Но одно он знал точно — этот дурацкий поцелуй был на самом деле, и было это потрясающе, но очень неловко, стыдно, а потом и больно, поэтому Дайки старался не вспоминать.

Он был удивлён, когда так и не встретил Тайгу на межшкольных даже на первом году старшей, и, походив вокруг да около, таки не выдержал и попросил Момои разузнать о Кагами. Сколько он себя ни убеждал, что ему плевать, что этот ублюдок — трусливый предатель, а всё равно чуть не в тайне от самого себя надеялся на встречу на площадке.

К сожалению, Сацуки так ничего и не нашла — Кагами Тайга не числился ни в одной из старших школ Японии. Дайки только цыкнул и решил больше никогда не вспоминать о том, что в его жизни был этот предатель.

Что ему нравятся действительно только парни, Аомине понял примерно на первом году старшей школы. Побесился, конечно, но потом успокоился, справедливо рассудив, что ничего тут уже не попишешь. Ему нравились модельки в этих дурацких журналах, но, как оказалось, это было чисто эстетическое. После Кагами, правда, у него была всего пара-тройка увлечений, которые так ни во что и не вылились: либо его посылали, либо посылал он сам, понимая, что всё не то, опять не то. Слишком смазано и блёкло — они не цепляли Дайки надолго.

Последним парнем, который ему нравился, был Вакамацу. Дайки даже отметил, тогда, что они с Тайгой были чем-то похожи: оба не хотели мириться с особенностью Аомине, только у Коске это было скорее не желание обойти, а зависть и злость на признание исключительности Дайки другими. Но на безрыбье…

Они долго ходили вокруг да около, кружили и присматривались. Вакамацу тоже чувствовал это, Аомине знал, и… ничего. Они выпустились раньше, чем все эти полунамёки превратились во что-то большее, да Дайки был и рад: он уже сам не знал, чего хотел, и хотел ли вообще.

В университете ничего не изменилось — в баскетбол играть стало не намного веселее. Всё тот же Акаши, всё тот же Кисе… Мидорима, Мурасакибара, Хайзаки, мать его… Имаёши и Макото в одной команде — настоящий концентрированный кошмар — и Мибучи с Хаямой — в разных… Куроко бросил баскетбол ещё после первого года старшей школы. Неудивительно, он так и не нашёл себе новый достаточно яркий Свет…

Всё то же самое, не с кем играть. Дайки подумал, что нужно менять что-то, иначе он свихнётся, и поменял.

Новость о том, что его соседом по комнате будет Кагами, казалась абсурдной. Это что за выкрутасы судьбы? Это было бы так… Господи, да быть не может! Аомине тогда громко расхохотался под удивлённым взглядом коменданта. Но думать, что в Америке найдётся ещё один Кагами Тайга, кроме того самого, было бы слишком наивно, особенно с знанием Аомине о том, что отец Кагами работал в Америке.

Этот придурок сейчас лежал в больнице, значит, у Дайки было время решить, что со всем этим делать. Он даже и не думал прощать Тайгу, Аомине всё ещё считал его предателем, а ещё совсем не хотелось поднимать тему этого поцелуя да и вообще обстоятельств их последнего лета. Может, Кагами его не помнит? Конечно, в этом случае у Дайки появится ещё больше причин для праведного гнева, но так они избегут неудобных тем… А кстати, и почему это сам Аомине должен помнить? Почему это Дайки должен помнить каких-то предателей?

Их встреча была жутко нелепа: ну это же надо — выйти буквально на секунду и пропустить эпическое и легендарное появление Кагами в их комнате! Да ещё и застать его в трусах и с совершенно непередаваемым удивлением на лице.

Тайга стал красивым… Хотя он и тогда был. Выразительные, сейчас распахнутые карминные глаза, чуть приоткрытые, немного полные губы, точёные черты, высокое, мускулистое тело… И совершенно беззащитный сейчас, удивлённый взгляд. Эх, Кагами, умеешь же ты подгадить. Ну и как тут злиться и ненавидеть?

