— Отец, а драконы умеют возвращать время?! — громко над ухом спрашивает меня сын.

— Сынок, я не знаю даже и десятой доли того, что умеют драконы. Но эльфы говорят, что драконы создали этот мир. И значит, вполне возможно, что им и это по плечу.

— Игнар… тебе это имя ни о чем не говорит?

Ну вот, он опять за своё, вздыхаю, мотая головой.

— И имя Изхан мне тоже ни о чем не говорит. Я не пойму, о чем ты, Саш?!

Он трёт виски и лоб.

— Я сошёл с ума, пап. Мне снится маленький дракон. Я зову его этим именем. А с Изханом я ругаюсь.

Потерянно смотрю на него, обняв за плечи.

— Может, стоит сходить к дяде?

— Да, я на все готов, но что мне это даст. Что-то внутри меня говорит о том, что мне лучше успокоиться и не придавать значения этим снам, что длятся уже полгода. Как наяву вижу малыша в человеческом облике. Какой же он прелестный. Как будто…

Глажу его по голове.

— Я знаю, что делать, сынок. На следующей неделе отец проводит выбор омежек. Ты будешь участвовать в выборе. И не спорь, омежка родит тебе сына. И всё нормализуется, вот увидишь. Мне тоже разные сны снились. Тебе нужен истекающий течкой омежка. И главное, чтобы любовь была.

Сын, скрипнув зубами, махнул рукой в сторону комнаты отца.

— Любовь как у вас?! Да, пап?! Как у вас?! Да он трахает всех подряд!!! И уже даже не скрывает этого ни от кого. Мне обидно за тебя и за себя. Ему плевать на нас. А ещё он, кажется, заделал двум омегам малышей. Кто-то жаловался.

Я прячу взгляд.

— Это его выбор, сынок.

Саша подскакивает.

— Он очень настойчив, пап. От него порой не могут отбиться просто. А жаловаться на него некому просто.

Я бледнею от стыда.

— Ты уверен?!

Он кивает устало.

— Уверен. Пап, все боятся пожаловаться тебе. Боятся, что ты их детей не пустишь в Академию. А тебя считают сильнейшим магом и целителем. Пап, это не может больше продолжаться. Надо что-то делать. И чем скорее, тем лучше. А еще мне кажется, что я видел во сне, как ты рвешь все отношения с Неровилем. И ты был там таким счастливым. А сейчас ты словно сам таешь.

Смотрю на него удивленно, самое странное, что-то, что он говорит, и впрямь по мне, словно я так когда-то и сделал и не жалел об этом. Но это всё мои мечты. Куда я сейчас уйду? Да ко мне на пушечный выстрел никто не посмеет подойти. Мало того, что все боятся моего мужа Неровиля, так еще ко мне никого не подпускает и Александр, мой близкий друг и коллега по Академии.

Идем по коридорам Академии и застываем у одной из аудиторий. Я как раз там веду урок по зельям. Слышу громкий разговор старших ребят, что учатся уже на последнем курсе.

— Ахтин, думаешь, тебя наш учитель когда-нибудь заметит? Да его внимание пытается его муж привлечь, а он даже не видит цветы, что приносит вожак оборотней. А наш ректор вообще чуть не танцует перед ним. И заметь, господин Александр до сих пор ни с кем не встречается, а уж лет ему…

Его обрывает другой голос.

— Знаете, я вот тут читал его биографию в одном журнале для магов, и знаете, он ведь словно появился из ниоткуда. И когда Академию эту основали, Александр уже был. А это было больше ста лет назад, может даже двести или триста. Я не верю, что он человек.

И вновь и этого обрывают.

— Да, точно, точно, вы видели, как реторта с огнем его тогда опалила и даже его мантию? Хоть бы ожог остался. А он даже не заметил, что у него рука горит. Он не человек.

Все зашумели.

— А и правда, я видела, как господин ректор разозлил во время боя на шпагах нашего нового учителя словами, а они как раз спарринговались, и тот проткнул ему плечо. И что?! А ему ничего!!! Видали?!

Мы с сыном переглянулись, улыбаясь друг другу, и я, вздохнув, взялся за ручку двери. Сын, кивнув мне, пошел дальше. А я вошел, как и обычно, улыбаясь всем сразу с порога.

— Господа Ахтин и Азеля, прошу вас обоих к доске. Подскажете мне, что я вам задавал вчера по Криноле Красной. А Ринул будет делать опыт, что я вчера вам показывал.

Сразу три вздоха, и день пошел своим чередом.

