- Эрдман... - не выдержал Майерлинг.

Он не уловил короткого обмена взглядами, занятый тем, что пытался убедиться - сдвигаясь, рукав рубашки открывал запястье юноши, и номера со штрихкодом на нем не было. Можно ли считать это обнадеживающим знаком?

- Диттер... - упреждающе отозвался Манфред.

Их глаза встретились, и у Майерлинга разом отбило охоту продолжать.

- Думаю, мне пора, - после повисшей тяжелой паузы, проигранного им поединка взглядов, офицер одним глотком осушил фарфоровую чашечку и поднялся. - Еще увидимся.

- Как тебе будет угодно, Диттер, - почти мягко заметил Эрдман, не торопясь его провожать.

Вместо этого, он медленно закурил, внимательно разглядывая два бокала и одну нетронутую чашечку с ароматным кофе прямо перед собой.

"Диттер-Диттер, последний рыцарь, заблудившийся романтик. Все твои метания были написаны на лице крупными буквами еще в кафе, стоило оказаться рядом с Рином и рассмотреть его внимательно..." - Манфред усмехнулся. - "Что значит эльфийское очарование, черт бы его побрал!"

Утром они даже не доехали до дома. Мужчина остановил машину, едва Вердер скрылся из вида, и потянул к себе натянутого, как струна юношу, до сих пор так и не поднявшего глаз от собственных коленей:

- Иди сюда, маленький.

Рин с готовностью выполнил приказ, подавшись к офицеру, и с облегчением уткнулся в черное сукно его формы у нагрудного знака, обвивая руками шею своего мэльдо.

- Я привыкну, - раздалось приглушенно, но достаточно твердо.

Эрдман со вздохом запустил пальцы в волосы, успокаивающе поглаживая затылок юноши.

- Привыкнешь, - согласился он, и с мягкой насмешкой поинтересовался. - Ты хоть понял, что я там сказал?

К его удивлению Аэрин кивнул, и нехотя отстранившись, серьезно сказал, ищуще заглядывая в глаза мужчины:

- Да, и зачем тоже понял. Это они все не поняли, что я - только с вами.. только для вас... а тогда... это не шлюха, а...

Он так и не смог подобрать нужного слова, а может, просто пока не решился произнести его вот так - в лицо и прямо. Рин все больше смущался, под конец своей речи совсем сбился, отчаянно краснея, и снова пряча лицо на груди офицера. Тот молчал, но юноша не ждал никакого ответа, а в тоже время жесткие пальцы ласкали его висок и выбившуюся из заколки прядку, спустились вдоль ушка к шее и дальше, по бьющейся голубой венке к ключицам. Ладонь прошла по плечу, очертила лопатки и линию позвоночника, унимая безотчетную дрожь:

"Глупенький мой, наивный... Мой, все верно. Только мой".

- Поехали. Еще нужно найти тебе сказки.

- Зачем? - юноша послушно вернулся на свое место.

К тому моменту, как они добрались до дома, Рин уже весело смеялся:

- Ваш друг принял меня за девушку?!

- Твои волосы, - напомнил Эрдман неудачную шутку о Рапунцель.

И хотя юноша успокоился, убедившись, что, по крайней мере, знакомый Манфреда не имел ввиду ничего обидного или грязного на его счет, услышав шум приближающейся машины и разглядев сквозь цветы идущего к дому офицера, Рин не торопился присоединяться к ним. Не то чтобы он настолько робел, но все-таки достаточно устал сегодня от впечатлений и переживаний, да и по правде не хотел мешать, ведь наверняка им есть о чем побеседовать и без него.

Аэрин довольно долго сидел на пляже, любуясь водным простором и мерным колыханием волн: море сегодня было спокойным, и, казалось, просто глубоко дышало. Мелькнула шальная мысль искупаться, но вода уже была довольно холодной, и легкий ветерок тоже не радовал теплом, - юноша слышал в нем первые шаги Королевы-осени. И пожалел, что его не будет здесь, когда придет время штормов, а лес оденется в золото и багрянец: это место навсегда заняло свой уголок в его душе, оно словно говорило с ним о чем-то голосами трав и листвы, запахом палой хвои, шорохом песка и плеском волн, ворочавших гальку...

