Ошеломленный довольно резкой отповедью, Рин мгновенно забыл о своей обиде, уставившись на мужчину в совершенном потрясении.
- Да уж, куда бы я завел своим личным примером! А вы говорите так, как будто даже уважаете меня за сделанное! - наконец возмущенно выпалил он, едва обретя дар речи снова.
Опять! Черт подери эту проклятую базу, на которую эльф постоянно сворачивает с упорством, достойным лучшего применения. Зато впервые набрался смелости поспорить - прогресс!
- Во всяком случае, я не отрицаю подобную возможность, - абсолютно невозмутимо заметил Манфред. - Тем более, настолько категорично.
Рин проследил глазами за особенно упорным язычком огня на прогоревшем полене, и прямо взглянул в глаза человека:
- Почему... - почти беззвучно уронил юноша. - Я благодарен вам, не в состоянии передать, как много значит ваше отношение ко мне, но до сих пор не могу понять его причину!
- Умный мальчик, - усмехнулся офицер, затягиваясь, - я объясню. Видишь ли, маленький мой эльфенок, дело в том, что мы просто слишком разные...
Рин невольно дернул губами, будто заразившись манерой поведения мужчины: разные, значит! Экое открытие!
Тот, конечно, заметил, оценил, хмыкнул и несколько рассеянным тоном уронил:
- Дослушай, я объясню. Абсолютно разное восприятие мира, которым ты только что так восхищался, усугубленное особенностями воспитания в социуме...
Юноша слушал, но хмурился. Манфред даже улыбнулся мысленно его сосредоточенности, хотя участь школьного учителя никогда не была его сокровенной мечтой.
- В отличие от вас, ахэнн, вовсе не имеющих истории как явления, человеческая история состоит из бесконечной череды войн и конфликтов. Едва ли за эти тысячи веков и лет можно найти какой-нибудь год, в который кто-нибудь где-нибудь не убивал себе подобных. Причем целеустремленно и с огромным, надо отдать должное, увлечением. Так что война - в крови у каждого из нас от начала времен. Само собой, не каждый хочет познакомиться с ней лично, но биться в истерике от панорамы воронок или поля боя в новостях - не станут даже самые впечатлительные. Скорее переключат на сериал, чтобы не портить тихий семейный вечер. А война это далеко не только "героические" бои, маленький. В древние времена была пословица: "когда солдаты входят в город, женщины теряют свою честь"... И не только женщины, это уж как кому повезет.
Глубоко затянувшись, мужчина медленно выпустил тонкую струйку дыма изо рта. Рин содрогнулся от его слов, словно оказавшись под ледяным ветром.
- Я "открываю" тебе прописные истины. И не сомневаюсь, что попади ты к вашим наставникам, мозги бы тебе тоже неплохо промыли в нужную им сторону! Так вот, для вас, столкновение с Рейхом - это катастрофа, сокрушающее откровение... - Эрдман аккуратно затушил окурок в пепельнице. - Для таких как мы, война - всего лишь дурная привычка со всеми ее недостатками.
Рин молчал долго, сжавшись и зябко обняв себя за плечи.
- Как странно... И страшно. Неужели вам никогда не бывает страшно?
- Страшно? - офицер засмеялся. - Бывает, разумеется! Но страх это не более чем проявление инстинкта самосохранения. И, видишь ли, у человека достаточно не менее сильных инстинктов помимо него. Иди сюда, глупенький! Хватит насиловать свою милую головку нравственно-философскими дилеммами!
Бездумно сбросив с себя всю одежду, Рин скользнул под одеяло, с наслаждением вытягиваясь на прохладных простынях, и прикрыл глаза, гадая, придет ли Манфред к нему сегодня? Спать с кем-то вместе оказалось неожиданно волнующе и приятно... хотя, нет! Не с "кем-то", а именно с ним.
Этот мужчина незаметно приобрел над ним странную, почти неодолимую власть, причем вовсе не из-за статуса. Рин набрался смелости и честно признался себе, что он не просто спокоен рядом с офицером, потому что не ожидает от него боли или еще какой-нибудь подлости, но ему нравятся моменты их близости, и он желает их испытать. А вот представив кого-то другого, - человека ли, ахэнн... Лэрна, касающегося его пусть даже в самом невинном месте, - к руке, спине, например, - юноша ощутил только, как знакомо перехватывает горло липкая удавка, свитая из страха, отвращения и немыслимого унижения, которое вообще не передать словами!
