы прибыли достаточно рано, чтобы начать нашу прогулку между экспонатами, пробираясь сквозь большую, чем обычно, толпу.
Потому что, по-видимому, другие люди думали, что смотреть на искусство в день глупого купидона было тоже весело. Конечно, они были в значительной степени пожилыми людьми. Возможно, по меньшей мере, тридцать пять лет или старше, и они пили и разговаривали, в результате чего было больше шума, чем обычно.
Конечно, это не беспокоило меня.
Я была с ним.
И ничего не имело значения, когда мы были вместе, за исключением нас двоих.
Спросите меня что-нибудь об искусстве. Импрессионизм. Сюрреализм. Современный. Авангард.
Я уверена, что смогу достаточно вам рассказать, чтобы гарантировать, что вы закатите глаза и станете ворчать, что я всезнающий сноб.
Но я сконцентрировала внимание на том, что говорил Колтон.
Я пыталась увидеть, как очевидно он делал вещи, которые очаровывали его. И время от времени он мог быть таким сосредоточенным, как если бы я смешивалась с фоном, вместо того, чтобы быть с ним рядом, возле него.
Но меня это не волновало.
Потому что единственным, в кого я была влюблена… Был он.
Вы называете это одержимостью, а я называю это преданностью.
Мы немного прогулялись и обсудили некоторые экспонаты, пока кто-то не узнал его.
Видите ли, будучи в музее с известным местным художником, вы не всегда можете скрыться от глаз, даже от определенного количества окружающих нас сегодня людей. Я была удивлена, что он не общался с ними раньше.
Это знание не сделало ничего, чтобы облегчить мое разочарование, когда пришло время для нашего забронированного ужина, и Колтон все еще обсуждал искусство с группой взрослых людей, которые цеплялись к каждому его слову.
Я пыталась перебивать, но не было никакого реального способа сделать это.
В конечном счете я выступила перед ним, чувствуя себя глупой и маленькой, малозначимой и незрелой, когда озвучила, что хотела бы пойти в ресторан одна и подождать его там.
А именно как раз это я и сделала.
И пока я ждала и ждала, и ждала за столом его прибытия, я поняла, что у меня был ужин в День Святого Валентина…
С самой собой.
Это больно. Очень.
Но я не хотела быть девчонкой, которая плачет в ее дорогую пасту с завышенной ценой.
Нет. Не я.
Вместо этого я вспоминала все хорошее, что у нас было. И я пыталась представить себе, что оставшаяся часть вечера будет такой же.
К сожалению, через полчаса я поняла, что не было никакого смысла больше ждать.
И официантка сказала, что ей, возможно, понадобится столик, так что я попросила упаковать его еду на вынос и отнесла ее в мою машину, прежде чем вернуться назад в музей, чтобы найти его.
Он был на том же месте. Теперь один. Разглядывая одну из частей выставки Ван Гога «Звездная ночь» * («Звездная ночь» (нидерл. De sterrennacht) —картина нидерландского художника Винсента Ван Гога, написанная в июне 1889 года, с видом предрассветного неба над вымышленным городком из восточного окна жилища художника в Сен-Реми-де-Прованс. С 1941 года хранится в Музее современного искусства в Нью-Йорке. Считается одной из лучших работ Ван Гога и одним из самых значительных произведений западной живописи)
- Я искала тебя, - я старалась, чтобы мой голос не звучал расстроено, и надеялась, что мне это удалось.
Наконец-то он обратил на меня внимание.
- Я читал, что здесь Ван Гог изображал путь надежды. Надеясь сбежать от своего ада на Земле. Оказавшись в ловушке в своем теле, когда он начал отступать. Побег из своего разума, в то время как он оставался в убежище. Эти облака… Они олицетворяют свободу. Небо. Лекарство от его болезни, - его пальцы поднялись до точки. - Эти мазки безупречны. Большинство следов от воспоминаний о своем детстве.
Я просто стояла неподвижно, насколько это возможно, принимая во внимание каждое его слово.
