«Если об этом знаешь только ты… Хехе… Тогда я…» - я уже видел по ее лицу. Я знал, о чем она думает. Мне пришлось встать между ними, прикрыв свою сестру спиной.
«Прекратите! Первый убьет вас обоих, если узнает обо всем этом!» - Это было не самым хорошим началом, но я быстро подобрал нужные слова, чтобы примирить их обоих и более четче взглянуть на ситуацию. Так как мы оба хотим добраться до Первого и вывести правду о нем на поверхность, то нужно действовать сообща, а не драться из-за этого. – «Если Тридцать третья понимает нашу ситуацию, то она поймет и причины, по которой ты так поступила, сестра. Даже если он не являлся нашим братом, убивать людей – плохо! Почему вы этого не понимаете? Почему вы не можете использовать более мирные методы?» Я взывал к их пониманию и здравому смыслу. Тридцать третья хочет убить сестер, а Девяносто восьмая хочет убить… либо ее, либо всех вокруг! Если это не остановить, то они станут маньячками, желающими лишь больше крови на своих руках. Я читал книги. Я знаю, что происходит с человеком. Он умирает внутри, убивая своего товарища. Но мой здравый смысл затмила причина Тридцать третьей.
«Если этот эксперимент увенчается успехом, то все остальные братья и сестры станут участвовать в нем. Даже самые младшие из нас начнут повиноваться указам «Белых». Мы… созданы специально для этого. Это не будет семьей. Это будет стадо! Вечно размножающееся… стадо.» - против этих слов я не мог придумать ничего разумного. Никаких планов или идей. Я был в ступоре, воображая эту картину. Зачем «Белым» делать что-то такое? Зачем я вообще должен верить Тридцать третьей?
«Хочешь выбрать из двух зол меньшее? Убить своих сестер лишь для того, чтобы уберечь всю семью?» - вопрос Девяносто восьмой был риторическим. Она лишь подтверждала мысли старшей сестры, которая уже была готова залиться слезами, позволяя себе согласиться с этими словами. – «Убить шесть человек… это не так просто, как кажется. Особенно когда Старший брат успокоился и перевел всю вину на Шестьдесят второго. А рассказать всю правду о маме… Кто тогда поверит?»
«Я… я согласен. Но я могу лишь придумать что-нибудь по этому поводу. Убивать людей я не намерен.» - у меня уже не было ни выбора, не нервов. Я не хотел думать о том, что моя сестра будет вновь убивать людей, особенно по просьбе Тридцать третьей. Мой выбор был окончательным, но именно этот выбор заставил мою сестру задуматься о правильности подобных действий. Она не хотела впутывать меня в подобные вещи вновь, особенно в моем состоянии, когда я готов сойти с ума в любую минуту.
«Братик…» - я даже не слушал ее, отвернувшись от нее в сторону Тридцать третьей. Я был готов «помочь», но не «участвовать» в этом, и это было единственным различием.
«Нам всем надо успокоиться и собраться с мыслями. Обдумать решения. Может бы найдем более безопасные способы или даже передумаем. Я обещаю никому не говорить обо всем этом, но ты тоже должна держать рот закрытой. Не говори никому об этом. Ни-ко-му.» - Я воспринял это соглашение очень серьезно. Если Тридцать третья хочет навредить Первому подобным способом - я согласен помочь. Я уже согласился помочь своей сестре увидеть маму… Я сам хочу этого! Все те жертвы, что ушли на это, не должны быть напрасны. Мы перевели свою вину на Шестьдесят второго, но у нас была другая цель – «Белые». Значит мы сделаем так, чтобы это были они, а не мы. Да и после того, что сказала нам Тридцать третья, это лишь еще одна причина не доверять Первому и «Белым». Мы должны сражаться за свою правду. Я услышал согласие Тридцать третьей и обсудил некоторые меры безопасности. Нас не должны видеть вместе, мы не должны обсуждать подобные вещи на людях, и, пока у нее нету пары, она должна делиться всеми деталями с моей сестрой или мной. Если мы все вместе будем ходить в одно и тоже место, то нас начнут подозревать в заговоре или какой-либо тайне. После соглашения, нам оставалось только выжидать момента и обдумывать свои ходы и действия, если мы хотим достичь своей цели без лишних подозрений и потерь.
