* * *
Шпана с чувством выполненного долга удалилась, песня утонула в мутной воде Обводного канала.
Артем отдышался. Обиды он не чувствовал, наоборот, радовался, что, в общем, легко отделался. Могло быть и хуже. Радовало то, что все кончилось — и обошлось малой кровью.
Эмоции нахлынули позже — когда Токарев приводил себя в порядок в туалете на Балтийском вокзале. Кадык болел, глотать получалось с трудом. Но душа болела сильнее — она не соглашалась с тем, что мир устроен не так, как хотелось бы…
Вечером, рассказывая о своем приключении отцу, Артем по-взрослому признал:
— Я ошибся…
Токарев-старший вроде как даже обрадовался (хотя перед этим с беспокойством ощупывал сыну кадык):
— Молодцы! Красиво! Запомни: тебя не били, тебя делали!
Артем, ожидавший большего сочувствия, катнул желваками на скулах:
— И в чем мораль и вывод? Как быть впредь?
Токарев, старший пожал плечами:
— Впредь — не быть, а бить! Подошел — нахамил, сразу бежать — резкий разворот, сбиваешь первого, бьешь ногами, не глядя по-уличному, прорываешься сквозь них, хватаешь кирпич, бьешь в колено второму, все кулаки в бровь и челюсть третьему — отскакиваешь, дышишь… Либо успокоятся, либо ты увидишь финку — тогда беги по-настоящему, дыхалки у тебя хватит.
— А если я с девчонкой?
Отец вздохнул:
— Тогда… Порежут. Если повезет — в больнице заштопают. Или — на погост.
— Жестко, — покрутил головой Артем.
— Правдиво, — хмыкнул отец…
…Голос Ани заставил Токарева очнуться от неприятных воспоминаний:
— Артем… Артем, ты что, не слышишь? Я говорю, что с Лешей на улице только такой спортсмен, как он, справится… Ну, если один на один… Правда?
Токарев оглянулся еще раз и чуть громче, чем следовало бы, ответил:
— Правда… Если один на один и если это будет не взрослый рукопашник…
Почудилось или нет скептическое хмыканье сверху? И вообще, почему Артема так задели, и не только задели, но и обеспокоили реплики какого-то незнакомого хмыря? В этих репликах была какая-то агрессия, какая-то угроза — реальная, но очень странная, совсем не такая, какая исходила, например, от напавших на Токарева «шкапинских». «Шкапинские» были злы, коварны, но тем не менее понятны и, как это ни странно, естественны в своих поступках. А вот от незнакомца шла какая-то совсем другая эмоция — темная, холодная и абсолютно непонятная. Чужая…
Разобраться в своих ощущениях Токарев не успел — Анька возбужденно сжала его руку даже привскочила:
— Смотри, смотри!
На ринге вспыхнула рубка — на бокс это уже мало походило. Леха и Сева, остервенившись и практически не уворачиваясь, начали просто бить друг друга — каждый пропустил по нескольку ударов. Зрителей как будто подхватило — трибуны заулюлюкали, послышались выкрики, свист, аплодисменты невпопад.
На очередном ударе Торопова вздрогнула и вжалась носом Артему в плечо:
— Ой, Тема… Как будто по мне лупят! Как они такое выдерживают.
Токарев досадливо сморщился и, не слушая подружку, заорал:
— Леха, Леха, зря, не надо! Леша, в свой футбол играй, в свой!
Артем кричал, зная, что Суворов его не слышит — во время боя боксеры почти никогда не слышат трибун ватный гул, хрип своего дыхания и дыхания соперника — вот и все…
— Тема, Тема! — Аня нервно теребила Артема за рукав. — Так кто побеждает-то?
Токарев махнул рукой:
— Смотри! Лешка держится — превозмогает, а Сева — он улыбается. Значит — это месиво Севе нужно, он на нем выигрывает.
* * *
Напряжение зала разрядил гонг, возвестивший окончание раунда. Артем вскочил и, оставив Анну на скамье, бросился к рингу. Там, в красном углу, тренер что-то сердито выговаривал Суворову. Тренер Гордеева, наоборот, выглядел довольным, он громко и азартно вколачивал в уши Севе словно гвозди забивал:
— Че ты с ним танцуешь? Прижми челюсти и при! Пропустил, не пропустил — давай! Ты его сломаешь, он тебя боится! Боли нет! Пропустил — и серия в голову! Лоб подставь — и серия в голову! Ты утюг — он белье! Пошел, пошел!..
