«Извини, если слегка напугали тебя в душевой. Там нас прослушивают.» - ее слова меня удивили, не говоря уже про Тридцать третью. Мы оба хотели спросить ее что-то вроде: «Откуда ты это знаешь?», но сестра быстро прочитала наши мысли, даже не дав нам сказать и слова. – «Это долгая история, но нам нельзя разговаривать «наедине» в комнатах, где есть сафиритовые пластины. В душевой они есть, а тут их нет.» У меня было множество вопросов к ней по поводу этих замечаний и прочих тайн, о которых никто не должен знать вовсе, но я решил промолчать. Сейчас у нас была возможность поговорить с Тридцать третьей, ведь она сама хочет поделиться с нами всем, что она знает. Ну или… попросить о помощи. Улыбка сестры исчезла с того момента, как мы вошли сюда, и не появлялась вновь. Она взяла сестру за руку, отводя ее к кабинкам.

«Если ты хотела поделиться с нами чем-то важным – сейчас самое время. Нас никто не услышит, а ходить ходить в подобный час никто не собирается.» - Девяносто восьмая начала подгонять сестру, но ее тихий тон не особо подбадривал Тридцать третью. Она… не совсем доверяла ей.

«Я-я… хотела поговорить с Девяносто девятым. Наедине.» - ее нежный голос начинал слегка дрожать. Она боялась чего-то. И даже если она хотела поговорить со мной, Девяносто восьмая настаивала на своем присутствии во время разговора, но сестра не успокаивалась, стараясь отобрать меня для разговора наедине. – «Он поймет меня в нужном свете, а ты…»

«Я доверяю своей сестре так же, как и тебе. Могу даже поклясться, что мы ничего не расскажем. Просто скажи мне… Чего ты хочешь от меня? Зачем я тебе нужен?» - сестра подтвердила мои слова легким кивком, взяв Тридцать третью за руку. У нее не было выбора. Если она откажется, то Девяносто восьмая может доложить об этом Первому, и тогда ее будут ждать проблемы. Ей пришлось делиться секретами не только со мной, но и с ней. Вздохнув, она призналась нам в содеянном преступлении.

«Я… убила Восемьдесят второго.» - ее признание удивило и меня, и мою сестру. Я заранее знал, что она скажет это, но то, как она это сделала… Это удивило меня еще больше. Опустив глаза, она продолжала. – «Задушила его рукавом рубашки, пока он лежал в своей капсуле. У-у меня не было выбора!» Тридцать третья начала впадать в панику, но убежать она не могла. Не после сказанного.

«Но… зачем?» - Девяносто восьмая задала ей вопрос. Этот вопрос задел Тридцать третью сильнее, ведь она сказала об убийстве, но не о причинах. А значит… ей нужно рассказывать все. Во всех подробностях. Вздохнув, сжимая свои руки, она оглядела нас с сестрой, заливаясь красками и покусывая губу.

«Во всем… В-во всем виноват Первый. Он общался с «Белыми» на счет какого-то эксперимента, в котором позволили участвовать мне и моим сестрам. Все мы… должны были заменить Великую мать. Стать матерями. И наши братья должны были помочь нам в этом, высказав нам свою любовь и… ну… оплодотворить нас. Первый лично согласился на подобный эксперимент, не говоря уже про моих сестер. Только я и Тридцатая… отказались. Наш отказ не восприняли всерьез, и даже после… этого, нас пытались… вбить в эксперимент. После того, как Первый разделил всех по парам, он позволил Восемьдесят второму… спать… со мной в одной капсуле. Он… о-он…» - Эта история давила на нервы Тридцать третьей. Она начинала лить слезы, не в состоянии продолжать. Сестра проявила к ней симпатию, подойдя к ней ближе, аккуратно вытирая ее щеки рукавом рубашки.

«Изнасиловал тебя?» - в ответ на вопрос Девяносто восьмой она аккуратно кивнула головой, вытирая слезы. Сестра слегка усмехнулась, хитро посмотрев на меня одним глазом. – «Могу тебя понять, сестренка. Я бы поступила так же, если бы ко мне… лезли в личные места. Без разрешения.»

«Кто бы говорил!» - ее последняя фраза и хитрый взгляд заставили меня возмутиться, словно она специально упоминала меня, или даже ставила меня в пример. В ответ на мои возражения она ответила довольным: «Ухуху~», довольно прикрыв глаза, двигая талией из стороны в сторону, дразня меня.

