Уехав подальше, он остановился у речки, вымыл номер и умылся сам. «Ничего страшного, – подумал он, присев на берегу речки, – главное не терять голову.

Действовать быстро, но расчетливо и хладнокровно.

Продукты жалко, но это потеря небольшая.

Окончательно успокоившись, снова завел мотоцикл и поехал в город.

Оставив мотоцикл на привычном месте у здания городской администрации, Сережка отправился бродить по городу.

Погода стояла отличная. На улице было много гуляющих людей. Все улыбались, шутили. Девушки казались необыкновенно красивыми. Многие молодые люди шли парами и влюблено смотрели друг другу в глаза. Среди этих веселых и счастливых людей один Сережка ходил по городу хмурый и злой.

Его опять мучил вопрос: «Где ночевать, и вообще, как жить дальше?» Если продавать мотоцикл, то в субботу нужно ехать на рынок. Но до субботы еще дожить надо.

Он однозначно решил, что домой или к родственникам не пойдет. Можно к какой-нибудь бабке на квартиру попроситься, но это опять деньги. Конечно, пару суток можно на вокзале перекантоваться, или даже на природе, возле речки, изображая из себя отдыхающего. Вот если бы у него была палатка. Можно и шалашик соорудить, но с палаткой солиднее, а главное – теплее. Ухватившись за спасительную мысль, Сережка помчался в свою деревню, в школу. Только там он мог достать палатку.

Физрук, выслушав просьбу Сережки, почесал затылок и сказал:

– Хорошие палатки я отдал. В субботу первая группа уже идет в поход. Есть старая, списанная, но она обещана знакомому рыбаку. Даже получил за нее «пузырь».

Сережка достал сто рублей.

– Николай Иванович, мне очень нужна палатка, очень.

Физрук вздохнул, взял деньги и вынес Сережке палатку.

– В крыше дыра большая, но если зашить, то можно пользоваться.

Сережка поблагодарил физрука и поехал домой. Дома, как он и предполагал, никого не было. Мать и отец на работе, сестра в школе.

Сережка взял кой-какую посуду, немного картошки с солью и, конечно, удочку. Для ремонта палатки нашел у матери нитки с иголками. Сложив веши в пакет и, укрепив на мотоцикле, быстро уехал, чтобы не встречаться с родителями.

Облюбовав укромное местечко у реки, Сережка прислонил мотоцикл к дереву, и устроил бивуак на сухом пригорке. Сначала приготовил удочку и, насадив на крючок хлебный мякиш, забросил снасть в воду. Потом принялся за ремонт палатки. С ней он провозился долго. Постарался зашить получше, чтобы комары не пролезли в дырки. Получилось не очень красиво, но крепко. Во всяком случае, в палатке с антимоскитной сеткой будет лучше, чем в простом шалаше. Пока возился с палаткой, несколько раз подходил к удочке, менял раскисший хлеб, но поклевок не было. За весь день Сережка толком ничего не ел, только пожевал немного хлеба с сахаром и запил простой водой. Он надеялся наловить рыбы и сварить уху. Но с ухой не получилось. Если сварить картошку, то ничего не останется на завтра. Три дня до субботы голодом не хотелось сидеть. А если мотоцикл сразу не купят, то ему долго тут кантоваться придется. Да, зря он поторопился утром от теток угонять. Надо было продукты собрать.

Совсем стемнело. В животе у Сережки урчало и не располагало ко сну. Решив, что ночью в лесу никто вещи не возьмет, он оставил все как есть, а сам налегке поехал в свою «бесплатную» столовую.

Приехав в город, оставил «Яву» в скверике, а сам пошел в столовую. Зайдя внутрь, долго стоял, прислушиваясь к тишине. Вдруг бабка еще не ушла. Решившись, поднялся наверх. Как и в прошлый раз, взял картонную коробку и стал складывать в нее продукты. Постарался взять побольше консервов, потому что не знал сколько ему придется жить на «природе». Потратив на это буквально несколько минут, он спустился вниз, прикрыл дверь и почти бегом бросился к мотоциклу. Закрепив быстро коробку, перекатил мотоцикл на другую сторону сквера, завел и поехал в свой лагерь.