Сева кивал и улыбался.
Тренер Суворова, увидев Артема, с досадой мотнул головой:
— Тема, хоть ты скажи этому… герою…
Токарев прижался к красному уху Лешки:
— Лешь, ты слышишь? Лех, ты на отходе его лови, не переходи в обмен, он тебя специально в обмен тянет, это не твое, слышишь? Вы разные! На отходе — левой сбоку, сбоку, покажи справа и давай левой! Корпус, корпус — и в башню! Давай, Леха!
…Но второй раунд оказался для Алексея еще более плачевным, чем первый. Трибуны визжали от Севиного напора. Леша еще раз поддался на провокацию оваций — не утерпел. К концу раунда его глаза заплыли, а Сева улыбался все более уверенно. Гордеев держал прямые удары, подставлял виски под боковые и обрушивал страшные серии на Суворова.
Трибуны ликовали.
— Еще пара минут — и конец… — сказал Артем притихшей Ане. Леху спас гонг.
Второй раз к рингу Токарев не пошел. Он остался сидеть с подружкой — до них долетали сердитые слова тренера:
— Леша, ты что делаешь? Профессионалов нанюхался? Может, тебе еще жевательную резинку дать и шелковый халат? Мы на соревнованиях или на Пулковских высотах в 41-м? Чего ты из себя корчишь? Сева так устроен, он негр с белой кожей. Ты его не пробьешь, слышишь?!
— Навряд ли он слышит, — усмехнулся Артем.
— Почему? — вскинула брови Аня. — Потому что по ушам бьют?
Артем невесело рассмеялся:
— По ушам бьют а карточным столом. Понимаешь, сейчас вокруг него шум — и все…
…Третий раунд пролетел очень быстро — Алексей держался более уверенно, в обмен не шел, а в конце и вовсе сделал красиво — уходя в сторону, он пробил два раза Севе в корпус, нырнул справа, обманул и дождался-таки своего бокового левого… Сева зашатался, стал опускаться на колени.
— Еще раз! — заорал восторженно Артем. — Вот она, техника!
Гонг не дал Алексею добить Гордеева. Не хватило нескольких секунд — а еще сил, скорости, опыта и выносливости. По очкам победил Сева — с минимальным преимуществом. По внешнему виду, впрочем, его преимущество было более очевидным.
— Ну вот! — когда рефери объявил победителя, Аня от досады даже ударила себя кулачками по коленям. — Все напрасно!
— Напрасно — девушку у памятника с букетом часами выжидать, — сорвался Артем, употребив позаимствованный у отца афоризм. — Леха молодец, ему просто чуть-чуть не повезло… Боксер не тот, кто не пропускает и не падает, а тот, кто поднимается… А Лехе — и подниматься не надо, он и не упал, и с Севой их бой по-настоящему не закончен. Не последние соревнования — Леха свое возьмет.
— Не возьмет, — приговором упала фраза сверху, и Токарев, взорвавшись, вскочил на ноги и обернулся:
— Да кто там каркает-то все время?! Объявитесь, уважаемый!!!
Но увидеть Артем смог только спины потянувшихся к проходам зрителей — соревнования еще не закончились, но болельщики, видимо, решили размять ноги и освежиться. Напрасно Токарев бешено вращал глазами и пытался идентифицировать анонимного собеседника. Никто из зрителей не проявил желания продолжить разговор в открытую.
Аня Торопова тоже поднялась и, положив Артему руку на грудь, сказала:
— Да брось ты, Тема, что ты реагируешь на всяких… Скажи, мы Лешу ждать будем?
Токарев еще несколько секунд следил глазами за уходившими зрителями, пытаясь вычислить своего странного собеседника — что-то слышалось тревожное в его репликах… Но что? Ощущение ускользало, его было очень трудно сформулировать…
— Что? — перевел взгляд на девушку Артем. — Леху? Нет, Леху мы не ждем. Он сейчас, после душа, ни с кем разговаривать не захочет. Пойдет домой спать, но не заснет. И тогда, недовольный, начнет искать меня. Вот тогда и поговорим.
— Точно? — удивилась прогнозу Аня.
— А то я Леху не знаю, — усмехнулся Артем. — Ему сейчас немного отойти надо. А вечером — увидимся и нормально пообщаемся…
…Они действительно увиделись вечером, но встреча эта оказалась совсем не такой, на которую рассчитывал Токарев… поскольку ей предшествовали весьма странные и даже отчасти трагические для Алексея события.