«В-в общем… да…» - Тридцать третья успела успокоиться, сказав эти слова так, словно она читала свои мысли вслух. Аккуратно отстранившись от Девяносто восьмой, она решила взять в руки пистолет, лежавший на столе рядом. Она решила попробовать себя в стрельбе, стреляя по единственной стационарной мишени, неумело прицеливаясь и неохотно нажимая на курок, порой прикрывая глаза. Пока она занималась этим, она продолжала делиться с нами своей историей. – «Он воспользовался возможностью и предложением Старшего брата, после чего изнасиловал меня всеми возможными путями, не давая мне даже всхлипнуть. Я не могла ничего сделать. Я была бессильна. Утром я чувствовала себя… грязно. Ужасно. Мне не хотелось разговаривать с людьми, а братец чувствовал себя… Героем. Ходил весь гордый собой, ублюдок…» В этот момент она опустошила магазин, и, не зная, как перезаряжать его, положила пистолет обратно на стол. Даже когда Девяносто восьмая лично перезарядила его (а это заняло у нее несколько секунд), Тридцать третья решила больше к не прикасаться к нему, поглядывая на него с тревогой.

«Я рассказала об этом Тридцатой, которая была в настоящем гневе, ведь подобное может случиться и с ней. Она была в паре с Шестьдесят вторым, и… если бы его не…» - каждый раз, напоминая себе о случившемся, она краснела, постоянно отводя глаза куда-то в сторону, даже не поглядывая на нас с сестрой. Я же вновь благодарил судьбу за то, что она не знает ничего про Девяносто восьмую, хотя это бы не изменило ее отношения к Первому после того, что он решил сделать.

«Тридцатая лишь показывала свою ненависть к Первому, не говоря уже про ее гнев к Шестьдесят второму, когда она узнала про инъектор. Я всегда забываю сказать ей спасибо, ведь без нее… я бы умер. А мою сестру винили бы во всех преступлениях и грехах.» - моя ложь оставалась незамеченной. Я смешивал это с большим количеством фактов и правды, и это помогало мне не только держать тайны… тайными, но и показывать свои чувства к Тридцать третьей, которая искренне желала моего понимания и помощи. Теперь она была готова поделиться всем, без исключений.

«Я не просто так говорю тебе это, братец! Ты можешь помочь мне с сестрой! Ты очень умный парень, хитрый, аккуратный. Ты понимаешь меня, как никто другой. Не только я, но и Тридцатая ненавидит Первого… Презирает! И ты… того же мнения, верно?» - ее слова заставили мою сестру навостриться. Девяносто восьмая начинала пристально наблюдать за ней, встав между нами.

«Он не единственный, кто понимает тебя, сестра. Я могла бы сказать почему, но я еще не совсем доверяю тебе. Ему тоже не нужно доверять тебе, если ты не раскроешь нам свои карты.» - она говорила серьезным, если не угрожающим тоном. Все это давило на нервы Тридцать третьей. Она начала сдавать позиции, а ее тревога начала показываться четче. Сестра хотела перейти к сути. Выдавить причину подобных тайн, которые она раскрыла нам. – «Чем может помочь тебе мой братик? Зачем ты ему это все говоришь? Ты это делаешь не из-за того, что тебя совесть душит, верно?» Мотая головой, переводя свой взгляд то на меня, то на мою сестру, Тридцать третья… сломалась. Сдалась.

«Я-я хо… чу… Я хочу убить сестер! Хочу убить Первого! Никто не должен участвовать в этом экспер…!» - удивление и шок не позволили мне двинуться, но Девяносто восьмая нашла в себе силы прикрыть ей рот и перебить ее. Ее просьба была слишком серьезной. Об этом точно не будут спрашивать у самых младших в семье! Лицо моей сестры заставило меня напрячься. Она выглядела так, словно была готова причинить ей вред. Я лишь взял ее за руку, медленно отводя ее назад. В моем тихом голосе можно было услышать шок, пока я спрашивал Тридцать третью о причинах, по которым я должен помогать ей:

- «П-почему ты просишь меня об этом? Это ведь…»

«Е-если ты откажешься… Я… Я расскажу Первому про то, что Младшая сестренка была истинным убийцей Семьдесят восьмого!» - Она говорила это на полном серьезе, растянув на лице слегка искривленную улыбку, показывая на мою сестру дрожащим пальцем. – «Я… видела, как ты… разговаривала с ним. Как он хотел… доложить о тебе за чтение маминой записки! Я читала эту записку. Я знаю про все, что она написала. Что мы не одинаковой крови, что у нас разные отцы… Все знаю!» Она поймала нас. Я ничего не мог придумать против подобного заявления. Даже если мы заявим о ее признании Первому, у нее будет более веская причина. Даже если сестра и гневалась на нее, она лишь тихо рассмеялась, улыбаясь. Это сильнее пугало Тридцать третью.