Варить, конечно, ничего не стал, а подкрепился остатками салатов и яблочным соком. Одному в темном лесу было боязливо, поэтому долго не мог уснуть. Задремал, когда уже начало светать. Зато утром валялся до обеда. Встал, когда опять захотелось есть. Разжег костер и сварил картошку с тушенкой.

Дни летели незаметно. Сережка то купался, то загорал, при этом непрестанно что-нибудь жевал. К вечеру второго дня набежал довольно приличный дождик. Сережка сидел в палатке и радовался, что он не под открытым небом. Без палатки он бы пропал.

В пятницу Сережка сделал важное дело. Не сворачивая лагерь, он быстро сгонял в милицию и получил паспорт. Теперь он мог купить не только мотоцикл, но и дом.

В субботу утром Сережка собрался на рынок и понял, что ему некуда положить вещи и продукты. Ведь на рынок с ними не поедешь. Побродив вокруг стоянки, он нашел густой ельник и спрятал под елками все свое богатство. Если быстро мотоцикл не купят, то ему придется тут жить долго.

Въехав на территорию рынка, Сережка поставил «Яву» рядом с мотоциклами и стал терпеливо ждать. Покупателей было мало. Хотя цены были до смешного низкие. «Иж» с коляской стоил две тысячи рублей. «Урал» – четыре. «Москвич» – десять.

Подошла группа молодых парней.

– Скока? – без предисловий спросил один из них.

– Двенадцать. – Так же коротко ответил Сережка.

– Да ты че, парень, сдурел? Вон машины продаются за десять.

– Я, разве, против, купи машину.

– Короче, не скидываешь?

– Нет.

– Ну и стой тут все лето.

– А мне торопиться некуда.

Парни ушли. Сережка загрустил. Цена в пять тысяч его не устраивала. Ему надо было двенадцать. Десять на дом и две на «Ижа». За пять он сможет купить только баню. Хотя баня может и лучше чем «общага».

Парни, торговавшие мотоцикл, снова подошли.

– Ладно, – сказал старший, – согласны купить за восемь. Но это наша последняя цена.

Сережка обрадовался, но вида не показал, а спокойно сказал:

– Вон, в «спорттоварах» новые «Мински» стоят.

Стоят семь тысяч. Купите «Минск» и катайтесь.

– То магазин, а то рынок.

– Думаю, новая «Ява» лучше нового «Минска». У меня на спидометре еще и ста километров нет.

– Да через год тут вместо «Ижей» «Ямахи» будут стоять. И твоя «Ява» никому не нужна будет.

– Ну вот, приходите через год и посмотрим.

– Ну, короче так, парень… За двенадцать мы не берем. Если снижаешь – то говори свою цену. Если нет – мы пошли.

– Дешевле десяти не отдам – лучше сам буду ездить.

Парни опять отошли, долго спорили, наконец, угомонились и вернулись к Сережке.

– Ладно, мы согласны, но переписка пополам.

Через час, Сережка уже с денежками в кармане, снова бродил по рынку. Время близилось к обеду и народа заметно поубавилось. Среди оставшихся продавцов, Сережка заметил деда, который продавал «Паннонию» с коляской. «Паннония» у мотоциклистов ценилась ниже, чем «Ява», но и стоила дешевле. Сережка обошел вокруг мотоцикла и на всякий случай спросил:

– Ну, что, отец, сколько просишь за свой аппарат?

– Дак, сколько… Мужики вон добрые «Ижи» за две продать не могут. А в магазине велосипед стоит две тысячи. Вот и думай, сколько… Ну, сколько? Ну, как за «Ижа».

– Ну, «Иж» – то покрепче будет, – со знанием дела сказал Сережка. К «Панноньке» и запчастей-то не найти.

– Дак, как говорится, запрос в карман не лезет…

– И за сколько же ты согласен отдать?

Дед взял Сережку за руку и отвел в сторонку от продавцов.

– Ты, солдат, так спрашиваешь, или действительно интерес имеешь?

– Действительно интерес имею. Из армии только что пришел. Девок на чем – то надо катать, а на «ижака» не хватает.

– Я то понимаю, что машина старая, запчастей нет, а вот бабка моя не понимает. Мотоциклет, говорит, красивый, если продашь дешевле, чем за две, то на «Урал» не добавлю.

– Ну, за две, отец, я не куплю.

– А за сколько купишь?

– За тысячу, – выпалил Сережка, не особо рассчитывая на успех.