- А что бы ты нарисовал из своего детства? - спросила я шепотом, забывая о том, что была обижена из-за ужина, и будучи полностью очарованной им в данный момент.
Он посмотрел на меня с такой улыбкой. Легкой. Многозначительной.
- Тебя.
Глава 13
Кровь хлынула к моему лицу, и я сжала его руку, тихо спрашивая, можем ли мы вернуться к нему домой.
Я чувствовала себя живой... Такой чертовски живой и взволнованной, что хотела вернуться к нему. Мне было все равно, что сейчас произошло.
Просто так.
Ночь была прохладной, но ясной, и я отчетливо помню, как смотрела на звезды.
Моя грудь вздымалась и наполнялась до краев и чуть не взрывалась от того, как сильно я любила его. От этой любви я даже ощущала физическую боль в груди.
Любовь?
Иногда она настолько сильная, что это причиняет боль.
Вернувшись домой, я решила разогреть еду, потому что подумала, что нам понадобится энергия для того, что я запланировала.
Пока мы ждали, я переключала каналы, чтобы выбрать какой-нибудь фильм.
Остановившись на том, который выглядел романтичным, я расставила еду, делая для нас небольшой пикник на полу.
Мой букет стоял сбоку от нас, и мне это нравилось.
Это было так правильно.
Но фильм? Вероятно, фильм был второй худшей вещью этой ночи.
Честно говоря, я понятия не имела, о чем он был.
Я едва ли слышала о нем, и никто из моих друзей никогда не говорил, что смотрел его.
Откуда мне было знать?
Я не знала, пока мы не прикончили наполовину нашу еду, и затем до меня дошло, что у главного героя был Аспергер.
Но Колтон увлекся, фильм привлек его внимание, и его лоб морщился, когда он смотрел.
Меня поразила женская роль в этой истории.
Порой она была холодной, а иногда раздраженной.
Но я видела себя в ней, и это было... Странно.
Наша еда остыла, и ни один из нас не говорил, пока шел фильм, но я чувствовала, как в комнате начало расти напряжение.
- Я могу выключить его... - начала я, но Колтон покачал головой, прикованный к нему.
- Я бы хотел досмотреть.
Я чувствовала, будто все время не дышала и сдерживала слезы, потому что эти люди были старше... И...
Там не было Голливудского хэппи-энда.
Простая реальность. Реальность любить кого-то, кто, возможно, никогда не сможет полюбить тебя с такой же силой.
Но Колтон мог, верно?
Мы были другими. Мы должны быть.
Он мог четко объяснить и показать свою симпатию другими способами, и не было ничего, что могло бы заставить меня перестать его любить.
Я уверена в этом.
Пошли титры, а я сидела в гробовой тишине, потому что там не было счастливого конца.
Там нет счастливого конца.
Абсолютно!
Я же нуждалась в счастливом конце.
Тишина была подавляющей, в то время как я убрала посуду и загрузила ее в посудомоечную машину.
- Я буду готовиться ко сну, - с этими словами Колтон исчез в своей комнате, чтобы начать свою рутину, а я обдумывала, стоит ли пойти или нет.
То, что мы только что посмотрели, до сих пор крутилось в моей голове.
Я не хотела этого для нас.
Я не могла позволить себе погрязнуть в этих мыслях!
Поэтому я сосредоточилась на подъеме по лестнице в его комнату.
Когда я дошла, он был в душе, и на мгновение я замешкалась. Но только на мгновение, пока он не позвал меня.
- Лили?
- Да, я здесь, - я зашла в ванную и села на крышку унитаза, переполненная мыслями и эмоциями, и была не в состоянии ясно мыслить.
- Присоединишься ко мне? - занавеска слегка отодвинулась, когда он высунул голову.
Вода стекала по его лицу и капала с подбородка, пока он смотрел на меня. Он выглядел чем-то озабоченным, насколько мог это показать, и я ненавидела видеть его таким.
