Я спросила у Падди, нет ли у него с собой Библии, которую он мог бы дать мне. Он принес мне Библию, которую Бриджет подарила ему несколько лет назад на Рождество. Эта книга до сих пор всегда лежит у моей кровати. Нужно будет ее как-нибудь ему вернуть!
Суббота, 12 мая 2007 года. Четвертый день рождения Мадлен. Пока этот день не наступил, мы не могли себя заставить думать о нем: просто нам была ненавистна сама мысль о том, что Мадлен к этому времени все еще не вернется к нам и мы не сможем устроить для нее праздник. Не быть в этот день с ней, не радовать ее, не радоваться ее счастью — это было невыносимо. Мы в это время должны были уже вернуться домой, в Лестер, и устраивать совместный детский праздник для Мадлен и двух ее детсадовских друзей, Софии, родившейся с ней в один день, и Сэма, у которого день рождения был через пару дней. Мы хотели устроить для них первую в их жизни дискотеку. Несколько недель назад я даже купила два-три компакт-диска с песнями молодежных групп, и мы на пару с Мадлен распевали в машине, готовясь к празднику. До сих пор, вспоминая, как она сидела на заднем сиденье машины и громко подпевала «Пуссикэт доллс», я не могу сдержать улыбку. И слезы.
Джон Хилл договорился, чтобы мы всей компанией — Джерри, Шон, Амели и я, Триш с Сэнди, Фиона, Дэвид, Дайан, Джейн, Рассел, Мэтт с Рейчел и их дети — провели этот день на частной вилле (Ники незадолго до этого уехала, а Майкл решил на пару дней съездить домой). Мы не знали, чем заняться. Это событие не должно было остаться незамеченным, и нам хотелось отпраздновать день рождения Мадлен, даже если ее не будет с нами, но, что бы мы ни делали, все было не то. Приятно было оказаться вдали от «Оушен клаб» и журналистов, и детям было весело играть у бассейна, но всех взрослых отсутствие Мадлен ужасно тяготило.
Компания «Марк Уорнер» обеспечила нас едой. Мужчины устроили барбекю, купили вино и пиво, но ели мы почти все время молча и то и дело оглядывались на ребятню. Аппетита у меня не было, а об алкоголе не могло быть и речи. Фиона вспоминает, что в тот день мы с Джерри были очень замкнуты и почти не разговаривали. Хоть все старались вести себя непринужденно и шутили, надеясь нас немного взбодрить, каждый чувствовал себя неловко на этой прекрасной вилле, под ярким веселым солнцем, за праздничным столом без именинницы. Торта не было. Джерри попробовал произнести тост, но еще больше расстроился и смог лишь пробормотать: «Я даже не могу сказать своей дочери “С днем рождения!”» В ту минуту наша потеря ощущалась как никогда остро. Мне ужасно не хватало Мадлен.
Когда вечером мы вернулись из церкви, где проводилась специальная месса для нее, к нам в номер зашла Кэт, воспитательница Мадлен из Мини-клуба. У нее была для нас новость: ее с несколькими коллегами переводили на другой курорт компании «Марк Уорнер», в Грецию. Никто из них уезжать не хотел, и по сей день мы не понимаем, чем было вызвано это решение. Думаю, скорее всего, это было сделано из практических соображений: после похищения ребенка гостям, заказавшим номера в «Оушен клаб», начали предлагать отдых в других местах, и, соответственно, компании понадобилось усилить там штат работников. Для нас же это означало, что из Прайя-да-Луш уезжают важные свидетели.
Проведя большую часть четырех предыдущих дней в тесном общении сначала с полицией, а потом с адвокатами, в воскресенье мы с Джерри почувствовали, что нам нужно побыть одним и отдохнуть. Мы решили погулять по берегу. Наверное, «одним» и «отдохнуть» — неподходящие слова, потому что почти сразу за нами потянулась вереница репортеров, да и как можно было отдохнуть от ада, в котором мы оказались? К счастью, репортеры от нас отстали, когда мы дошли до берега, и мы смогли побродить по песку в относительном одиночестве.
Я хорошо помню эту прогулку. То были сумбурные и трудные десять дней, наполненные ледяным страхом и тяжелыми мыслями, которые невозможно было прогнать, если не было чем их заместить. Именно этим характеризуется состояние, которое вызывается неведением.