Окружающий мир мягко соскользнул вдоль оси, добавляя остроту чувствам и яркость краскам, и сознание юноши "потекло" следом, плавно раскинувшись между двумя безднами по поверхности бесконечного простора существующего... Аэрин медленно выдохнул и так же медленно вдохнул, возвращаясь.

Заходя в дом, Рин думал о том, что 15 дней - очень много, но на самом деле очень мало, когда речь идет о счастье. Эти дни, как и те, что были до, - он будет помнить даже в объятиях Извечной Тьмы, но разве не пылает сейчас сердце, жадно желая, чтобы их было больше?!

Он даже не расслышал вопроса, только голос мэльдо с толикой беспокойства, и с губ сорвалось первое, что пришло на ум. Сам воздух в библиотеке вдруг показался тяжелым и вязким, стало трудно дышать, юноша едва сдержал приступ паники.

И получил взамен на свое невысказанное - возможность немного прийти в себя и собрать мысли, а затем Эрдман вовсе отослал его отдохнуть... Рин был бы рад, но беспокойная птица в груди все не унималась, и едва гость вышел за двери, юноша тенью скользнул вниз и опустился у ног застывшего в кресле возлюбленного, уложив голову ему на колено.

- Ваш друг уже ушел? - осторожный вопрос.

- Да.

- Это из-за меня?

Манфред хмыкнул, туша окурок:

- Можно сказать и так.

Рин поднял голову, тревожно вглядываясь в него:

- Почему?

Мужчина усмехнулся, подтягивая эльфа выше и удобнее:

- Ты хорошо держался, маленький, - невозмутимо начал объяснять он, - но в определенный момент не справился. В кафе было четко заметно, что ты подавлен, расстроен. Конечно, ты не мог знать, о чем идет речь, но из-за "Рапунцель" случился выплеск и обрушился он естественно на Диттера. Пусть невольно, но ты заставил его "услышать" себя, самые сильные свои эмоции на тот момент...

Аэрин отпрянул и побледнел, вспомнив, о чем тогда думал.

- Вот именно, - подтвердил Эрдман. - И судя по всему, теперь он если не настроен немедленно спасать тебя, то прямо усматривает насильника в моем лице.

Юноша замер, опустив ресницы. А потом вдруг решительно покачал головой:

- Ваш друг ошибся, - негромко, но с неожиданной силой произнес он. - Я люблю вас.

Не то, чтобы подобный поворот событий был абсолютно непредвиденным и непредсказуемым, но отчего-то захотелось выругаться - грязно, зло, как никогда в жизни!

- Да? - безучастно уронил мужчина, прерывая затянувшуюся паузу. - Мне жаль.

- Почему? - Рин так и не поднял глаз.

Эрдман все же не удержался от тяжелого вздоха, потянувшись за очередной сигаретой.

- Видишь ли, маленький, дело не в том, что я не люблю тебя. Просто я и любовь сочетаются разве что в предложении "я люблю кофе", - спокойно объяснил он, отбрасывая пачку обратно на стол.

Внезапно в ответ на его заявление раздался серебристый смех юноши:

- Наверное, за это и люблю, - с обезоруживающей улыбкой серьезно признался Рин. - Вы честны со мной!

Манфред оцепенел. Едва не поперхнулся дымом. Поднялся, ткнув тлеющую сигарету в пепельницу, долго безнадежно растирал переносицу и виски, но впервые в жизни не смог подобрать подходящего ответа и... сдался, обнимая неуверенно приблизившегося к нему юношу: вот же чудо!

Так поспешно покинув дом давнего товарища, Диттер остановился уже на ступеньках, резко дергая кистью, пока натягивал перчатки. У самой машины, вместо того чтобы открыть дверцу, уткнулся лбом в сложенные на крыше руки: как же так, Эрдман...

Предупреждение не лезть, куда не просят, он понял прекрасно, как и то, что не сможет просто выкинуть из головы образ хрупкого золотоволосого мальчика. С чистой совестью отправиться ужинать, в то время как юноша покорно и безмолвно будет дальше отдавать свое тело, оставаясь чем-то средним между прислугой и сексигрушкой, чтобы с ним не сотворили чего-нибудь худшего.

Только как? Что он реально может сделать, чтобы помочь мальчишке, а не привлечь ненароком к нему излишнее внимание, лишь усугубив положение, ведь каких-либо прав, даже формальных, как и защиты - у Аэрина попросту нет?