— Я рад, что ты мыслишь, не как ребенок, а как взрослый человек.

— Ребенок? — удивленно переспросила Армель. — Давай прояснимся. Мне семнадцать лет и через четыре месяца я стану совершеннолетней. Тебе двадцать четыре года и знаешь, ты не такой уж и взрослый по сравнению со мной.

— Семнадцать лет? Да ладно?

— Мой рост и моя внешность — это все генетическая порода и проблема моего здоровья, но я бы не сказала, что даже с моей внешностью я похожа на ребенка.

— Нет… похожа.

— Борис, у тебя неправильное видение мира, — девушка тяжело вздохнула, сжимая руки на деревянной тумбочке. — Для тебя девушки — это те, у кого большая грудь и сексуальная озабоченность. Ты потенциально выбираешь тех, кто тебе «даст», а не тех, кто будет тебя любить. А они в свою очередь ждут от тебя брильянтов и дорогих тачек.

— Не ожидал такого резкого отклонения от темы, — задумчиво пробормотал я. — Может, из-за того, что ты выросла в своей «золотой клетке», тебе кажется, что мир — это прекрасное место? Но это определенно не так. Все женщины в этом мире хотят брильянтов и дорогих тачек.

— Я не хочу.

— Но потому что это ты!

— Потому что это я? И это причина? Разве я тоже не являюсь женщиной, или ты видишь меня в другом свете?

— Армель, — с тяжелым вздохом сказал я, — что ты хочешь, чтобы я ответил? Кем ты хочешь являться для меня?

— Ты мне предлагаешь выбрать? — девушка медленно оттолкнулась от комода и, приблизившись ко мне, аккуратно поставила колено меж моих ног. Приблизившись к моему лицу, она тихо прошептала: — Тогда, может быть, я буду твоей женщиной?

Смысл сказанных слов доходил до меня долго. Жар женского дыхания, обжигавшего мои губы, заставил на секунду представить, что было бы тогда, но откинув от себя все прочие мысли, я медленно отодвинул девушку назад.

— Хорошая шутка, Армель. Не ожидал от тебя такого.

Скривив губы, светловолосая медленно отошла назад, принимая прежнее положение возле комода.

— Я говорю о том, что ты, как цветок, проросший в теплице, не знаешь всего ужаса внешнего мира. Ты не знаешь настоящего характера людей и как судьба иногда бывает к тебе несправедлива.

— Каменный цветок… — тихо прошептала Армель, опуская свой взгляд на пол, — ты ничего обо мне не знаешь и судишь по тому, что видишь. Если бы я делала так же, то никогда бы не связалась с «прогнившим наемным убийцей». А ты хотя бы раз пытался по-настоящему понять человека? Не смотреть на его лицо и тембр голоса, как истинный психолог, а просто задать все интересующие вопросы и самостоятельно найти ответ? — девушка уверенно подошла к дверям и, прощально взглянув на меня, тихо прошептала: — Вот именно, нет.

Сказанные слова заставили меня задуматься. А хотел ли я узнать кого-то? До сих пор меня не волновали такие мелочи. Человек, который без сожалений убивает других людей, особо не интересуется тем, кем они были. В этом просто нет необходимости. Да и по-настоящему родных людей у меня не было. Только мать с сестрой, которые в итоге начали все больше и больше от меня отдаляться.

Вернув свой настороженный взгляд на дверь, я задумчиво сжал свои руки в замок, размышляя над поведением это девушки. Девушки? Уже не девочки? Как быстро изменяется мое мнение, стоит только ей сказать что-то странное, и я тут же начинаю задумываться о том, о чем прежде никогда раньше не думал.

Приятный мясной аромат потянул меня на первый этаж. Спустившись вниз, я с какой-то неуверенностью вошел на кухню и, как ожидал, встретился там с Раном. Парень, как искусный повар, колдовал над плитой, то добавляя приправы в еду, то медленно помешивая.

— Ты что-то сказал моей госпоже? — не оборачиваясь, спросил охранник.

— Ничего особенного. Я просто сказал, что из-за того, что она родилась в богатой семье, она не понимает всей жестокости мира. Я сказал это для ее же блага, чтобы она не витала в облаках.

Ран медленно повернулся ко мне с недовольным выражением лица.

