— А что вы называете химероматографией? — спросила Алиса.
— Можно подумать, ты этого не знаешь! — прорычал Джек Рассел. — Где тогда тебя носило последние пять лет?
— Последние пять лет меня вообще нигде не было, — ответила девочка. — Точнее, последние сто тридцать восемь лет!
Инспектор проигнорировал её замечание.
— Химера — это иллюзион, кадрирующий человеческое сознание.
— Кадрирующий? Какое смешное слово!
— Здесь нет ничего смешного! — рявкнул инспектор. — Химера — это вопиющее потворство самым низким потребностям общественного стада! Это покадровый показ на стене зловещих и аморальных картин!
— То есть, Химера похожа на театр теней, — догадалась Алиса.
— И газеты ещё смеют удивляться стремительному росту преступлений! — пролаял Джек Рассел.
— А как это связано с головоломными убийствами?
— Квентин Тарантуло создавал химеры. Кажется, я уже упоминал о данном факте. Парня убили. Затем преступник отсёк его восемь ног и пришил их к голове актёра! Пришил, ты представляешь! Эта бедная котетенька подверглась той же участи: все части её тела переставлены.
Алиса почувствовала тошноту.
— Вот почему мы назвали эти убийства головоломными. Теперь взгляни сюда...
Инспектор вытащил из кармана небольшой кусочек картона и помахал им перед лицом девочки.
— Мы нашли его в одной из лап челопаука.
То был ещё один фрагмент составной картинки. Алиса узнала его: отсутствующий паззл страшного паука из её стародавнего "Лондонского зоопарка".
— Это моё! — закричала Алиса.
— Вот как? — ответил Джек Рассел. — Тогда посмотри сюда...
Оставив за собой очередной эллипсис, легавый пнул ногой торчавшую из-под простыни лапу убитой котетеньки. Из неё вывалился другой фрагмент составной картинки.
— Может, и эта улика принадлежит тебе? — спросил инспектор, помахав картинкой с золотистым глазом кошки.
— Да, она тоже моя! — подтвердила Алиса.
— Тогда слушай меня, челодевочка, — грозно проревел Джек Рассел. — Я вынужден арестовать тебя за возможное соучастие в головоломных убийствах. Вполне вероятно, что ты находишься в сговоре с нашим главным подозреваемым — челобарсуком Хламизматом. Мне кажется, вы оба причастны к этим членоперестановочным преступлениям. Уверен, что гадоначальники с большим удовольствием допросят тебя.
И тут начал дождь!
Чтобы идти, идти и идти.
На запястьях изумлённой (и промокшей) Алисы защёлкнулись наручники. В тот же миг она увидела капитана Хламизмата, которого вела под руки целая толпа псолицменов. Проходя мимо неё, челобарсук с надеждой посмотрел на девочку и прокричал сквозь шум ливня:
— Алиса, тебе известно, что я невиновен! Ты не могла бы мне помочь?
— О, милый капитан, я сделаю всё, что в моих силах, — прокричала в ответ Алиса, пока псолицеские усаживали её на полиавтоконя. — Я докажу, что мы оба ни в чём неповинны...
Когда автоконь помчал её прочь, Алиса взглянула на толпу промокших зевак и перехватила фарфоровый взгляд своей переблизняшки.
— Ах, Салиа! — закричала она. — Я снова теряю тебя. Что же теперь с нами будет?
Железный автоконь с Алисой на спине безумно мчался под струями дождя. Ближе к центру Манчестера широкая трасса Уилмслоу-Роуд сменилась на Оксфорд-Роуд. По пути в полицейское управление Алиса проезжала мимо многих удивительных зданий и мест. Её окружали буксующие в лужах и мигающие автокони, на спинах которых покачивались неустрашимые наездники (или ездуны?) Алиса промчалась мимо Лазарета и Университета, затем пронеслась мимо Центральной библиотеки и внушительной ратуши. И, наконец, её безлошадный экипаж остановился на стоянке полицейского участка.
VI. ТОМЛЕНИЕ В ТЮРЬМ
Пять минут спустя Алису втолкнули в маленькую тюремную камеру, которая находилась в подвале полицейского управления.
