«Красное устройство хранения. Файлы „Первый файл“ и „Девяносто девятый файл“. Я оставил его в столе.» — я ответил коротко и ясно на то, что ожидал услышать Нулевой. Он кивнул мне в согласие, передав небольшой, помятый кусок от упаковки с едой, на обратной стороне которой было что-то написано. Пока я читал сообщение, Нулевой прятал тело солдата и поглядывал на странный прибор, прикрепленный к его запястью.

«Твоя сестра находятся в Мед. отсеке с Девяностым. Замок был заварен. Никто не пройдет к ним. Девяносто восьмая добавит свои слова к твоим, и присоединимся мы к ней не скоро. Как только мы услышим твою запись — это будет началом нашего шоу в столовой. Стой за моей спиной ВСЕГДА.»

Наше продвижение вперед было скрытным. Если кто-то попадался на пути — я прятался в комнатах за сафиритовыми стенами, а Нулевой пытался обезвредить солдата и убрать тела. Я помогал ему в этом. Как только он снимал с солдата шлем, я выстреливал оглушенному бойцу в голову, даже не дожидаясь сигнала. Все, что нам было нужно — энергетическое оружие и неповрежденный бронекостюм. Нулевой одел бронекостюм первого убитого солдата еще тогда, когда я читал его записку, оставив на себе только шлем, который был частью еще одного костюма. На счет шума и следов я не слишком беспокоился. Пока пол и сафиритовые плиты краснели, готовясь смыть свежую кровь, мы двигались вперед, к своей цели. Нулевой оградил меня рукой у входа в коридор, ведущий к столовой, передавая мне запасное оружие, которое он прихватил с собой и поверженного солдата. Это была Энергетическая винтовка. Не слишком тяжелая, длинная и не особо удобная. Пользоваться такими я не совсем умел, но найти курок у этой винтовки не составило труда. Кивнув Нулевому в согласие, я начал ждать сигнала. Дожидаться знакомого шипения динамиков. Нам нужно было держать позицию и штурмовать тогда, когда он сочтет это необходимым. Меня пронзал страх, руки дрожали, но я не переставал напоминать себе: «Стой. Сзади. Него.» Момент был близок. Динамики издали легкий щелчок и шипение.

«Мои Братья и Сестры находятся в несправедливых „руках судьбы“. Весь этот комплекс создан для того, чтобы мы страдали. Долго и болезненно страдали, отдавая свою кровь. Разве это не ужасно? Разве это справедливо?! Нет! У „Белых“ нету никаких прав на наши жизни! На нашу судьбу!» — Странные высказывания в динамиках, которые воспроизводились моим громким голосом, заставили солдат занервничать. Они решили начать движение к Медицинскому отсеку, откуда и шла передача этого сообщения, и только тогда Нулевой выглянул из угла, сделав свой первый выстрел из винтовки. Я последовал его примеру, сделав два выстрела по солдатскому ряду. Никто не ожидал нашего появления и сопротивления. Двое солдат быстро рухнули на пол, посеяв панику среди остального отряда, заставив их бежать назад. Это был самый плохой ход с их стороны. Я и Нулевой сделали несколько выстрелов в их спины, оставив в живых лишь одного солдата, который смог забежать за угол коридора. И пока он звал подкрепление, а мы с Нулевым продвигались дальше по коридору, стараясь вновь взять солдат врасплох — моя запись продолжала воспроизводиться в динамиках по всему комплексу. — «Мы тоже люди! У нас тоже есть права и привилегии! Если нас считают скотом, которым нужно управлять… который нужно резать и употреблять… Я докажу им обратное! Мы докажем им обратное! Не доверяйте „Белым“! Не доверяйте Первому! Он предал всех нас! Отдал нас в руки живодерам и маньякам! Он отдал наших сестер из Тридцатого ряда насильникам! Он пытался убить меня даже тогда, когда я был на грани смерти! Когда я был в коме! И если вы все еще не убеждены в моей правоте — он сам докажет вам это!»