Мысли текут медленно и тягуче, пью мелкими глотками горячий чай, глядя в окно, и с улыбкой даю Александру обнять меня за плечи. Он целует меня в макушку и затем в щечку. Ну, вот зачем все так шутят, что он меня любит?! Вранье всё это. Он садится напротив меня и спрашивает тихо:

— Ну что, труженик мой? Устал?

Киваю с улыбкой.

— А зачем ты столько уроков на себя взвалил? Ты даже ведь дома не бываешь. Берешь смены на дежурство в общежитии. Конечно, малышня тебя любит. Но надо и отдыхать.

Киваю ему и, закрыв глаза, откидываюсь на спинку кресла, отвечаю медленно, боясь растерять свое сонное состояние.

— Знаешь, о чем сегодня мои негодники спорили? — говорю ему медленно, с улыбкой на губах, не открывая глаза.

— И о чем же? — спрашивает он тихо, но я чувствую, как он уже рядом. Видимо, в другое кресло сел.

— Они сказали, что ты не человек, и что тебе уже более двухсот лет, может даже более трехсот. — чувствую его дыхание на своих губах и не успеваю отвернуть голову. Он целует меня, едва касаясь моих губ.

— Илфар, какой ты сладкий и такой манящий. — шепчет он мне.

— Почему ты не женишься, Саш? — устало спрашиваю его, когда он перестает целовать мои губы.

— А почему ты не ночуешь дома? — спрашивает он тихо уже где-то у уха, чуть касаясь его губами.

— Ответишь мне, и я отвечу тебе. — вновь улыбаюсь.

— Ну хорошо, я отвечу.

Задорно говорю ему:

— Я устал от измен Неровиля… не хочу домой. И знаю, что развода он мне не даст.

Александр целует мой лоб и замирает.

— Ты что, не ревнуешь его? — неверяще спрашивает он меня, в ответ лишь пожимаю плечами.

— Нет, видимо. Мне всё равно, где он, и с кем он. Но вот обидно, что волки его боятся. И не могут дать отпора, когда он портит омежек.

Александра уже нет рядом, лениво открываю глаза и вздрагиваю от его прямого взгляда на меня. Он сидит между моих ног и смотрит на меня исподлобья.

— Ты такой красивый, скажи мне, и я всё сделаю для того, чтобы ты был счастливым. — его руки гладят мои ноги всё выше и выше, вкручиваясь мне между ног всё интимнее и интимнее. Как же сладостны его прикосновения. Но так далеко мы еще не заходили.

— А ты не ответил на мой вопрос, Саш. — убираю его руки, и он с неохотой садится на кресло так, чтобы быть ко мне совсем близко.

— Спрашивай, только один. Отвечу честно, обещаю.

Почему-то это заводит меня.

— Ты человек?

— Ты за столько лет не распознал того, что с тобой рядом дракон. Я дракон и причем один из древнейших. — он смотрит на меня с насмешкой и ехидством. А я пытаюсь вздохнуть нормально, но это не выходит. Он с силой хлопает меня по спине, и я прихожу в себя.

— Зачем? — сиплю ему свой вопрос.

— А это уже второй вопрос. — он садится нормально на кресло, и внезапно я вижу перед собой совсем другого Александра.

— Я вижу, что зря ждал тебя все это время. Ты никогда не полюбишь меня, я лишь был для тебя тенью. Той тенью, которой ты позволял иногда себя целовать, ласкать твое лицо. Илфар, ты для меня больше, чем весь этот мир. Я люблю тебя, но постараюсь забыть. Время, что я ждал тебя, не подойдет никогда к концу, но скажи мне, вот я целовал твои губы впервые за много лет. Сегодня ты дал мне себя поцеловать и не отвернул голову, как обычно. Почему?

Пожимаю плечами.

— Наверное, я соскучился по ласкам мужчины, мне надоело скрывать свою течку от мужа и от всех вокруг меня. Просто надоело. Я тоже устал. Но я знаю, что если ты пропадешь из этой Академии, то и меня здесь не будет. — мне даже страшно подумать о том, что он будет чей-то.

Мысль о том, что Александр может быть с кем-то, буквально оглушила меня. А ведь я видел, как к нему приходят очень красивые выпускницы, и лишь большая занятость не давала мне отвлечься, даже подумать над этим. Но говорить ему о своей любви я не могу. Я не люблю его. Или привык так считать, зная, что он всегда рядом со мной или моим сыном, что я назвал в честь него. Шатаясь, выхожу из классной комнаты и так и замираю, у окна стоит мой муж, будь он неладен.