Дайки действительно не мог: он не ощущал ни одной отрицательной эмоции и за это был невероятно зол уже на себя, расплёскивая это раздражение вокруг. А Тайга был всё таким же: мгновенно вспыхивал и совсем не умел держать себя в руках…

Дайки отбивал мяч об асфальт площадки с давно не испытываемыми восторгом и предвкушением. Вот он, его соперник, его друг детства… Сейчас. Вот оно, то, что он искал. Всё оно здесь, на этой площадке, сейчас он наконец-то поймает его за хвост…

Это было… отвратительно. Вряд ли Дайки когда-то ещё испытывал такое разочарование. Кагами был слабаком, таким же, каких он оставил в Японии. Хотелось расхохотаться от комичности ситуации. Ему казалось, что всё, что он искал и в баскетболе, и в жизни, когда-то завязывалось именно на Кагами, а он оказался таким же слабаком, как и все эти… Чёрт, как он мог так обманывать себя столько лет. Это просто… Это не стоило того, чтобы думать столько лет… Кагами не стоил всего этого.

Задыхающийся, чуть не падающий — на него было противно смотреть. И Дайки не смотрел.

А потом этой же ночью на Аомине снизошло озарение. Ну конечно, Кагами же лежал в больнице и, наверное, ещё не восстановился — вряд ли это было что-то несерьёзное, раз он провёл там так долго. Нужно было просто немного подождать, пока Тайга выздоровеет окончательно, пока сможет играть в полную силу. Ну конечно!

А чтобы Кагами не потерял духа соперничества и спортивной злости, Дайки пакостил ему как мог. Ну, Аомине убеждал себя, что именно эти побуждения движут им. На самом деле ему было ужасно скучно: он хоть и был приятно удивлён уровнем здешней команды, но Кагами всё ещё сидел на скамейке, а учёбу Дайки ненавидел всегда. А Тайга так потрясающе злился, что его невозможно было не доводить. Разъярённый, но бессильный что-то сделать Кагами — это было едва не лучшее зрелище, что он видел за последнюю пару лет.

Дайки замечал, как Тайге не терпелось, и именно поэтому Аомине старался всё время находиться в поле его зрения. Кагами делал вид, что не смотрит, и ему это хорошо удавалось, но Дайки-то видел, как загорелись неверием и восторгом глаза Тайги, когда Аомине впервые на тренировке здесь сделал даблпамп. Тренер и остальные тоже оценили. Самодовольную улыбку спрятать так и не получилось.

Дайки совсем не подкарауливал Кагами, просто он гонял здесь мяч каждый день, просто он знал, что Тайга иногда возвращается этой дорогой. Вот и всё, никаких слежек и подкарауливаний.

Спровоцировать его было так легко. Впрочем, как и всегда. Вот это уже было потрясающе. Чёртов Кагами таки заставил его играть в полную силу! Дайки даже на какое-то мгновение почувствовал себя так, как будто они снова там, на той мизерной площадке с призрачной разметкой и кольцами без сеток. С лица даже сползло вечное хмурое выражение, и, судя по глазам Тайги, он тоже это заметил.

А потом… Потом Дайки забил последний данк и понял, что снова оказался сильнейшим, что снова никто не смог обойти его. Даже Кагами. Стоит ли говорит, что Тайге хотелось врезать так, чтобы голова безвольно мотнулась, а он сам отлетел на пару метров, чтобы выбить пару зубов, чтобы кровь залила аккуратную белую рубашку.

«Победить меня могу только я сам». Дайки казалось, что он уже так давно не говорил этого, Аомине думал, что всё изменится, когда он уедет в Америку, а здесь всё то же…

На тренировку пришлось идти — Джефферсон обещал, что Дайки вылетит из клуба, если будет пропускать теперь. Это всё невероятно бесило — к чему только тренер не придрался на той злополучной тренировки. И главное ещё выловил его до начала, конечно, Аомине, в конце концов, вспылил. Постановка ног ему не понравилась, стойка, видите ли, не техничная… Разве Дайки хоть когда-нибудь обращал на это внимание? Он всегда считал, что изучение техники — удел обделённых талантом, а тут его ткнули в эту самую технику, как котёнка.

Победа Тайги была чем-то абсолютно невоспринимаемым. Глупо, нелепо, совершенно по-дурацки проиграть Кагами какую-то партию за уборку. Это было так до смешного невообразимо. Самое интересное, что Дайки играл сегодня в полную силу. Снова. И от этого всего было только паршивее. Аомине казалось, что, если бы это был какой-то официальный матч, он воспринял бы проигрыш легче, но это было настолько нелепо, что даже не верилось. Он проиграл. И проиграл какую-то дурацкую, даже не тренировочную игру, а просто партию, почти игру в камень-ножницы-бумагу, на уборку. Просто немыслимо…