Пока проигрывалась запись Тридцатой, Нулевой и я пытались пробить плотный ряд солдат в количестве десяти человек. Это были те люди, которые оставались на охране столовой. Остальные пытались пробиться в Медицинский отсек и открыть двери, но на это у них уйдет время. После они должны будут отступить к столовой, когда динамики заглохнут. Но сейчас… наше время уходило. Я старался стрелять как можно точнее, выглядывая из-за угла, стреляя по любым движущимся объектам, показавшимся в прицеле винтовки. С момента начала штурма, я смог убить только троих солдат. Половина отряда имела баллистическое оружие, но я очень старался брать тех, у которых было энергетическое оружие. Мимо моей головы пролетали лучи энергии, свистели пули и звенели гильзы, но я не давал страху охватить меня. Либо я сражаюсь, либо умираю. Далее… у меня появились проблемы. Я умудрился повредить винтовку, судя по странным звукам. Она не стреляла.

«Я не могу стрелять!» — мой крик и беспомощный тон был направлен прямо к Нулевому, который пытался вести заградительный огонь. Ему пришлось сменить план. Он отдал мне свою винтовку и взял в руку пистолет, который он прихватил в полигоне, выпрыгнув в коридор. Сначала я испугался за него, но это был его запасной план. Он знал, что делать. Перед его лицом образовалась странная, полупрозрачная материя молочного оттенка, закрывшая собой коридор. Каждый луч, каждая пуля исчезала в ней, оставляя ярко-красные точки, медленно потухающие в ней. Это было… что-то роде подобия щита. И этот щит был создан прибором на его запястье, который Нулевой старался держать впереди себя. Я следовал его совету. Стоял за спиной. Медленно двигался вперед, простреливая сквозь его щит. Первые два выстрела щит Нулевого не пропускал, но потом материя рвалась, позволяя простреливать нас через дыру в ней. Как только огонь прекращался — щит восстанавливался. Пока мы медленно двигались вперед, стараясь отбить натиск противника и разбить их… Пока записи все еще производятся… Большинство солдат сейчас отвлечены подобной пропагандой и стараются войти в Медицинский отсек. Как только запись остановится, они все направятся сюда, в столовую. Мы не может отбивать атаки с двух сторон, потому нам нужно действовать быстро, или нас убьют. И это было не единственной проблемой. Отряд из трех солдат выбежав вперед, воспользовавшись своим щитом, стараясь остановить наше продвижение. Их плотный огонь рвал щит Нулевого, но не пробивал его, давая ему заделать дыры. Он старался держать щит тогда, когда луч энергии прошел мимо его ноги. Луч прожег небольшую часть, пролетев мимо, но Нулевой даже не вскрикнул от боли, упав на колено. Мне нужно было что-то делать, но я был поддавлен. Напуган. Запись Тридцатой успела закончиться.

«Братья! Сестры! Мы поклялись защищать друг друга! Стоять стеной! Мы — семья! И раз уж это так, то мы не должны склоняться перед чужими людьми! Надо идти против них, сражаться за будущее наших братьев и сестер! Младших и Старших!» — моя сестра… Я был так рад слышать ее голос, выходящий через динамики в коридоре. Даже ее слова внушали мне, что я на что-то способен. Возможно… это не ее решимость и целеустремленность я чувствовал, но это заставило меня сконцентрироваться на своей цели. Я забрал у Нулевого пистолет, пытаясь стрелять им через дыру в его щите, в одну единственную, слабую точку. В центр солдатского щита. Я выпустил всю обойму в самый центр, разрывая материю щита, и как только в нем образовалась широкая дыра, я быстро навесил винтовку на своем запястье, даже не отпуская пистолета из другой руки. Выстрел пришелся точно в руку солдата. Прямо устройство щита. Их щит пал, а солдаты остались беззащитны. На заднем плане я начал замечать движение. Это были мои братья и сестры, которые решались на помощь. Я продолжал двигаться вперед с Нулевым, вслушиваясь в слова моей сестры. — «Мой братик, который младше всех вас, сражается за ваши жизни! Прямо сейчас! Неужели вы трусливее младшего брата? Слабее младшего брата?! Он не боится пожертвовать собой ради вашего будущего! Так пожертвуйте же собой! Ради будущего семьи! Его будущего! Будущего каждой сестры и каждего брата! Вместе вы можете одолеть любого! Если это правда — то покажите всем это! Я верю в ваши силы так же сильно, как и в силы моего братика! Верьте в себя! Братья! Сестры! Деритесь!»