После ужина, успокоившись и набив свой живот едой, я решил отправиться в свою капсулу и лечь спать пораньше. Выспаться мне не довелось, а сейчас самое время для этого. Но даже если я и пытался, я не мог уснуть самостоятельно, чувствуя легкую, но довольно изнурительную боль в спине. К тому же я мог наконец-то поспать один, ведь убийство было раскрыто, а разделение на пары было не особо нужным, верно? И даже если так, спустя пару часов, Девяносто восьмая открыла капсулу и легла на меня с таким спокойствием и безмятежностью, словно это стало повседневной рутиной в ее жизни. Закрыв за собой капсулу, она пристально начала поглядывать на меня своим глазом, довольно улыбаясь, пока я, злой и слегка удивленный, рассматривал ее довольную гримасу. Я уже был готов высказать свое недовольство, но она сделала свой первый ход, поцеловав меня, после чего вновь продолжила рассматривать меня, довольно улыбаясь.
Не зная, что сказать по этому поводу, я отвел взгляд в сторону, пока она располагалась на мне поудобнее, ерзая и извиваясь.
«Брати-ик…» - произнесла она нежным голосом, проведя пальцем по моей щеке. Сначала я подозревал ее в том, что она спросит или попросит у меня что-то совершенно запрещенное в нашей семье, но у нее на уме было кое-что еще, помимо этого. – «Я тут последила за нашей сестричкой… Она была словно тихая мышка после нашего разговора. Ни к кому не приближается, не разговаривает ни с кем. Сейчас она в своей капсуле. Спит.» Сестра следила за Тридцать третьей все это время. Если бы она не сказала, что она спит, то я бы точно начал подозревать ее в том, что она ее убила, пока я старался уснуть. К счастью, она лишь проследила за ней. Я погладил ее по голове в качестве награды. Может это и неправильно… но мне нравился запах ее шелковых, нежных волос. Она заметила это. Не знаю как, но возможно… Прочитала по моему лицу, что вполне вероятно. И даже если она позволила мне развлекаться с ее волосами столько, сколько мне вздумается, я не позволял себя баловать, расправив ее локоны, погладив ее по голове еще несколько раз.
«Я все еще не понимаю ее. Зачем ей нужно именно убивать сестер? Неужели ей совсем наплевать на их жизни? Они же ни в чем не виноваты…» - раз уж мы зашли на тему Тридцать третьей, я решил не сходить с нее и хоть как-то расчистить ее идею от недопонимания, обсудив ее со своей сестрой. В капсуле, наедине, мы думали иначе.
«Не забывай, братик. Она прочитала мамину запись. Она теперь точно знает, что ее сестры – чужие люди. А если она сделает что-то иное, чтобы помешать Первому - это лишь принесет ей проблем, но не помешает экспериментам.» - каждое ее слово, произнесенное в теплом, приятном тоне, несло в себе какой-то смысл. Я не мог оспаривать ее методы размышления, не говоря уже про ее логику. Но даже так, я не хотел решать все кровопролитием. Не забирать жизни людей меня учили! И все же… Следующие слова моей сестры, сопровождаемые легкими движениями ее нежных рук по моему телу, заставили меня обдумать получше свою философию и мнение. – «Мы были рождены, чтобы стать частью этого эксперимента. Как только на свет появится Сотый, то мы, сестры, займем место нашей матери. Будем ходить от одного человека к другому, рожая без остановки. Наша мама умирает из-за этого, тоже самое будет с нами. Разве это… называется жизнью, братик?» Тут она была права. Мы – часть одного большого эксперимента, смысл которого нам неизвестен. Те, кто поддерживают эту идею… Их уже не отговорить. Не спасти.
«А знаешь… почему Первый поставил романтические отношения между членами семьи под запрет? «Белые» заставили его. Им не нужны «случайные цепочки». Они хотят, чтобы вместе были нужные люди, а это неправильно. Вдруг мой любимый братик окажется не со мной, но с другой сестрой? Против своей воли? Я этого не хочу, и ты, тем более, не хочешь.» - Я взглянул на мир по-другому после подобных слов, исходящих от Девяносто восьмой. Мне не хочется становиться подопытной крысой, под наблюдением чужих людей. Я был подопытным всю свою жизнь, носил клеймо-число на своей руке, общался с такими подопытными. Мне это надоело! Не так я хочу жить! Уж лучше я выберусь из этой клетки, пролив кровь, чем буду повиноваться невидимой руке «Белых». Теперь это не просто желание увидеть мою мать. Нет! Теперь это желание свободы! Выживание! Пока я раздумывал над этим, сестра продолжала смотреть на меня с улыбкой, после чего решила поделиться одним из своих секретов. – «И даже когда он создал этот закон, он его и нарушает, ты ведь знаешь об этом? Он тискается со Старшей сестрой, когда есть возможность, говорит ей всякие… грязные вещи… Прям как я сейчас.» Сестра тихо засмеялась, после чего начала водить пальцами по моим губам, продолжая делиться со мной тайнами, которые были известны только ей.
