- Горлышко болит, - пожаловался Алеша, пока мама ловко засовывала ему под мышку холодный скользкий градусник.

- А ты как хотел? – строго спросила мама. – Объясни мне, зачем вчера на прогулке сосульку грыз? Думаешь, я не видела?

Алеша смущенно засопел. Разумеется, он знал, что сосульки грызть нельзя. Но та сосулька была такая огромная, такая прозрачная и так блестела на солнце – аж глаза заболели. Даже мама – конечно, когда она еще была маленькой девочкой! – наверно, не смогла бы удержаться.

- Сам себя наказал, - уже не так строго добавила мама, глядя на градусник. – Ну вот, температура. На улице солнце, все дети с горки катаются и снеговиков лепят, а ты будешь в постели лежать.

А потом пришел участковый детский врач, похожий на печальную птицу марабу из Алешиной книжки про зверей, и подтвердил страшный мамин приговор: лежать в постели до самых выходных. А неделя еще только началась!

Алеша посмотрел по телевизору мультфильмы, перелистал все свои книжки с картинками – хоть он и знал уже все буквы, но читать еще не научился. Он даже попытался выстроить на одеяле игрушечную армию, но солдатики то и дело падали и воевать не хотели. Делать было нечего, хотя время только-только перевалило за полдень.

Мама сидела в кресле-качалке у окна, грелась на солнышке и вязала Алеше пестрый свитер. У ее ног примостился кот Венедикт, или – по-домашнему – Веник. Однажды папа шел домой с работы и увидел под дверью квартиры маленького пищащего котенка. Может, мама-кошка потеряла, а может, выбросил какой-нибудь злой человек. Как бы там ни было, Веник поселился у них и очень скоро превратился в такого важного взрослого кота, что называть его Веником стало как-то неловко.

Веник… ой, простите, Венедикт лежал на ковре, уютно сгорбив полосатую спину и обернув вокруг себя длинный черный хвост. Задние лапки в белых сапожках и передние в таких же белых тапочках он спрятал под белый живот. Казалось, Венедикт дремлет, но его ярко-зеленые глаза зорко следили за всем происходящим сквозь щелочки прикрытых век.

- Мама, - позвал изнывающий от скуки и безделья Алеша, - а что, если наш Веник на самом деле не кот, а заколдованный принц? Он всегда так смотрит на нас, как будто понимает, что мы говорим. Может, он и сам умеет говорить, но только не хочет?

Венедикт посмотрел на Алешу и медленно отвернулся. Всем своим видом он как будто говорил: «Ну и глупенький мальчик этот Алеша. То сосульки грызет, то чепуху всякую придумывает!». А мама только улыбнулась и ничего не ответила.

Ночью Алеша вдруг проснулся, хотя обычно с ним такого не случалось. Ему стало страшно: зеленый ночник-лягушка, который всегда горел у его кровати, почему-то погас. За окном по-волчьи выл ветер, и ему подвывал идущий в парк последний троллейбус. Дерево во дворе размахивало ветками, и от них по стенам комнаты бежали черные тени, похожие на скрюченные пальцы. В ногах у Алеши лежал Венедикт, его глаза светились, как две маленькие лампочки.

- Мама! – хотел крикнуть Алеша, но из горла вылетел только тихий писк.

- Не бойся, Алеша, - сказал вдруг Венедикт. Он встал, потянулся и принялся мягко переступать лапками по одеялу на Алешиных коленях – мама называла это «когтить».

- Веник, ты разговариваешь? – Алеша не поверил своим ушам. – Ты правда разговариваешь?

- Да, - важно подтвердил Венедикт. – Все коты умеют разговаривать. Но только с детьми. И только с теми, которые сами догадаются, что коты умеют разговаривать. Как ты сегодня. Но говорить мы можем только ночью, а дети обычно ночью спят.

- Вот здорово! Расскажи мне про себя. Ты правда заколдованный принц?

- Нет, конечно, что ты! Но я волшебный кот и смогу тебя защитить.

- Защитить? – снова испугался Алеша. – От кого?

- Ты слышишь, какая буря за окном? Это не обычный ветер. Это злая ведьма Каргулья летает по земле и заглядывает в окна. Если она видит детей, которые не спят, забирает их в свой замок на краю света и делает их своими слугами.