— Так не честно! — сказала она инспектору. — Я невиновна! Вы должны выпустить меня на свободу!
— Скоро придёт старшая помощница гадоначальников, — кратко ответил Джек Рассел. — Можешь, подать ей жалобу.
Он вышел из камеры и захлопнул дверь. Услышав, как ключ повернулся в замке, Алиса поняла, что осталась одна.
Прошло много-много времени. Никто не навещал её — даже гадоначальники. Наверное, проходили часы и часы. Алиса чувствовала себя ужасно одинокой, никому ненужной и совершенно никем нелюбимой. Из мебели в камере были лишь грубые нары, а из окон — только крохотная зарешечённая дырка под самым потолком, через которую Алиса видела отблеск дневного света и слышала далёкий шум дождя. Ей очень хотелось кушать, потому что она ничего не ела с прошлого дня, и тот день, между прочим, значился в 1860 году. Похоже, об Алисе забыли. Её скудные припасы состояли из выдернутого хвостового пера Козодоя и пяти паззл составной картинки "Лондонского зоопарка". С таким добром комфорта не добьёшься (особенно для живота).
От абсолютного безделья она довольно быстро заскучала и решила поиграть с пером и паззлами. Сначала Алиса положила на грубое одеяло кровати зеленовато-жёлтое перо. Затем она покопалась в кармане передника и вытащила оттуда пять найденных фрагментов составной картинки: термита, барсука, змею, цыплёнка и зебру. Она разложила паззлы верх картинками, окружив ими перо попугая.
— Ну что? — спросила себя Алиса. — В какую игру мне поиграть? Может, в "Бегство пёрышка из зоопарка"? Или в игру "Зоопарк охотится на пёрышко"?
Алиса подвигала паззлы вокруг пера, затем перо вокруг паззл и, наконец, сбросила предметы на пол.
— Какая разница? — захныкала она. — Я не знаю правил для этих игр! И даже если бы знала, то всё равно играть с собой не интересно. Вот если бы здесь была Автоматическая Алиса! Она бы точно знала правила. Наверное, она знала бы эти правила так хорошо, что побеждала бы меня в каждой игре. А я такого бы вообще не стерпела! Но мы могли бы говорить о чём-нибудь друг с другом. Или что-нибудь кушать!
И тут она услышала, как в замке повернулся ключ. Дверь распахнулась настежь. В камеру вошёл Джек Рассел. В одной из лап он нёс миску с едой.
— Мне подумалось, что ты могла проголодаться, — поставив миску на кровать, сказал инспектор.
— Да, я очень голодна, — гордо заявила Алиса. — Но я не буду кушать это!
(Миска была наполнена варёной редиской!)
— Вот и хорошо, — ответил псолицейский. — Тогда я унесу еду обратно.
— Где капитан Хламизмат? — спросила девочка.
— Сейчас он на допросе у старшей помощницы. Чуть позже эта леди отведёт тебя к владычице змей.
— Я же сказала вам, что невиновна!
— Пусть это решают змеи. А пока я подселю к тебе товарища по камере...
Легавые втолкнули в камеру большого слизняка — можно сказать, гигантского. Дверь с грохотом захлопнулась. Представьте себе: хорошенькую девочку Алису и огромного скользкого слизняка! Их заперли в тесном пространстве чуть больше голубиного гнезда! (Хотя, по правде говоря, голубь посчитал бы это место слишком перенаселённым, учитывая наличие маленькой девочки и гигантского слизняка!) Последний, естественно, не был обычным слизняком. В нём оставалось много человеческого. Челослизняк был одет в костюм из блестящей шёлковой материи, жакет и галстук, и широкие штаны, покрытые блёстками. На липкой голове покоилась большая шляпа, закрученная в спираль, а под ней во влажном воздухе медленно шевелилась пара дрожащих рожков. В руках (на вид вполне человеческих) он держал золотистую трубу из полированной меди.
— Кто вы? — нервозно спросила Алиса.
— Я... Дэвис... Дальняя... Дистанция..., — медленно ответил её сокамерник, размещая между слов почти вековые паузы. — А... ты... кто... такая?
