«1 марта. Уму непостижимо! У меня не осталось добрых слов для Европы и этого так называемого Европейского «союза». Пришло время требовать. Для начала необходимо собрать информацию: кто был тогда в Прайя-да-Луш; все ДНК, особенно все неидентифицированные ДНК; результаты последующих проверок в этом районе. Нам нужна также информация о похожих случаях. Как нам все это получить, не знаю. Но пришло время мозгового штурма».
Меня поразило и то, что преступления такого рода снова и снова совершают одни и те же люди. Если похититель Мадлен насильник или, к примеру, человек, торгующий детьми, он, скорее всего, уже совершал нечто подобное в прошлом. Я попыталась вспомнить, что в те первые дни мне говорил британский консул о людях, которые забираются в постель к детям. Мне нужно было узнать больше.
Я связалась с британским консулом в Алгарве, который к этому времени уже вышел в отставку. Он рассказал мне, что раньше ежемесячно проводил встречи с британскими туроператорами, работающими по всему побережью Алгарве, на которых каждый раз обсуждались и совершенные преступления. В августе 2006-го на одной из таких встреч туроператоры сообщили ему о целой серии случаев, когда преступник ночью проникал в помещения, где проживали отдыхающие, забирался в постель к ребенку и подвергал его разным формам насилия. Злоумышленник почти всегда закрывал дверь в комнату родителей перед тем, как напасть на ребенка. В одном случае педофил воспользовался лосьоном после бритья отца ребенка для того, чтобы успокоить или обмануть жертву.
Было сделано предположение, что этот насильник (или насильники) следил за родителями, изучал, как проводит время семья, определяя «слабые места» в системе безопасности ее жилища, и заранее узнавал, где спят родители и дети. У меня выступил холодный пот, когда я сообразила, что все это применимо к нашей ситуации. Британские туроператоры постарались, чтобы это не стало достоянием гласности (и не нужно быть гением, чтобы понять, какие на то были причины). Я стала расспрашивать бывшего британского консула о том, что было дальше. Проводилось ли расследование? Был ли кто-нибудь осужден? Он сказал, что, кажется, тогда какой-то иммигрант, строитель, был задержан и освобожден из-под стражи в зале суда. Произошло это через несколько лет после тех случаев. Невероятно!
Несмотря на некоторые действительно страшные открытия, которые я совершала, погружаясь в исследование темы насилия над детьми, не все было так ужасно. Постепенно у меня начала появляться надежда на лучшее, а уверенность в том, что Мадлен была похищена педофилом и убита, осталась в прошлом. Я начала понимать, что это вовсе не единственно возможный вариант. Встреча с Эрни Алленом и людьми из Национального центра по делам пропавших и эксплуатируемых детей очень помогла мне пройти этот путь.
Мы с Джерри вылетели в Вашингтон в конце марта, чтобы посетить НЦДПЭД. После своей первой поездки в Америку Джерри мечтал, чтобы и я туда съездила и увидела своими глазами, как там все функционирует. Оказавшись на месте, я быстро поняла, почему он этого хотел. Поддержка Эрни вселяла надежду, которую подкрепляли реальные факты и цифры. Исследования показывают, что в Соединенных Штатах 56 % детей, похищенных чужими людьми, находят живыми. «Не верьте людям, которые говорят вам, что надежды нет, — говорил нам Эрни. — Есть множество возможных сценариев развития событий, при которых ваш ребенок может быть жив. Вам нужно продолжать сражаться за нее». Наша вера в то, что она жива и ждет нашей помощи, окрепла, а желание ее найти стало еще сильнее, если такое вообще возможно.
В центре работали прекрасные люди, радушные, отзывчивые и целеустремленные. Американский энергичный подход («давайте думать о решении проблемы, а не о самой проблеме») наполняет тебя верой в лучшее. Такой оптимизм, такая целеустремленность вызывают у тебя желание действовать, не поддаваться отчаянию. У нас с Джерри такое желание появилось. Преграды на пути к внедрению в Европе схем, подобных АМБЕР, вдруг показались вполне преодолимыми, будущее озарилось светом.