Алеша укрылся одеялом с головой и крепко зажмурился, пытаясь поскорее заснуть. Но глаза открывались сами, и спать совершенно не хотелось. К тому же под одеялом было жарко и очень уж страшно: кто его знает, что там, снаружи. Веник хоть и обещал его защитить, но мало ли…

Осторожно выглянув из-под одеяла, Алеша посмотрел в окно и ахнул: с улицы через стекло в комнату таращилась страшная ведьма с седыми волосами и бородавкой на носу.

Окно распахнулось, в комнату ворвался снежный вихрь, а за ним – ведьма Каргулья в драном черном плаще поверх такого же черного платья. На голове у нее была складная бархатная шляпа, из которой торчала сломанная пружина, а на ногах – деревянные башмаки.

- Мальчишка, - сказала она грубым хриплым голосом и довольно потерла руки в рваных черных перчатках. – Не спит. Давненько у меня не было свеженьких мальчишек.

Она сделала несколько шагов к замершему от страха Алеше, Венедикт выгнул спину и угрожающе зашипел. Ведьма отскочила, но тут же снова начала красться к постели.

- Ничего, я с ней справлюсь, - успокоил Алешу Венедикт и вдруг начал расти. Вот он стал размером с тигра, его глаза сверкали, а клыки опасно блестели в свете уличного фонаря. Он бросился на ведьму, сбил ее с ног и прижал к полу. Но тут Каргулья превратилась в летучую мышь, выскользнула из лап Венедикта и вылетела в окно. Только один ее деревянный башмак остался лежать на полу.

- Больше она сюда не сунется, - сказал Венедикт, старательно нализывая переднюю лапу и приглаживая ею шерсть на голове. Алеша и не заметил, когда кот опять стал маленьким.

- Но… как же другие дети? – спросил Алеша, и его голос предательски задрожал. – Те, которых ведьма унесла в свой замок? Как же они? Ведь они скучают по своим мамам. А мамы? Они ведь даже не знают, что случилось с детьми.

Венедикт задумчиво разглядывал свою заднюю лапу с растопыренным подушечками.

- А ведь ты прав, - согласился он. – Их надо спасти. Полетели?

- Прямо сейчас? – удивился Алеша. – Но надо же собраться – надеть теплое пальто, предупредить маму с папой.

- Некогда, - возразил Венедикт. – Сейчас ведьмин ветер уляжется, и мы никогда уже не попадем в ее замок. Садись ко мне на спину и держись за мою шерсть.

И он снова стал размером с тигра. Алеша ухватился за пушистую шерсть кота, и они вылетели в окно, увлекаемые порывами ветра.

«Странно, - подумал Алеша, - я в пижаме, но мне совсем не холодно. И не страшно».

Они летели долго-долго. Под ними проносились заснеженные поля и леса, мелькали огни городов и маленьких деревень. А потом показалось бушующее море.

- Ветер стихает, - озабоченно сказал Венедикт. – Как бы нам не упасть и не утонуть.

Но не успел Алеша толком испугаться, как ветер особо сильным порывом швырнул их на берег крошечного острова. Мрачный замок из серого камня занимал его почти целиком.

- Не ушибся? – спросил Венедикт, помогая Алеше подняться на ноги.

- Нет. Но как мы попадем в замок? Смотри, какая высокая стена. И ворота заперты.

- Сюда, - Венедикт махнул хвостом в сторону крошечного отверстия в стене. – У Каргульи в подвале живут летучие мыши. А это окошко, чтобы они могли вылетать.

- Но оно же совсем маленькое, - возразил Алеша. – Как мы туда пролезем?

- Ну, мы, коты, и не в такие щели можем пробраться. Это вам, людям, плечи мешают, а у нас их нет. Нам главное – чтобы голова прошла. Заберусь, а потом тебе ворота открою.

Ставший маленьким, кот и правда легко просочился в окошко для летучих мышей, а Алеша побежал к воротам, которые Венедикт ему скоро открыл.

- Каргулья в своем тронном зале, - сказал он. – И дети там. Идем скорее.

По темным извилистым коридорам они прошли к огромному залу и остановились у двери, глядя в щелку. Ведьма сидела на покосившемся троне у камина. На одной ноге у нее был деревянный башмак, на другой - только полосатый носок, через дырку которого выглядывали пальцы с длинными грязными ногтями. Дети, худые и бледные, в потрепанной серой одежде, подносили ей еду и питье.