Поэтому он не стал одеваться ко сну, а когда мужчина все же вошел, осторожно присаживаясь рядом на постели, стряхнул дрему, разворачиваясь к нему и обвивая шею руками.
- Еще не спишь? - в голосе мужчины чувствовалось некоторое недовольство.
Несмотря на приказной тон, в библиотеке он не тронул мальчишку, ограничившись несколькими поцелуями и поглаживаниями не столько эротического плана, сколько расслабляющими и отвлекающими от очередного приступа душевных терзаний. После чего, наконец отправил спать. Зашел проверить по привычке, а эльфенок до сих пор не угомонился.
- Нет, - шепнул Рин, отчего-то заливаясь краской до кончиков ушей, и отчаянно выдохнул куда-то в шею свою "роковую" тайну. - Я хочу... быть с вами...
Наверное, офицер прав и в этом, он все равно не распущенный, правда?! Он ведь хочет делить ложе только с ним одним...
Только въевшаяся в суть, многолетняя привычка помогла Эрдману задавить смех еще на подходе: ну что за невероятное создание! Он обнял его за тонкую талию, и юноша теснее прижался к груди.
- Не сегодня, маленький, - мужчина утопил пальцы в потоке золотых прядей, мягко массируя затылок юноши. - Хватит с тебя пока сильных впечатлений.
Но он ведь не уйдет сейчас, нет?! - Рин оцепенел.
Не ушел. Наоборот лег рядом, позволяя устроиться удобнее, уложив голову на надежное плечо, и юноша почти сразу крепко уснул, накрыв ладонью звездочку шрама. Правда, на утро он проснулся уже в одиночестве, но бодрым, как никогда полным сил и с ясной головой.
И подумал, что в свете нового дня действительно лучше видно, что у него нет причин изводить себя дальше либо стенать и заламывать руки от своего Дара. Это попросту бессмысленно. Он поступил так, как поступил, его жизнь безвозвратно изменилась, а Дар - он тоже уже есть. Это просто еще одно обстоятельство, с которым ему следует учиться жить дальше, особенно учитывая, что о наставнике ему теперь можно даже не мечтать. Ведь возможно, приложив нужные усилия, он еще сможет обратить свой Дар кому-нибудь на благо, не растратив впустую, и кто знает, не случись в Ахэнн-Эа столь резких потрясений, под молот которых попал и он, Рин, он так и остался бы в своем маленьком мирке. Выращивать травки на грядках, ни сном, ни духом не соотнося себя с Видящими...
Юноша улыбнулся своему отражению в стекле, ласковому солнцу, бесконечности моря за окном, и сбежал по лестнице торопясь к ожидающему его завтраку.
Удобно расположившись на крупных валунах, Манфред задумчиво поглаживал уголок пристроенного на коленях планшета. Он собирался обобщить свои выводы и наблюдения относительно своего подопечного, неторопливо и долго курил одну за одной, но так и не занес в память ни строчки: по большому счету в этом не было нужды.
Эксперимент можно считать удавшимся на все 100 процентов: ахэнн жив, умирать больше не собирается, несмотря на излишнюю эмоциональность - все-таки в здравом рассудке и даже почти избавился от навязчивых идей, проявляя обнадеживающую готовность полностью превозмочь последствия сочетания комплекса вины и посттравматического синдрома. Осталось только подкинуть ему какое-нибудь занятие, когда поправится совсем.
Оказывается, у ахэнн достаточно гибкая психика, чтобы в благоприятных условиях успешно адаптироваться к новой среде. Или? Или дело прежде всего все-таки в самом Рине? Для чистоты любого эксперимента, разумеется, необходимо несколько опытных образцов, и трудно, когда нет пусть даже примитивной базы, но все же... Эрдман видел уже достаточно, чтобы уверенно сказать, что никакой систематизации попросту не получится, потому что его эльфенок абсолютно уникален.