На следующий день у нас появилась возможность встретиться с Джеффом Седжвиком, тогда занимавшим пост помощника министра юстиции и координатора системы АМБЕР. Кроме того, когда мы были в Вашингтоне, нам посчастливилось встретиться с Эдом Смартом, отцом Элизабет Смарт, которая была похищена из своей спальни в Солт-Лейк-Сити утром 5 июня 2002 года. Четырнадцатилетнюю Элизабет нашли через девять месяцев вместе с похитителями всего в двадцати милях от дома. Эд оказался очень приятным человеком. Мы поговорили о том, какую роль сыграла система АМБЕР в их случае и о необходимости внедрить подобную систему в Европе. Он подчеркнул, насколько важно, чтобы образ Мадлен не стерся из памяти людей. После этого мы поговорили об Элизабет и о тех трудностях, с которыми столкнулось семейство Смартов после ее возвращения. Разговор был очень эмоциональным.
Через год после разговора с отцом Элизабет нам довелось встретиться с ней самой. Она приехала в Лондон и согласилась провести у нас в Ротли субботний вечер. Отправляясь встречать ее на вокзал, я немного нервничала. Какой она окажется? О чем с ней говорить? Я даже не была уверена, что узнаю ее — мне приходилось видеть лишь детские фотографии Элизабет. Но мои волнения были напрасны — я узнала ее сразу. Гостья наша оказалась доброй, вежливой, умной и веселой девушкой. За обедом мы много о чем говорили, в том числе и о ее нынешней жизни, и о предстоящем суде над ее похитителями. Шон и Амели даже уговорили ее заняться с ними рисованием. Больше всего нас удивило в Элизабет, пожалуй, то, что она очень уравновешенный человек. Такая нигде не пропадет. Я всем сердцем надеюсь, что Мадлен тоже способна справиться со всем, что выпало на ее долю.
10 апреля 2008 года мы снова отправились в Брюссель, на этот раз для того, чтобы передать в Европарламент наше воззвание и просить помочь с внедрением единой системы оповещения о пропаже детей. Чтобы было принято какое-то решение, за него должны были проголосовать больше 50 % из 785 членов Европарламента. На пресс-конференцию собралось огромное количество журналистов. Позже нам рассказали, что такой ажиотаж наблюдался только когда в парламенте выступали принц Чарльз и Далай-лама. Мы решили, что это хороший знак для будущего всех детей Европы.
Однако тот день закончился одним неприятным моментом. Если помните, еще в октябре мы отправили государственному прокурору Португалии список людей, у которых, по нашему мнению, нужно было взять свидетельские показания. В ответ португальская полиция решила приехать в Лестер, дабы присутствовать при общении британской полиции с Фионой, Дэвидом, Расселом, Джейн, Мэттом, Рейчел и Дайан, а также множеством других свидетелей, у которых до сих пор так и не были взяты показания. Вопросы им задавались те самые, которые мы с Джерри привели в письме прокурору (очевидные и относящиеся к делу вопросы, спешу добавить), плюс дополнительные вопросы от португальской полиции.
То, что приезд судебной полиции в Великобританию совпал с нашей поездкой в Брюссель, было случайностью. Когда мы заканчивали обедать, Кларенсу позвонил какой-то испанский журналист и сообщил, что ему передали стенограммы наших с Джерри свидетельских показаний, которые мы дали португальской полиции. Его заинтересовала та часть моих показаний, в которой я упомянула о брошенных нам в то утро словах Мадлен: «Почему вы не пришли, когда я и Шон вчера вечером плакали?» Нужно ли говорить, сколько мучений я пережила с тех пор, размышляя об этом вопросе? Причина, заставившая меня рассказать об этом полиции, ясна: это могло оказаться важным.
Когда Кларенс пересказывал нам этот разговор, я почувствовала, что меня охватывают злость и разочарование. Неужели снова? Сколько еще случится таких «утечек информации», прежде чем этот кошмар наконец закончится? Разумеется, вскоре телефон Кларенса уже разрывался от звонков журналистов, которые хотели узнать поподробнее о «последней новости». Мы уже догадывались, чем это закончится. Новость о нашей поездке в Брюссель заменят заголовки наподобие «Родители бросили рыдающую Мадлен» или что-то в этом роде, на что хватит фантазии у редакторов.