— Это ты Армель о жестокости мира говоришь? Думаешь, она всю жизнь провела, как принцесса, в шелках и золоте? А узнать про ее прошлое даже не пробовал?

— Она сказала тоже самое, — тяжело вздохнул я, — и сейчас ты назвал ее не госпожой, а Армель.

— Кхм… я занят, — Ран быстро повернулся к плите, продолжая готовку.

— Расскажи мне о ее прошлом.

— Может, у нее и спросишь?

— Не думаю, что имею на это право, да и, кажется, она мне теперь ничего не расскажет.

— И правильно. Поделом тебе, — приподняв поварешку с приятно золотисто-желтоватым супом, Ран аккуратно попробовал содержимое. — Еще немного соли.

— Хорошо, тогда пойду к ней. Где она?

— В ванной.

— Я пошел.

— Стоять! — Ран быстро бросил поварешку в суп и, резко развернувшись ко мне, ухватился за воротник рубашки. — Только попробуй.

— Иначе что?

— Ты специально выбешиваешь людей до критического состояния?

— Я киллер, это моя специальность. К тому же, ты сам сказал спросить у нее.

— Ладно, я отвечу на твои вопросы, но после этого ты заткнешься и исчезнешь с моих глаз. Усек?

— Усек, а теперь давай по делу: кто родители Армель?

— Мать — проститутка, отец — наследник состояния семьи Ренэйт.

— Что?

— Ее отец имел жену и старшего сына, но три года назад они оба погибли в автокатастрофе. Так же у ее отца была любовница, а вскоре появилась и сама Армель. Понятное дело, что в богатой семье ребенка не приняли и бросили на произвол судьбы в трущобах. Когда госпоже исполнилось пять лет, ее мать умерла от какой-то венерической болезни, и тут Армель осталась совсем одна. Вплоть до своего 15-летия Армель жила на улицах. Когда у главы семьи Ренэйт умерла жена и ребенок, а вскоре и его отец отправился на тот свет, господин Ренэйт нашел девочку и принял обратно в семью. Ее начали ускоренно учить манерам и представлять публике. Сначала ни я, ни Армель не понимали такого резкого изменения решений господина. Казалось бы, он может завести еще наследников, но тут выяснилось, что у него был обнаружен рак, и все встало на свои места. Семья Ренэйт все это время участвовала в игре «Акт крика», но еще ни разу не побеждала и поэтому, когда подошло время следующей игры, семья Ренэйт выбрала Армель, как своего представителя.

— А сама Армель на это согласилась?

— А у нее был выбор? — с усмешкой спросил Ран. Парень медленно обернулся к плите, выключая газ. — Сам подумай. Что может сделать несовершеннолетняя девочка-альбинос в трущобах. Ее даже не брали в детский дом из-за малого бюджета и отсутствия мест, а с такой болезнью без лечения она бы прожила еще меньше, чем ее отец.

— То есть, она добровольно согласилась на все это и сейчас держит крест своей семьи?

— Она приняла это, как должное, ведь эти люди никогда и не были ей чем-то обязаны. А в итоге они не только вылечили ее, но еще и отдали все свое состояние вместе с целью в жизни.

— Родители и небыли обязаны? Ты понимаешь, о чем говоришь?

— У богатых свои причуды. Здесь родители ничем не обязаны, а, наоборот, ты обязан им за то, что тебе подарили жизнь.

Осторожно отойдя назад, я с какой-то непонятной тяжестью сел на стул.

— А вы как познакомились?

— Я работал под началом господина Ренэйт. Когда привезли Армель в особняк, вся забота о ней легла на меня и до сих пор я работаю на нее.

— Твой господин знал, что ты никогда не придашь его семью.

— Я бы смог придать господина, но Армель не придам никогда.

Раздался тихий скрип двери. Девушка зашла в комнату в обвернутом полотенце и с мокрыми волосами. Совершенно спокойно пройдя мимо нас, она быстро вытащила бутылку воды из холодильника и вновь ушла в коридор.

— Но, должен признать, у нее довольно своенравный характер, — с тяжелым вздохом пробурчал Ран.

— Хоть где-то я согласен.

— А что насчет тебя? Ты уверен, что не проиграешь?

— Это в моих же интересах, — спокойно сказала я, — к тому же, не хочу заставлять ее умирать из-за меня.

Ран недовольно отвел от меня взгляд, вынимая посуду из шкафа.