Боясь услышать ответ, я спросила Джерри, посещают ли его действительно страшные мысли о Мадлен. Он кивнул. Сбивчиво, неуверенно я описала ему жуткий образ, который то и дело появлялся в моей голове, и тогда я ощущала холод и боль во всем теле: ее аккуратные маленькие гениталии, растерзанные и кровоточащие. Хоть я и чувствовала, что должна избавиться от этого бремени, поделиться этим с кем-то, даже с Джерри, было мучительно. То, что я заговорила об этом, каким-то образом словно подтвердило возможность того, что подобное действительно могло произойти, и от этого страх накатил на меня с новой силой.
Сколько всего я пережила за последние несколько лет, какую боль вытерпела — слава Богу, мало кто из людей может понять. Мне иногда казалось, что я умираю медленной, мучительной смертью. Просто представлять своего, да и любого ребенка, в такой ситуации мучительно, и если подобные мысли не имеют реального основания, для обычного человека естественно изгонять их из своего разума. У каждого есть свои механизмы психологической защиты. Стараться мыслить позитивно — один из них. Жаль, что у меня так не получалось. Ни один человек в здравом уме не захочет увидеть ребенка таким, какой я представляла себе Мадлен. В первые дни и недели после похищения я никак не могла отогнать эти жуткие видения.
Однако та прогулка с Джерри стала переломным моментом. То, что мы оба принимали возможность таких деликатных и пугающих деталей случившегося, еще больше сблизило нас.
Прошло какое-то время, прежде чем мы смогли мысленно отдалиться от преследовавших нас отталкивающих образов и обдумать события того вечера со светлой головой. Едва обретя способность мыслить здраво, мы с Джерри начали скрупулезно собирать все наши воспоминания о том дне, пытаясь отыскать хоть что-нибудь существенное.
За Мадлен охотились или она стала жертвой только потому, что кто-то знал, что в номер 5А можно проникнуть без особого труда? То, что он был угловым, облегчало похитителю доступ и отход, но еще, в отличие от большинства остальных номеров, на его окнах не было кованых решеток и сигнализации.
Могла ли необычная усталость Мадлен в тот последний четверг объясняться тем, что ей дали какое-то успокоительное средство днем или даже накануне вечером? Хотя, с другой стороны, в то время наш отдых уже подходил к концу, и дети почти целую неделю вели очень активную жизнь. Вполне может быть (так мы тогда и подумали), что она просто вымоталась. И все же, поскольку мы не знаем этого наверняка, сомнения мучают нас и поныне.
Долгое время мы полагали, что похититель проник в наш номер и покинул его через окно детской спальни, однако вполне возможно, что он воспользовался стеклянной раздвижной дверью, а то и имел собственный ключ от передней двери. Может быть, он только забрался через окно, а вышел через дверь, или наоборот; или же открыл дверь на всякий случай, чтобы облегчить себе путь к отступлению или чтобы направить полицию по ложному следу. Он мог побывать в нашем номере несколько раз, между нашими приходами.
Это объяснило бы разное положение двери детской. В 21:05, найдя дверь открытой шире, чем мы ее оставляли, Джерри снова прикрыл ее. Когда через полчаса пришел Мэтт, он только прислушался, но в комнату не заходил и дверь не трогал. Однако когда я вернулась в номер в 22:00, дверь снова была нараспашку. Как это могло произойти? Мог ли кто-нибудь посторонний находиться в комнате, за дверью, когда Джерри туда заглядывал? Джерри не думает, что это возможно, однако мы не можем этого знать наверняка. Но мы почти не сомневаемся в том, что похититель побывал в комнате до прихода Джерри.
В любом случае, все могло бы сложиться по-другому, если бы тогда вместо Мэтта пошла проверить детей я. Я бы заметила, что дверь открыта не так, как мы ее оставляли (конечно, никто не ожидал от Мэтта, что он обратит внимание на такую мелочь), и сразу подняла бы тревогу. Знаю, никто не виноват в том, что я этого не сделала. Знаю, никто, кроме меня и Джерри, не догадался бы обратить внимание на положение двери. Знаю, возможно, это ничего бы не изменило. Но ведь могло так статься, что изменило бы!
